Вновь взглянул на своего бывшего университетского приятеля. Знает ли он что-нибудь?
– Кусанаги – наш однокурсник.
Эти слова привели Исигами в еще большее изумление:
– Однокурсник?
– Мы познакомились в секции бадминтона. По виду не скажешь, но он, как и мы, кончил Тэйто, факультет социальных наук.
– А, вот в чем дело… – стеснившая грудь тревога мгновенно отпустила. – Теперь понятно, почему он так уставился на журнал, присланный из университета. Меня несколько удивило, почему он так прицепился к университету Тэйто. Однако мог бы и сам сказать…
– Он не воспринимает тех, кто окончил физико-математический факультет, как своих однокурсников. Для него это люди с другой планеты.
Исигами кивнул. Взаимно, подумал он. Человек, в одни годы с ним ходивший на лекции в том же самом университете, ныне работает в полиции. От этой мысли ему стало как-то не по себе.
– Кусанаги сказал мне, что ты преподаешь математику в гимназии… – Югава посмотрел на Исигами.
– Да, здесь поблизости.
– Значит, правда.
– А ты остался в университете?
– Да, в тринадцатой лаборатории, – просто сказал Югава.
Это не наигрыш, подумал Исигами, кажется, он и впрямь не кичится тем, что работает в таком престижном месте.
– Профессор?
– Нет, еще околачиваюсь в прихожей, – ответил Югава беспечно. – Чтобы пробиться наверх, надо расталкивать соседей локтями.
– После того фурора, который вызвала твоя «магнитная шестерня», я был уверен, что ты уже профессор.
Югава рассмеялся.
– Наверно, ты единственный, кто еще помнит об этом. Мое изобретение так и не нашло практического применения, и его положили в долгий ящик. – Он начал распечатывать принесенную бутылку саке.
Исигами, поднявшись, достал с полки две чашки.
– Я же, со своей стороны, не сомневался, – сказал Югава, – что ты уже профессорствуешь в каком-нибудь частном университете, а на досуге ломаешь голову над теорией Римана. Что же с тобой произошло, Дарума? Или ты по примеру Эрдёша предпочел быть вольным математиком?
– Увы, все не так… – тихо вздохнул Исигами.
– Ну ладно, давай выпьем за встречу! – Югава не стал выспрашивать подробности и налил в чашки саке.
Разумеется, Исигами собирался посвятить свою жизнь изучению математики. После окончания магистратуры он был полон решимости, так же как Югава, остаться в университете и в конце концов получить звание профессора.
Но его планам не суждено было осуществиться. Обстоятельства сложились так, что он должен был содержать своих родителей. Он мог, конечно, оставаясь в аспирантуре, подрабатывать, но семейный бюджет трещал по швам.
В это время его научный руководитель сообщил ему, что один недавно открывшийся университет подыскивает кандидата на место ассистента. Университет был расположен недалеко от его дома, и, надеясь, что сможет продолжать там свои математические изыскания, Исигами ухватился за предложение. В конечном счете это и сгубило его жизнь.
Вскоре выяснилось, что в университете практически невозможно вести научную работу. Преподаватели думали лишь о том, как удержаться на своем месте и спихнуть соперника, никто не чувствовал ответственность за свою миссию – взращивать для науки талантливую молодежь, никто даже не пытался всерьез заниматься наукой. Теоретические работы Исигами, на которые было затрачено столько усилий, оставались лежать под спудом. Хуже того, уровень студентов был удручающе низок, приходилось возиться с оболтусами, не знающими математику даже на школьном уровне, и попусту растрачивать время, которое можно было посвятить научным изысканиям. И все это терпеть ради оказавшегося на удивление скудным жалованья.
Он надеялся перевестись в другой университет, но мечтам не суждено было сбыться. Начать с того, что можно по пальцам пересчитать университеты, в которых есть математические кафедры. А в тех, где есть, бюджет столь мизерный, что они не могут позволить себе взять ассистента. В отличие от технических отделений, промышленные корпорации их не спонсируют.
Исигами все настоятельнее чувствовал, что необходимо изменить направление жизни. В конце концов он решил покориться судьбе и зарабатывать себе на пропитание преподаванием в школе. И одновременно распрощался с мечтой посвятить всего себя чистой математике.
Рассказывая о своих злоключениях Югаве, он вдруг осознал, что это было неизбежно. Почти все, кто вынужден отказаться от научной карьеры, оказываются в подобном положении. И Исигами должен был признать, что его пример не так уж уникален.
