Ему всегда казалось, что это самый красивый вид на парк. Точно такой же пейзаж открывался и из его окна, хотя эти две комнаты разделяли три двери. А еще он заранее знал, что Кристина, единственная из всех женщин, откажется от услуг горничной. Она привыкла обслуживать себя сама.
Герцог опустился на стул рядом с Кристиной и расправил полы сюртука.
— Надеюсь, поездка прошла без затруднений, — проговорил он.
— Да, спасибо.
— Ваша матушка и ваша сестра находятся в добром здравии?
— О да!..
— А как поживает та ваша сестра, которая замужем за викарием? Как там ваши племянники?
— У них все хорошо. — На губах Кристины появилась легкая улыбка. — У Чарлза, викария, тоже все отлично.
Кажется, он начал получать удовольствие от того, что она умела смеяться над ним.
— Рад это слышать. — Его пальцы сомкнулись вокруг ручки монокля, но когда Кристина проследила взглядом за его рукой, герцог мгновенно осознал, что делает.
Он не считал себя общительным человеком и старался по возможности избегать светских мероприятий и пустых разговоров. В то же время Вулфрик был джентльменом и без труда мог занять человека беседой, если того требовали правила приличия. Сегодня вечером как раз был такой случай. Он принимал гостей у себя в доме, и все они — даже его братья и сестры — были приглашены только из-за этой женщины, чтобы герцог мог видеть ее и ухаживать за ней.
Он не в силах был подобрать нужные слова.
— Я очень удивилась, — проговорила Кристина, — обнаружив в детской столько малышей. Некоторые из них совсем еще крошки.
— В последние годы мои братья и сестры отличились плодовитостью. — Герцог чуть улыбнулся. — Не волнуйтесь, им не удастся перевернуть дом вверх дном и вас не будут каждый раз вызывать на подмогу. Их место в детской, и няни о них позаботятся.
Вулфрик решил, что теперь, когда в доме появились новые гости, следует ограничить свободу детей.
— Конечно, мне нечего бояться, — мягко проговорила Кристина. — Дети все время будут находиться в своей комнате. Как хорошо устроились богатые люди: у них есть детские и няни, которые помогают им забыть, что у них вообще есть дети. Главное — род продолжен.
— Вы, значит, предпочитаете, чтобы малыши вертелись у гостей под ногами? — притворно удивился герцог. — Вам нравится, когда они влезают в разговор и требуют внимания взрослых?
— Все обычно происходит как раз наоборот. Это взрослые влезают в разговоры детей и пользуются их вниманием. И все же взрослые и дети могут сосуществовать вместе ко всеобщему удовольствию.
— Так, значит, взрослые должны залезать на волшебные ковры-самолеты вместе с детьми, махать руками и перелетать через океаны, не замочив ног?
— Боже мой, — Кристина покраснела, — похоже, вы видели часть того урока… С вашей стороны было нечестно прислониться к забору как раз в том месте, где солнце оказалось у вас за спиной, так что вас невозможно было заметить. Так вы не одобряете мою манеру вести урок? Вы сочли меня распущенной? Разве лучше заставлять детей сидеть на траве стройными рядами, пока учитель пытается доказать им свое физическое и умственное превосходство? Разве лучше скучным голосом втолковывать им о торговле пушниной в Северной Америке, рассказывать о сплавах на каноэ по многочисленным рекам, которые осуществляли путешественники, о животных и растениях, которые они встречали у себя на пути? Или надо было просто продиктовать ребятам список продуктов, которые путешественники взяли с собой, и товаров, которые предполагалось обменять на меха? И тогда на следующий день разве я могла бы винить детей в том, что они не запомнили ни слова из того, что я говорила?
Многие люди говорят одними губами. Миссис Деррик говорила губами, глазами, лицом, руками, всем телом — и всем, что было внутри ее. Она говорила так же, как жила, — ярко, страстно. Герцог наблюдал за ней с невольным восхищением.
— На самом деле, миссис Деррик, я был просто очарован, — признался он.
Он, безусловно, пытался выбить почву у нее из-под ног, и Кристина приготовилась к спору.
— Несмотря на это, вы по-прежнему убеждены, что дети должны сидеть у себя в комнате?
— Интересно, как бы они отреагировали, если бы нам вздумалось занять их законное место? Мне кажется, они бы решили, что место взрослых — в гостиной.
Кристина рассмеялась.
— Должна признаться, такая мысль не приходила мне в голову. Знаете, Хейзл всегда шикает на детей, Чарлз постоянно переписывает воскресную проповедь, вечно исправляет их грамматические ошибки, критикует их поведение и занятия. Думаю, они были бы счастливы, если бы имели детскую в полном своем распоряжении.
