Впрочем, думал Дэвид, он никогда и не прекращался. По-видимому, Джулиан и Синтия Шерер стали более осторожными.
Все лето Дэвид молчал. В июне они оказались в Варне, в Болгарии, и пагубная жара, а также периодические вспышки холеры, лихорадки и дизентерии стали тысячами косить солдатские жизни задолго до того, как войска начали боевые действия. Любовная связь продолжалась. «Может быть, война все-таки вспыхнет», мрачно размышлял Дэвид, "и Джулиану тогда уже будет не до скуки.
Вероятно, в этом случае супружеская верность и воздержание станут для него неизбежностью, а не сознательным выбором".
Действительно, создавалось впечатление, что Дэвид окажется прав. В сентябре британские и французские войска высадились в Крыму и встретились с неприятелем 20 сентября, штурмуя высоты вдоль берегов реки Альма, а затем, после небольших стычек, в битве при Балаклаве 25 октября и на следующий день – у Малого Инкермана. Гвардейцы разбили свой лагерь на Херсонесском плато между Балаклавой на юге и Севастополем на севере. Палаток хватило только на офицеров. Казалось, что в таких условиях ни о какой тайной любовной связи и речи быть не может.
Однако трудности и опасности всегда лишь раззадоривали Джулиана. Ночь после битвы у Малого Инкермана он провел в палатке капитана Шерера, который в это время находился на боевом дежурстве. Дэвид всю ночь прободрствовал, ругая себя за то, что зря расходует свою энергию, беспокоясь о человеке, который даже не является для него настоящим братом. Порой, думал он, любовь сродни ненависти.
Джулиан задолго до рассвета вернулся в палатку, которую он делил с Дэвидом. А Дэвид опять осуждал себя за то, что почувствовал облегчение. Он промолчал, хотя не мог даже притвориться, что спит.
Джулиан вздохнул и попытался, свернувшись, по возможности удобнее устроиться на земле.
– Жизнь понемногу становится все интереснее, – сказал он. – Атака на наши тылы позавчера и вчерашняя атака с фронта. Я все пытаюсь разгадать, откуда враг нападет в следующий раз. Или мы, Дэйв, перехватим инициативу и наконец сами атакуем Севастополь? Ведь нас именно для этого послали сюда. – Он зевнул.
– Довольно скоро начнутся настоящие сражения, в них мы себя проявим.
– Чем раньше, тем лучше, – сказал Джулиан. – Я пошел на военную службу не для того, чтобы дни и ночи лежать на спине, уставившись на брезент палатки. Здесь только в карауле удается хоть как-то развеять скуку.
– Давай спать, – предложил Дэвид.
– Я уже засыпаю, – отозвался Джулиан и снова зевнул.
В ту ночь он вернулся благополучно. Но вокруг него явно сгущались тучи. На следующий день, ближе к вечеру, Дэвид пошел на плац – открытое пространство, окруженное кольцом офицерских палаток, обычное место сбора гвардейских офицеров, не находящихся в данный момент при исполнении служебных обязанностей.
Дэвид понял, что возникла какая-то кризисная ситуация. Десяток офицеров сгрудились у края плаца, весьма напоминая зрителей вокруг бойцовского ринга. В центре стоял Джулиан, расставив ноги и прижав к бокам сжатые в кулаки руки. Он выглядел бледным и пребывал в крайнем напряжении. Капитан Шерер, которого удерживали за руки его приятели-офицеры, стоял, сжимая перчатку в одном из кулаков. Он уставился на Джулиана, испепеляя его взглядом, и его обычно румяное лицо стало почти багровым.
– Не надо, Джордж, – обратился к нему один из офицеров. – Как только вы бросите перчатку, то сразу же попадете в чертовски затруднительное положение. Подумайте снова.
Капитан Шерер с гневным рычанием отбросил двух своих друзей в сторону, хотя у него и не осталось перчатки, которую он мог бы швырнуть в лицо Джулиану, вызывая его на дуэль. Рука Шерера потянулась к боку, с металлическим скрежетом капитан вытащил саблю из ножен. Джулиан схватился за рукоятку своей сабли.
– Прекратите! Оба! – Голос майора лорда Тэвистока пронесся над плацем. Он быстро огляделся вокруг и увидел, что сейчас он здесь старший по званию. – Шерер, если вы не хотите попасть под военный трибунал, уберите саблю. Кардвелл, руки по швам! Разве мы можем резать друг друга, когда русские заняли позиции и сами готовы проделать это с нами?
Никто из двух главных героев разыгрывающейся драмы не сдвинулся с места. Они продолжали стоять неподвижно, уставившись друг на друга.
– Майор Тэвисток прав, Джордж, – произнес один из друзей Шерера с чувством облегчения в голосе. – Генерал Бентинк без всякого удовольствия узнает, что два офицера его бригады затеяли дуэль, к тому же находясь на действительной службе. Не говоря уже о герцоге Кембриджском. Да и сам Рэглен не останется безучастным в такой ситуации.
