Его беспокойство вполне объяснимо. Формально они не обручены, так что путь для тебя открыт.
Хэл покачал головой:
– Нет.
Внезапно Дездемона положила руку ему на локоть и умоляюще заглянула в глаза.
– Мой милый мальчик, подумай о себе. Речные перевозки на Миссури умирают; лет через пять здесь ничего не останется, кроме барж, но они едва ли достойны твоего таланта. О да, на Миссисипи речной транспорт, возможно, просуществует немного дольше из-за хлопка, поскольку железнодорожные перевозки с ним не справляются, но на Миссури нет хлопка и железная дорога вскоре вытеснит конкурентов.
Хэл не мог опровергнуть логику матери и внутренне сжался.
– Чтобы выжить, сын, ты должен найти себе другое занятие. Мисс Скайлер досталось в наследство огромное количество железнодорожных акций и облигаций сопутствующего бизнеса. В роли ее мужа ты сможешь стать великим железнодорожным магнатом, которого будет уважать даже коммодор Вандербилт или Джей Фиск. Вот почему тебе для твоего же собственного блага нужно как можно быстрее найти ее и жениться.
Не в состоянии ничего противопоставить ее требованию подыскать для себя другой источник дохода, Хэл сделал ставку на упрямство:
– Нет. Я не женюсь, как уже много раз говорил, ни на мисс Скайлер, ни на ком другом.
– О, я отлично понимаю твою злость на отца, дорогой Хэл.
«Дорогой»? Почему это она называет его «дорогим» в отсутствие посторонних ушей? Хэл начал терять терпение.
– Сыновья всегда ссорятся с отцами, – продолжала Дездемона сладким голосом, полным фальшивого участия. – Ты должен сделать это не для него, а для себя.
– Невозможно. Я не женюсь. – Голос Хэла был неумолим, как замерзшая река.
Озадаченная Дездемона захлопала ресницами, потом вернулась к прежней теме:
– Хэл, дорогой, пожалуйста, забудь о прошлом и пораскинь мозгами. С твоим большим опытом на Миссури ты наверняка знаешь, как напасть на след этой пропавшей наследницы.
Неужели она никогда от нею не отстанет? Черт, если она не угомонится, то скоро начнет предлагать способы поиска Розалинды. Его мать была очень умной женщиной; ей вполне могло прийти в голову, что им следует искать женщину, которая играет в карты под видом мужчины. Такие рассуждения могли стать особенно опасными, если она начнет анализировать свои предположения, указывая на их преимущества и недостатки. Этот разговор следовало прекратить.
– Вам больше не о чем поговорить, матушка? Если нет, то простите – я должен вернуться к сестре.
На лице Дездемоны отразился страх, и она судорожно сглотнула, теряя нить разговора. Хэл прищурился. Черт, почему при упоминании о Виоле она испытывает такие сильные эмоции?
И тут Дездемона с наигранной беспечностью пожала плечами:
– Иди, если тебе надо; мы сможем продолжить беседу позже.
– Всего хорошего, матушка.
Позже так позже. Хэл поклонился. Вернувшись в салон, он сразу заметил, что Розалинда стоит у стены. Увидев Хэла, она резко выпрямилась и подняла на него глаза.
На другом конце зала Донован пел «О Сюзанна!». Виола аккомпанировала ему на рояле. Цицерон сидел у пустого стула Хэла, давая понять окружающим, что никто, кроме его хозяина, не может занять это место.
Подпевая Доновану, Хэл направился к сестре, как черный окунь на приманку рыболова. Большинство пассажиров разместились на стульях, расставленных рядами на всю ширину салона; они радостно подпевали, хлопали в ладоши и для пущей выразительности притопывали ногами во время припева. Стюарды «Красотки» стояли вдоль стен, мурлыча под нос незамысловатый мотив, готовые в любой момент исполнить просьбу каждого пассажира.
Вскоре вслед за Хэлом в салон вошла миссис Линдсей и тотчас собрала вокруг себя привычную когорту молодых людей. Она держала свой двор вблизи бара, твердо повернувшись спиной к женской половине, смеялась и флиртовала, как восемнадцатилетняя барышня.
Капитан Линдсей, как обычно, развлекался игрой в покер, хотя на этот раз желающих сразиться с ним было значительно меньше. Он взглянул на жену поверх карт, но его лицо было больше похоже на маску из гранита.
Розалинда непроизвольно сжала кулаки. Она по-прежнему испытывала желание его пристрелить. Опустившись на стул в одном из передних рядов, откуда было удобно наблюдать за происходящим, Розалинда оставалась неприметной и могла в любой момент быстро удалиться.