— Не кажется ли вам, миссис Деррик, что я не такое чудовище, каким вы меня считали?
— По-моему, нам следует найти компромисс, — продолжала Кристина. — Взрослым предоставить возможность развлекаться без детей, а детям позволять резвиться отдельно от взрослых. Хотя как же мы сможем учиться у детей, если никогда не будем проводить с ними время? Как они смогут учиться у нас?
— Неужели мы можем чему-то научиться у детей? — удивился герцог.
— Ну конечно. — Кристина слегка подалась вперед. — Мы можем заново взглянуть на мир их глазами. Дети учат нас радоваться жизни, наслаждаться каждым мгновением, совершать глупости и смеяться. И еще любить.
— Все, о чем вы только что говорили, миссис Деррик, мне, разумеется, недоступно…
Кристина выпрямилась на стуле и с сомнением посмотрела на него.
— Вот уж не знаю, — сказала она.
— А по-моему, вы уверены, что знаете. — Герцог приподнял монокль. — Во всяком случае, однажды вы сказали мне именно это.
— Мне не надо было этого говорить, а вам не надо было провоцировать меня.
— Следовательно, когда я предложил вам стать моей женой, я спровоцировал вас? — мягко осведомился герцог.
— В своих вечерних молитвах вы должны горячо благодарить Бога за то, что я не сказала «да», ваша светлость.
— Вот как? — Вулфрик в который раз подивился тому, какой насыщенный голубой цвет имеют ее глаза. Они похожи на море в летний день, и в них легко утонуть!
— Оглянитесь вокруг, ваша светлость, — Кристина повела рукой, — посмотрите на всех этих женщин.
Герцог нехотя подчинился. Он даже поднес к глазу монокль и тут же отметил про себя, что Фрея сегодня выглядит восхитительно в свободном платье золотистого оттенка с такими же перьями в волосах и с бриллиантами, украшавшими ее шею, уши, запястья и пальцы. Но даже в этом наряде она не слишком выделялась среди гостей. Все собравшиеся в гостиной дамы были одинаково элегантно и роскошно одеты.
— И что теперь? — Герцог опустил монокль и повернулся к Кристине.
— А теперь посмотрите на меня.
Вулфрик увидел то же, что успел рассмотреть за ужином. На миссис Деррик было новое платье, гораздо более выигрышное, чем те, которые она надевала на празднике в Скофилде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
Герцог опустился на стул рядом с Кристиной и расправил полы сюртука.
— Надеюсь, поездка прошла без затруднений, — проговорил он.
— Да, спасибо.
— Ваша матушка и ваша сестра находятся в добром здравии?
— О да!..
— А как поживает та ваша сестра, которая замужем за викарием? Как там ваши племянники?
— У них все хорошо. — На губах Кристины появилась легкая улыбка. — У Чарлза, викария, тоже все отлично.
Кажется, он начал получать удовольствие от того, что она умела смеяться над ним.
— Рад это слышать. — Его пальцы сомкнулись вокруг ручки монокля, но когда Кристина проследила взглядом за его рукой, герцог мгновенно осознал, что делает.
Он не считал себя общительным человеком и старался по возможности избегать светских мероприятий и пустых разговоров. В то же время Вулфрик был джентльменом и без труда мог занять человека беседой, если того требовали правила приличия. Сегодня вечером как раз был такой случай. Он принимал гостей у себя в доме, и все они — даже его братья и сестры — были приглашены только из-за этой женщины, чтобы герцог мог видеть ее и ухаживать за ней.
Он не в силах был подобрать нужные слова.
— Я очень удивилась, — проговорила Кристина, — обнаружив в детской столько малышей. Некоторые из них совсем еще крошки.
— В последние годы мои братья и сестры отличились плодовитостью. — Герцог чуть улыбнулся. — Не волнуйтесь, им не удастся перевернуть дом вверх дном и вас не будут каждый раз вызывать на подмогу. Их место в детской, и няни о них позаботятся.
Вулфрик решил, что теперь, когда в доме появились новые гости, следует ограничить свободу детей.
— Конечно, мне нечего бояться, — мягко проговорила Кристина. — Дети все время будут находиться в своей комнате. Как хорошо устроились богатые люди: у них есть детские и няни, которые помогают им забыть, что у них вообще есть дети. Главное — род продолжен.
— Вы, значит, предпочитаете, чтобы малыши вертелись у гостей под ногами? — притворно удивился герцог. — Вам нравится, когда они влезают в разговор и требуют внимания взрослых?