– Плюньте на это дело, Джордж, – сказал его второй друг. – По крайней мере сейчас. С этим можно будет разобраться позже, после окончания войны.
– Я даю вам десять секунд. – Голос Дэвида прозвучал холодно и твердо. Сейчас не время было думать о личных чувствах. Он был офицер и подчинял своей воле других в порядке воинской дисциплины.
Через несколько секунд капитан Шерер неторопливо вложил саблю в ножны. Джулиан отпустил рукоятку своей сабли.
– Поберегитесь, Кардвелл, – прошипел сквозь зубы Шерер. Он не мигая смотрел на Джулиана, а тот на него. – Эта история еще не закончилась. Можете быть уверены: ваша бесполезная жизнь спасена лишь на короткое время.
– Я буду счастлив дать вам удовлетворение в любой момент, в любом месте, – сказал Джулиан спокойным и ровным голосом, – Это, Шерер, не зависит от того, состоится военный трибунал или нет.
Когда капитан Шерер наконец отвернулся, Джулиан, не сказав больше ни слова, направился в свою палатку. Дэвид почувствовал, как спадает его напряженность, хотя гнев нарастает. Джулиану пошло бы на пользу, подумал он, если бы Шерер проткнул его. О Шерере говорили, что саблей он владеет весьма неплохо. И такой участи Джулиан вполне заслуживает.
В течение тех нескольких дней, которые оставались до начала следующего сражения, Дэвид и Джулиан избегали всяких упоминаний об инциденте. Синтия Шерер исчезла из лагеря. Дэвид слышал, что ее вернули в Балаклаву. Он очень надеялся, что оттуда ее отправят в Англию.
Русские предприняли неожиданную массированную атаку на рассвете в воскресенье, 5 ноября.
Стоял густой туман. Тысячи русских солдат огромными колоннами поднялись на высоты Севастополя к северо-западным границам британского лагеря, а неприятельские части, переправившиеся через реку Черная, двинулись в северо-восточном направлении. Битва бушевала весь день, и находившиеся в численном меньшинстве британцы отбивали атаку за атакой. Обе стороны понесли ужасные потери.
Вторая дивизия генерала Джона Пеннефазера несколько часов вообще сражалась в одиночку, получив подкрепление лишь тогда, когда ситуация казалась практически безнадежной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
Все лето Дэвид молчал. В июне они оказались в Варне, в Болгарии, и пагубная жара, а также периодические вспышки холеры, лихорадки и дизентерии стали тысячами косить солдатские жизни задолго до того, как войска начали боевые действия. Любовная связь продолжалась. «Может быть, война все-таки вспыхнет», мрачно размышлял Дэвид, "и Джулиану тогда уже будет не до скуки.
Вероятно, в этом случае супружеская верность и воздержание станут для него неизбежностью, а не сознательным выбором".
Действительно, создавалось впечатление, что Дэвид окажется прав. В сентябре британские и французские войска высадились в Крыму и встретились с неприятелем 20 сентября, штурмуя высоты вдоль берегов реки Альма, а затем, после небольших стычек, в битве при Балаклаве 25 октября и на следующий день – у Малого Инкермана. Гвардейцы разбили свой лагерь на Херсонесском плато между Балаклавой на юге и Севастополем на севере. Палаток хватило только на офицеров. Казалось, что в таких условиях ни о какой тайной любовной связи и речи быть не может.
Однако трудности и опасности всегда лишь раззадоривали Джулиана. Ночь после битвы у Малого Инкермана он провел в палатке капитана Шерера, который в это время находился на боевом дежурстве. Дэвид всю ночь прободрствовал, ругая себя за то, что зря расходует свою энергию, беспокоясь о человеке, который даже не является для него настоящим братом. Порой, думал он, любовь сродни ненависти.
Джулиан задолго до рассвета вернулся в палатку, которую он делил с Дэвидом. А Дэвид опять осуждал себя за то, что почувствовал облегчение. Он промолчал, хотя не мог даже притвориться, что спит.
Джулиан вздохнул и попытался, свернувшись, по возможности удобнее устроиться на земле.
– Жизнь понемногу становится все интереснее, – сказал он. – Атака на наши тылы позавчера и вчерашняя атака с фронта. Я все пытаюсь разгадать, откуда враг нападет в следующий раз. Или мы, Дэйв, перехватим инициативу и наконец сами атакуем Севастополь? Ведь нас именно для этого послали сюда. – Он зевнул.
– Довольно скоро начнутся настоящие сражения, в них мы себя проявим.
– Чем раньше, тем лучше, – сказал Джулиан. – Я пошел на военную службу не для того, чтобы дни и ночи лежать на спине, уставившись на брезент палатки. Здесь только в карауле удается хоть как-то развеять скуку.