Когда доставили суси и сасими, приятели еще раз выпили. Бутылка, принесенная Югавой, опустела, Исигами выставил бутылку виски. Пил он редко, но был не прочь, после того как решил какую-нибудь сложную математическую задачу, пропустить стаканчик, чтобы снять умственное напряжение.
Разговор получился не слишком оживленный, но Исигами было приятно вспоминать студенческие годы и делиться своими мыслями о математике. Беседа затянулась, он невольно отметил про себя, как много времени потерял впустую. Наверное, впервые после окончания университета. Глядя на Югаву, Исигами думал, что это единственный человек, который способен его понять, единственный, кого он признавал себе равным.
– Ах да, совсем забыл, – неожиданно сказал Югава и вынул из бумажной сумки большой желтый конверт. Выложил его перед Исигами.
– Что это?
– Посмотри сам, – заулыбался Югава.
Внутри конверта оказалась пачка листов, плотно исписанных математическими формулами. Пробежав глазами первую страницу, Исигами тотчас понял, что это.
– Попытка опровергнуть гипотезу Римана?
– Ты понял с одного взгляда!
Гипотеза Римана – одна из самых знаменитых задач в современной математике. Требуется доказать правильность гипотезы, выдвинутой математиком Риманом, но до сих пор никто не смог этого сделать. В работе, которую принес Югава, была попытка доказать ошибочность гипотезы. Исигами знал, что есть математики, придерживающиеся той же позиции. Но, разумеется, никто из них так и не преуспел в опровержении.
– Один профессор с кафедры математики снял для меня копию, – сказал Югава. – Еще нигде не опубликовано. До опровержения далеко, но, на мой взгляд, направление выбрано верно.
– Думаешь, гипотеза Римана ошибочна?
– Я сказал только, что направление правильно. Но если гипотеза истинна, в эту работу закралась какая-то ошибка.
Югава был похож сейчас на проказника мальчишку, которому не терпится убедиться, что его проделка удалась. Заметив это, Исигами сразу раскусил его замысел. Югава его провоцировал. И заодно хотел проверить, не ослабели ли с возрастом его умственные способности, благодаря которым он когда-то удостоился прозвища Дарума.
– Можно взглянуть?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
– Кусанаги – наш однокурсник.
Эти слова привели Исигами в еще большее изумление:
– Однокурсник?
– Мы познакомились в секции бадминтона. По виду не скажешь, но он, как и мы, кончил Тэйто, факультет социальных наук.
– А, вот в чем дело… – стеснившая грудь тревога мгновенно отпустила. – Теперь понятно, почему он так уставился на журнал, присланный из университета. Меня несколько удивило, почему он так прицепился к университету Тэйто. Однако мог бы и сам сказать…
– Он не воспринимает тех, кто окончил физико-математический факультет, как своих однокурсников. Для него это люди с другой планеты.
Исигами кивнул. Взаимно, подумал он. Человек, в одни годы с ним ходивший на лекции в том же самом университете, ныне работает в полиции. От этой мысли ему стало как-то не по себе.
– Кусанаги сказал мне, что ты преподаешь математику в гимназии… – Югава посмотрел на Исигами.
– Да, здесь поблизости.
– Значит, правда.
– А ты остался в университете?
– Да, в тринадцатой лаборатории, – просто сказал Югава.
Это не наигрыш, подумал Исигами, кажется, он и впрямь не кичится тем, что работает в таком престижном месте.
– Профессор?
– Нет, еще околачиваюсь в прихожей, – ответил Югава беспечно. – Чтобы пробиться наверх, надо расталкивать соседей локтями.
– После того фурора, который вызвала твоя «магнитная шестерня», я был уверен, что ты уже профессор.
Югава рассмеялся.
– Наверно, ты единственный, кто еще помнит об этом. Мое изобретение так и не нашло практического применения, и его положили в долгий ящик. – Он начал распечатывать принесенную бутылку саке.
Исигами, поднявшись, достал с полки две чашки.
– Я же, со своей стороны, не сомневался, – сказал Югава, – что ты уже профессорствуешь в каком-нибудь частном университете, а на досуге ломаешь голову над теорией Римана. Что же с тобой произошло, Дарума? Или ты по примеру Эрдёша предпочел быть вольным математиком?
– Увы, все не так… – тихо вздохнул Исигами.
– Ну ладно, давай выпьем за встречу! – Югава не стал выспрашивать подробности и налил в чашки саке.