— Все обычно происходит как раз наоборот. Это взрослые влезают в разговоры детей и пользуются их вниманием. И все же взрослые и дети могут сосуществовать вместе ко всеобщему удовольствию.
— Так, значит, взрослые должны залезать на волшебные ковры-самолеты вместе с детьми, махать руками и перелетать через океаны, не замочив ног?
— Боже мой, — Кристина покраснела, — похоже, вы видели часть того урока… С вашей стороны было нечестно прислониться к забору как раз в том месте, где солнце оказалось у вас за спиной, так что вас невозможно было заметить. Так вы не одобряете мою манеру вести урок? Вы сочли меня распущенной? Разве лучше заставлять детей сидеть на траве стройными рядами, пока учитель пытается доказать им свое физическое и умственное превосходство? Разве лучше скучным голосом втолковывать им о торговле пушниной в Северной Америке, рассказывать о сплавах на каноэ по многочисленным рекам, которые осуществляли путешественники, о животных и растениях, которые они встречали у себя на пути? Или надо было просто продиктовать ребятам список продуктов, которые путешественники взяли с собой, и товаров, которые предполагалось обменять на меха? И тогда на следующий день разве я могла бы винить детей в том, что они не запомнили ни слова из того, что я говорила?
Многие люди говорят одними губами. Миссис Деррик говорила губами, глазами, лицом, руками, всем телом — и всем, что было внутри ее. Она говорила так же, как жила, — ярко, страстно. Герцог наблюдал за ней с невольным восхищением.
— На самом деле, миссис Деррик, я был просто очарован, — признался он.
Он, безусловно, пытался выбить почву у нее из-под ног, и Кристина приготовилась к спору.
— Несмотря на это, вы по-прежнему убеждены, что дети должны сидеть у себя в комнате?
— Интересно, как бы они отреагировали, если бы нам вздумалось занять их законное место? Мне кажется, они бы решили, что место взрослых — в гостиной.
Кристина рассмеялась.
— Должна признаться, такая мысль не приходила мне в голову. Знаете, Хейзл всегда шикает на детей, Чарлз постоянно переписывает воскресную проповедь, вечно исправляет их грамматические ошибки, критикует их поведение и занятия. Думаю, они были бы счастливы, если бы имели детскую в полном своем распоряжении.
— Не кажется ли вам, миссис Деррик, что я не такое чудовище, каким вы меня считали?
— По-моему, нам следует найти компромисс, — продолжала Кристина. — Взрослым предоставить возможность развлекаться без детей, а детям позволять резвиться отдельно от взрослых. Хотя как же мы сможем учиться у детей, если никогда не будем проводить с ними время? Как они смогут учиться у нас?
— Неужели мы можем чему-то научиться у детей? — удивился герцог.
— Ну конечно. — Кристина слегка подалась вперед. — Мы можем заново взглянуть на мир их глазами. Дети учат нас радоваться жизни, наслаждаться каждым мгновением, совершать глупости и смеяться. И еще любить.
— Все, о чем вы только что говорили, миссис Деррик, мне, разумеется, недоступно…
Кристина выпрямилась на стуле и с сомнением посмотрела на него.
— Вот уж не знаю, — сказала она.
— А по-моему, вы уверены, что знаете. — Герцог приподнял монокль. — Во всяком случае, однажды вы сказали мне именно это.
— Мне не надо было этого говорить, а вам не надо было провоцировать меня.
— Следовательно, когда я предложил вам стать моей женой, я спровоцировал вас? — мягко осведомился герцог.
— В своих вечерних молитвах вы должны горячо благодарить Бога за то, что я не сказала «да», ваша светлость.
— Вот как? — Вулфрик в который раз подивился тому, какой насыщенный голубой цвет имеют ее глаза. Они похожи на море в летний день, и в них легко утонуть!
— Оглянитесь вокруг, ваша светлость, — Кристина повела рукой, — посмотрите на всех этих женщин.
Герцог нехотя подчинился. Он даже поднес к глазу монокль и тут же отметил про себя, что Фрея сегодня выглядит восхитительно в свободном платье золотистого оттенка с такими же перьями в волосах и с бриллиантами, украшавшими ее шею, уши, запястья и пальцы. Но даже в этом наряде она не слишком выделялась среди гостей. Все собравшиеся в гостиной дамы были одинаково элегантно и роскошно одеты.
— И что теперь? — Герцог опустил монокль и повернулся к Кристине.
— А теперь посмотрите на меня.
Вулфрик увидел то же, что успел рассмотреть за ужином. На миссис Деррик было новое платье, гораздо более выигрышное, чем те, которые она надевала на празднике в Скофилде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87