Дорога утихла. Она бы, пожалуй, совсем заузилась, так как местному населению ездить по ней было не на чем, да и некуда. Но шли по дороге колонны машин, груженные боевым припасом для фронта, и дорога пылила, жила.
Шагал по этой дороге солдат, искал для себя ночлега. Шел он из госпиталя в свою дивизию, в стрелковую роту, где до ранения состоял пулеметчиком. Крыльцо, усаженное ребятишками, поманило его, повлекло. Подумал солдат: «Вот, однако, изба веселая. Остановлюсь тут, отдохну в житейской густой суматохе». Солдат вспомнил свою семью, где был он у матери седьмым, самым младшим сыном - последним.
- Привет, мелкота, - сказал он.
- Здрасте, - сказали ему ребятишки.
Солдат заглянул в избу.
- Чисто живете. Разрешите и мне пожить с вами до завтра. А где ваша мамка?
- Наши мамки в поле, - ответила ему Тамарка Сучалкина, самая старшая. - Мы в этой избе не живем. В ней дед Савельев жил, а теперь помер.
Оглянулся солдат на ребятишек. Разглядел их - тощие, большеглазые, очень пристальные и тихие.
- Вот оно как, однако… - сказал солдат. - Чего же вы тут, у пустой избы, делаете? Играете?
- Нет, - сказала девчонка Тамарка. - Мы здесь просто сидим. - Девчонка Тамарка заплакала и отвернулась, чтобы другие не видели.
- Вы ступайте в какую-нибудь другую избу ночевать, - посоветовала она солдату. - Сейчас в избах просторно. Когда фронт проходил, в избах народ не помещался - на улице спали. А сейчас в избах места пустого много.
Но солдату понравилась чистая комната, привлекла тишина и широкая лавка вдоль печки. «Что я, шуму не слышал и писку ребячьего? - подумал солдат. - Зачем я буду кусок отрывать от голодных ртов? А мне самому поделиться нечем - полхлеба да полбанки консервов на всю дорогу до фронта. А еще идти вон сколько. Заночую в этой избе. Перина мне не понадобится, шинель постелю и шинелью укроюсь».
- Я здесь заночую, - объяснил Тамарке солдат. - Сразу спать лягу. А вы не шумите, мне рано вставать, я в свою дивизию тороплюсь.
Тамарка кивнула: мол, ваше дело.
Солдат положил мешок в изголовье и завалился на ночлег. Помечтал немного о медицинской сестре Наташе, с которой познакомился в госпитале, которой пообещал письма отсылать каждый день, и заснул.
Во сне он почувствовал, будто его трясут и толкают в спину.
- Что, в наступление? - спросил он, вскочив. Принялся шарить вокруг, отыскивая винтовку, и проснулся совсем. Увидел себя в избе. Увидел окна с красной каймой от закатного солнца. А перед собой разглядел мальчишку в драном и не по росту ватнике.
- Ты что в сапогах завалился? - сказал мальчишка солдату взрослым угрюмым голосом. - На этой лавке дед помер, а ты даже сапоги не скинул.
Солдат рассердился за прерванный сон, за то, что его такой молокосос уму учит. Закричал:
- Да ты кто такой? Как пальну тебе по ушам!
- Не кричи. Я тоже кричать могу, - сказал мальчишка. - Я здешний житель. Сенькой зовут. Днем я на коне работал. Сейчас его пасть погоню к озеру, на луговину. - Мальчишка подошел к двери. Лицо его просветлело, он зачмокал тихо и ласково.
Солдат тоже увидел привязанного к крыльцу коня. Был тот конь то ли больной, то ли совсем заморенный. Шкура на широкой кости висела как балахон. Голову конь положил на перила, чтобы шея у него отдыхала.
- Вот так конь! - засмеялся солдат. - Таков конь на одёр да на мыло. Другой пользы от него никакой.
Мальчишка гладил коня по морде, совал ему в мягкие черные губы сбереженную корочку.