– Давай спать, – предложил Дэвид.
– Я уже засыпаю, – отозвался Джулиан и снова зевнул.
В ту ночь он вернулся благополучно. Но вокруг него явно сгущались тучи. На следующий день, ближе к вечеру, Дэвид пошел на плац – открытое пространство, окруженное кольцом офицерских палаток, обычное место сбора гвардейских офицеров, не находящихся в данный момент при исполнении служебных обязанностей.
Дэвид понял, что возникла какая-то кризисная ситуация. Десяток офицеров сгрудились у края плаца, весьма напоминая зрителей вокруг бойцовского ринга. В центре стоял Джулиан, расставив ноги и прижав к бокам сжатые в кулаки руки. Он выглядел бледным и пребывал в крайнем напряжении. Капитан Шерер, которого удерживали за руки его приятели-офицеры, стоял, сжимая перчатку в одном из кулаков. Он уставился на Джулиана, испепеляя его взглядом, и его обычно румяное лицо стало почти багровым.
– Не надо, Джордж, – обратился к нему один из офицеров. – Как только вы бросите перчатку, то сразу же попадете в чертовски затруднительное положение. Подумайте снова.
Капитан Шерер с гневным рычанием отбросил двух своих друзей в сторону, хотя у него и не осталось перчатки, которую он мог бы швырнуть в лицо Джулиану, вызывая его на дуэль. Рука Шерера потянулась к боку, с металлическим скрежетом капитан вытащил саблю из ножен. Джулиан схватился за рукоятку своей сабли.
– Прекратите! Оба! – Голос майора лорда Тэвистока пронесся над плацем. Он быстро огляделся вокруг и увидел, что сейчас он здесь старший по званию. – Шерер, если вы не хотите попасть под военный трибунал, уберите саблю. Кардвелл, руки по швам! Разве мы можем резать друг друга, когда русские заняли позиции и сами готовы проделать это с нами?
Никто из двух главных героев разыгрывающейся драмы не сдвинулся с места. Они продолжали стоять неподвижно, уставившись друг на друга.
– Майор Тэвисток прав, Джордж, – произнес один из друзей Шерера с чувством облегчения в голосе. – Генерал Бентинк без всякого удовольствия узнает, что два офицера его бригады затеяли дуэль, к тому же находясь на действительной службе. Не говоря уже о герцоге Кембриджском. Да и сам Рэглен не останется безучастным в такой ситуации.
– Плюньте на это дело, Джордж, – сказал его второй друг. – По крайней мере сейчас. С этим можно будет разобраться позже, после окончания войны.
– Я даю вам десять секунд. – Голос Дэвида прозвучал холодно и твердо. Сейчас не время было думать о личных чувствах. Он был офицер и подчинял своей воле других в порядке воинской дисциплины.
Через несколько секунд капитан Шерер неторопливо вложил саблю в ножны. Джулиан отпустил рукоятку своей сабли.
– Поберегитесь, Кардвелл, – прошипел сквозь зубы Шерер. Он не мигая смотрел на Джулиана, а тот на него. – Эта история еще не закончилась. Можете быть уверены: ваша бесполезная жизнь спасена лишь на короткое время.
– Я буду счастлив дать вам удовлетворение в любой момент, в любом месте, – сказал Джулиан спокойным и ровным голосом, – Это, Шерер, не зависит от того, состоится военный трибунал или нет.
Когда капитан Шерер наконец отвернулся, Джулиан, не сказав больше ни слова, направился в свою палатку. Дэвид почувствовал, как спадает его напряженность, хотя гнев нарастает. Джулиану пошло бы на пользу, подумал он, если бы Шерер проткнул его. О Шерере говорили, что саблей он владеет весьма неплохо. И такой участи Джулиан вполне заслуживает.
В течение тех нескольких дней, которые оставались до начала следующего сражения, Дэвид и Джулиан избегали всяких упоминаний об инциденте. Синтия Шерер исчезла из лагеря. Дэвид слышал, что ее вернули в Балаклаву. Он очень надеялся, что оттуда ее отправят в Англию.
Русские предприняли неожиданную массированную атаку на рассвете в воскресенье, 5 ноября.
Стоял густой туман. Тысячи русских солдат огромными колоннами поднялись на высоты Севастополя к северо-западным границам британского лагеря, а неприятельские части, переправившиеся через реку Черная, двинулись в северо-восточном направлении. Битва бушевала весь день, и находившиеся в численном меньшинстве британцы отбивали атаку за атакой. Обе стороны понесли ужасные потери.
Вторая дивизия генерала Джона Пеннефазера несколько часов вообще сражалась в одиночку, получив подкрепление лишь тогда, когда ситуация казалась практически безнадежной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118