Хэл, Донован и Виола закончили петь и поклонились под гром аплодисментов, после чего Хэл уселся на стул, охраняемый Цицероном, а Донован запел «Дженни со светло-каштановыми волосами». Его глубокий тенор без труда выражал страсть, которую он испытывал к жене. Виола аккомпанировала ему с мастерством настоящей пианистки. Зрители быстро затихли. Слушая пение, Хэл лениво почесывал собаку между ушей, отчего на собачьей морде застыло выражение полного блаженства.
Розалинда про себя улыбнулась. Судя по терпению, с которым Хэл относится к непоседливой собаке, и любви к нему корабельной команды, из него в будущем должен получиться отличный отец. К черту наследственность, он явно непохож на своих родителей и станет превосходным мужем какой-нибудь счастливицы. Любящий, надежный, уважительный; страстный и смелый.
На миг Розалинда позволила себе помечтать, как славно было бы жить с ним одной семьей…
– Хочешь посмотреть в следующем году инаугурацию Шермана? – спросила Розалинда Хэла, выходя с ним поздним летним вечером из большого игорного заведения.
– Шермана? – Ей даже не требовался свет, чтобы увидеть, как Линдсей элегантно изгибает светлую бровь. – Я думал, он отказался баллотироваться.
Небрежно пожав плечами, Розалинда направилась к коляске, собираясь ехать домой, довольная, что вместо тяжелых юбок надела наконец брюки. Но был ли этому рад Хэл? Она весь вечер собиралась спросить его об этом, и эта мысль настолько отвлекла ее, что она проиграла все деньги. Чтобы прогнать мысли о том, как твердеют ее груди от его прикосновений, Розалинда решила отвлечь себя разговором, тем более что ей бесконечно нравились их непринужденные споры.
– Шерман обязательно будет баллотироваться и станет президентом; сейчас, когда у Гранта заканчивается второй срок, Шерман является наиболее очевидным его преемником. К тому же он честный.
– Да, это редчайшее качество в Вашингтоне, – согласился Хэл. Правя экипажем, он слишком круто вошел в поворот, и коляска наклонилась.
У Розалинды перехватило дыхание, и она ощутила, как по ее телу прошла волна беспомощной дрожи. Они жили в браке уже четыре года, но она по-прежнему реагировала на мужа как влюбленная девчонка.
– Все же я утверждаю, что он не станет участвовать в президентской гонке, – упорствовал Хэл. – Потому что на этом континенте нет такого количества мустангов, чтобы заставить Уильяма Шермана сделать то, что он обещал не делать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
Хэл покачал головой:
– Нет.
Внезапно Дездемона положила руку ему на локоть и умоляюще заглянула в глаза.
– Мой милый мальчик, подумай о себе. Речные перевозки на Миссури умирают; лет через пять здесь ничего не останется, кроме барж, но они едва ли достойны твоего таланта. О да, на Миссисипи речной транспорт, возможно, просуществует немного дольше из-за хлопка, поскольку железнодорожные перевозки с ним не справляются, но на Миссури нет хлопка и железная дорога вскоре вытеснит конкурентов.
Хэл не мог опровергнуть логику матери и внутренне сжался.
– Чтобы выжить, сын, ты должен найти себе другое занятие. Мисс Скайлер досталось в наследство огромное количество железнодорожных акций и облигаций сопутствующего бизнеса. В роли ее мужа ты сможешь стать великим железнодорожным магнатом, которого будет уважать даже коммодор Вандербилт или Джей Фиск. Вот почему тебе для твоего же собственного блага нужно как можно быстрее найти ее и жениться.
Не в состоянии ничего противопоставить ее требованию подыскать для себя другой источник дохода, Хэл сделал ставку на упрямство:
– Нет. Я не женюсь, как уже много раз говорил, ни на мисс Скайлер, ни на ком другом.
– О, я отлично понимаю твою злость на отца, дорогой Хэл.
«Дорогой»? Почему это она называет его «дорогим» в отсутствие посторонних ушей? Хэл начал терять терпение.
– Сыновья всегда ссорятся с отцами, – продолжала Дездемона сладким голосом, полным фальшивого участия. – Ты должен сделать это не для него, а для себя.
– Невозможно. Я не женюсь. – Голос Хэла был неумолим, как замерзшая река.
Озадаченная Дездемона захлопала ресницами, потом вернулась к прежней теме:
– Хэл, дорогой, пожалуйста, забудь о прошлом и пораскинь мозгами. С твоим большим опытом на Миссури ты наверняка знаешь, как напасть на след этой пропавшей наследницы.
Неужели она никогда от нею не отстанет? Черт, если она не угомонится, то скоро начнет предлагать способы поиска Розалинды. Его мать была очень умной женщиной; ей вполне могло прийти в голову, что им следует искать женщину, которая играет в карты под видом мужчины. Такие рассуждения могли стать особенно опасными, если она начнет анализировать свои предположения, указывая на их преимущества и недостатки. Этот разговор следовало прекратить.