- Какой ни на есть - все конь. Жилы у него в ногах застуженные. Я его выхожу, к осени резвый будет. Нам его солдаты-обозники подарили. Они и деда схоронить помогли. А ты, спать ляжешь, сапоги скинь. Нехорошо. Дом еще после деда не остыл, а ты в сапогах завалился.
Солдат зубами заскрипел от досады. Плюнул.
- Подумаешь, дед! - закричал. - Помер, туда ему и дорога. Он свое пожил. Сейчас маршалы гибнут и генералы. Солдаты-герои пачками в землю ложатся. Война! А вы тут со своим дедом…
Солдат лег на лавку к печке лицом и долго еще ворчал и выкрикивал про свои раны и страшные минуты, которые он претерпел на фронте. Потом солдат вспомнил свою мать. Была она уже старая непомерно. Еще до войны у нее было одиннадцать внуков от старших сынов.
- Бабка, - вздохнул солдат. - Однако всю эту ораву сейчас растит. Картошек варит не по одному чугуну. На такую гурьбу много еды нужно - сколько ртов! Ей бы отдохнуть, погреть ноги в тепле, да вот, видишь, какое дело - война. - Солдат заворочался, сел на лавке. Показалось ему, что изба не пустая, что движется в этой избе его мать в своих бесконечных хлопотах.
Солдат хотел сказать: «Тьфу ты!» - но поперхнулся. Потом прошел по избе, потрогал нехитрую утварь, стесненно и радостно ощущая, что сохранили тут для него нечто такое, о чем мог позабыть в спешке войны.
- Ух ты, - сказал солдат, - бедолаги мои… - И закричал: - Эй! - не умея позвать мальчишку, потому что всякие слова, которыми называют мальчишек солдаты, здесь не годились. - Эй, мужик на коне!
Никто ему не ответил. Мальчишка уже ушел пасти коня к озеру и, наверно, сидел сейчас под березой, растапливая костерок.
Взял солдат мешок, взял шинель. Вышел на улицу.
Земля в этом месте полого спускалась к озеру. В деревне было еще красно от заката, внизу, в котловане у озера, собралась, натекла со всех сторон темень. В темноте, как в ладонях, горел костерок. Иногда огонь свивался клубком, иногда поднималась из его сердцевины струйка летучих искр. Мальчишка костер разжег и палкой в нем шевелил, а может быть, подбрасывал в огонь сухого елового лапника. Солдат отыскал тропку. Спустился к мальчишке на мокрый луг.
- Я к тебе ночевать пришел, - сказал он. - Не прогонишь? Мне одному что-то холодно стало.
- Ложись, - ответил ему мальчишка. - Сюда шинельку стели, здесь сухо. Тут я вчера землю костром прокалил.
Солдат постелил шинель, растянулся на мягкой земле.
- Отчего дед помер? - спросил он, когда помолчали они сколько положено.
- От бомбы, - ответил Сенька.
Солдат приподнялся:
- Прямым попаданием или осколком?
- Все одно. Помер. Для тебя он чужой, а для нас - дедка. Особенно для малых, для ребятишек.
Сенька сходил проведал коня. Потом подбросил в огонь хворосту и травы, чтобы отгонять комаров. Расстелил драный ватник возле солдатской шинели и прилег на него.
- Спи, - сказал он. - Завтра спозаранок будить буду. Дел много. Я две картошины закопал под золу, утром съедим.
Солдат уже подремал в избе, перебил сон на время и теперь не мог уснуть сразу. Глядел в небо, в ясные звезды, чистые, словно слезы.
Сенька тоже не спал. Смотрел на теплый багрянец в небе, который будто стекал с холмов в озеро и остывал в его темной воде. Пришла ему в голову мысль, что дед и по сей день живет, только переселился на другое, более удобное для себя место, на высокий холм, откуда ему шире глядеть на свою землю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36