Разумеется, Исигами собирался посвятить свою жизнь изучению математики. После окончания магистратуры он был полон решимости, так же как Югава, остаться в университете и в конце концов получить звание профессора.
Но его планам не суждено было осуществиться. Обстоятельства сложились так, что он должен был содержать своих родителей. Он мог, конечно, оставаясь в аспирантуре, подрабатывать, но семейный бюджет трещал по швам.
В это время его научный руководитель сообщил ему, что один недавно открывшийся университет подыскивает кандидата на место ассистента. Университет был расположен недалеко от его дома, и, надеясь, что сможет продолжать там свои математические изыскания, Исигами ухватился за предложение. В конечном счете это и сгубило его жизнь.
Вскоре выяснилось, что в университете практически невозможно вести научную работу. Преподаватели думали лишь о том, как удержаться на своем месте и спихнуть соперника, никто не чувствовал ответственность за свою миссию – взращивать для науки талантливую молодежь, никто даже не пытался всерьез заниматься наукой. Теоретические работы Исигами, на которые было затрачено столько усилий, оставались лежать под спудом. Хуже того, уровень студентов был удручающе низок, приходилось возиться с оболтусами, не знающими математику даже на школьном уровне, и попусту растрачивать время, которое можно было посвятить научным изысканиям. И все это терпеть ради оказавшегося на удивление скудным жалованья.
Он надеялся перевестись в другой университет, но мечтам не суждено было сбыться. Начать с того, что можно по пальцам пересчитать университеты, в которых есть математические кафедры. А в тех, где есть, бюджет столь мизерный, что они не могут позволить себе взять ассистента. В отличие от технических отделений, промышленные корпорации их не спонсируют.
Исигами все настоятельнее чувствовал, что необходимо изменить направление жизни. В конце концов он решил покориться судьбе и зарабатывать себе на пропитание преподаванием в школе. И одновременно распрощался с мечтой посвятить всего себя чистой математике.
Рассказывая о своих злоключениях Югаве, он вдруг осознал, что это было неизбежно. Почти все, кто вынужден отказаться от научной карьеры, оказываются в подобном положении. И Исигами должен был признать, что его пример не так уж уникален.
Когда доставили суси и сасими, приятели еще раз выпили. Бутылка, принесенная Югавой, опустела, Исигами выставил бутылку виски. Пил он редко, но был не прочь, после того как решил какую-нибудь сложную математическую задачу, пропустить стаканчик, чтобы снять умственное напряжение.
Разговор получился не слишком оживленный, но Исигами было приятно вспоминать студенческие годы и делиться своими мыслями о математике. Беседа затянулась, он невольно отметил про себя, как много времени потерял впустую. Наверное, впервые после окончания университета. Глядя на Югаву, Исигами думал, что это единственный человек, который способен его понять, единственный, кого он признавал себе равным.
– Ах да, совсем забыл, – неожиданно сказал Югава и вынул из бумажной сумки большой желтый конверт. Выложил его перед Исигами.
– Что это?
– Посмотри сам, – заулыбался Югава.
Внутри конверта оказалась пачка листов, плотно исписанных математическими формулами. Пробежав глазами первую страницу, Исигами тотчас понял, что это.
– Попытка опровергнуть гипотезу Римана?
– Ты понял с одного взгляда!
Гипотеза Римана – одна из самых знаменитых задач в современной математике. Требуется доказать правильность гипотезы, выдвинутой математиком Риманом, но до сих пор никто не смог этого сделать. В работе, которую принес Югава, была попытка доказать ошибочность гипотезы. Исигами знал, что есть математики, придерживающиеся той же позиции. Но, разумеется, никто из них так и не преуспел в опровержении.
– Один профессор с кафедры математики снял для меня копию, – сказал Югава. – Еще нигде не опубликовано. До опровержения далеко, но, на мой взгляд, направление выбрано верно.
– Думаешь, гипотеза Римана ошибочна?
– Я сказал только, что направление правильно. Но если гипотеза истинна, в эту работу закралась какая-то ошибка.
Югава был похож сейчас на проказника мальчишку, которому не терпится убедиться, что его проделка удалась. Заметив это, Исигами сразу раскусил его замысел. Югава его провоцировал. И заодно хотел проверить, не ослабели ли с возрастом его умственные способности, благодаря которым он когда-то удостоился прозвища Дарума.
– Можно взглянуть?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66