– Вам больше не о чем поговорить, матушка? Если нет, то простите – я должен вернуться к сестре.
На лице Дездемоны отразился страх, и она судорожно сглотнула, теряя нить разговора. Хэл прищурился. Черт, почему при упоминании о Виоле она испытывает такие сильные эмоции?
И тут Дездемона с наигранной беспечностью пожала плечами:
– Иди, если тебе надо; мы сможем продолжить беседу позже.
– Всего хорошего, матушка.
Позже так позже. Хэл поклонился. Вернувшись в салон, он сразу заметил, что Розалинда стоит у стены. Увидев Хэла, она резко выпрямилась и подняла на него глаза.
На другом конце зала Донован пел «О Сюзанна!». Виола аккомпанировала ему на рояле. Цицерон сидел у пустого стула Хэла, давая понять окружающим, что никто, кроме его хозяина, не может занять это место.
Подпевая Доновану, Хэл направился к сестре, как черный окунь на приманку рыболова. Большинство пассажиров разместились на стульях, расставленных рядами на всю ширину салона; они радостно подпевали, хлопали в ладоши и для пущей выразительности притопывали ногами во время припева. Стюарды «Красотки» стояли вдоль стен, мурлыча под нос незамысловатый мотив, готовые в любой момент исполнить просьбу каждого пассажира.
Вскоре вслед за Хэлом в салон вошла миссис Линдсей и тотчас собрала вокруг себя привычную когорту молодых людей. Она держала свой двор вблизи бара, твердо повернувшись спиной к женской половине, смеялась и флиртовала, как восемнадцатилетняя барышня.
Капитан Линдсей, как обычно, развлекался игрой в покер, хотя на этот раз желающих сразиться с ним было значительно меньше. Он взглянул на жену поверх карт, но его лицо было больше похоже на маску из гранита.
Розалинда непроизвольно сжала кулаки. Она по-прежнему испытывала желание его пристрелить. Опустившись на стул в одном из передних рядов, откуда было удобно наблюдать за происходящим, Розалинда оставалась неприметной и могла в любой момент быстро удалиться.
Хэл, Донован и Виола закончили петь и поклонились под гром аплодисментов, после чего Хэл уселся на стул, охраняемый Цицероном, а Донован запел «Дженни со светло-каштановыми волосами». Его глубокий тенор без труда выражал страсть, которую он испытывал к жене. Виола аккомпанировала ему с мастерством настоящей пианистки. Зрители быстро затихли. Слушая пение, Хэл лениво почесывал собаку между ушей, отчего на собачьей морде застыло выражение полного блаженства.
Розалинда про себя улыбнулась. Судя по терпению, с которым Хэл относится к непоседливой собаке, и любви к нему корабельной команды, из него в будущем должен получиться отличный отец. К черту наследственность, он явно непохож на своих родителей и станет превосходным мужем какой-нибудь счастливицы. Любящий, надежный, уважительный; страстный и смелый.
На миг Розалинда позволила себе помечтать, как славно было бы жить с ним одной семьей…
– Хочешь посмотреть в следующем году инаугурацию Шермана? – спросила Розалинда Хэла, выходя с ним поздним летним вечером из большого игорного заведения.
– Шермана? – Ей даже не требовался свет, чтобы увидеть, как Линдсей элегантно изгибает светлую бровь. – Я думал, он отказался баллотироваться.
Небрежно пожав плечами, Розалинда направилась к коляске, собираясь ехать домой, довольная, что вместо тяжелых юбок надела наконец брюки. Но был ли этому рад Хэл? Она весь вечер собиралась спросить его об этом, и эта мысль настолько отвлекла ее, что она проиграла все деньги. Чтобы прогнать мысли о том, как твердеют ее груди от его прикосновений, Розалинда решила отвлечь себя разговором, тем более что ей бесконечно нравились их непринужденные споры.
– Шерман обязательно будет баллотироваться и станет президентом; сейчас, когда у Гранта заканчивается второй срок, Шерман является наиболее очевидным его преемником. К тому же он честный.
– Да, это редчайшее качество в Вашингтоне, – согласился Хэл. Правя экипажем, он слишком круто вошел в поворот, и коляска наклонилась.
У Розалинды перехватило дыхание, и она ощутила, как по ее телу прошла волна беспомощной дрожи. Они жили в браке уже четыре года, но она по-прежнему реагировала на мужа как влюбленная девчонка.
– Все же я утверждаю, что он не станет участвовать в президентской гонке, – упорствовал Хэл. – Потому что на этом континенте нет такого количества мустангов, чтобы заставить Уильяма Шермана сделать то, что он обещал не делать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80