ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


– Послушайте, у меня есть гораздо лучшая идея! – воскликнул Майлс, как будто эта идея пришла ему в голову только что. – Почему бы нам не поужинать на следующей неделе? Глядя на свой календарь, я вижу, что с ленчем у нас ничего не выйдет. Как насчет ужина во вторник вечером?
– Я бы не против, но, увы, не смогу, – ответила Кристина с искренним сожалением. – Уезжаю в Париж в понедельник.
В смехе Майлса прозвучало недоверие.
– Париж в июле? Вы обнаружите, что все горожане оттуда сбежали. Там не будет никого, кроме американских туристов.
– Я еду по делу, – мягко объяснила Кристина, чувствуя такое разочарование из-за отмененного ленча, что сдавило горло.
– Бизнес или удовольствие, Париж всегда остается моим любимым городом. Когда вы рассчитываете вернуться?
– Дней через десять.
– Я позвоню, скажем, через две недели? Вас это устроит, Кристина?
– Чудесно, Майлс.
Повесив трубку, она долгое время сидела, уставившись на телефон. Ее встревожило, что он пробудил в ней такие бурные чувства.
44
Хотя Кристина больше не писала пейзажей, окружающий мир представлялся ей сочетанием различных оттенков света. Всю первую неделю в Париже ей казалось, что каждый день лучезарен. Выходя из отеля «Ритц», где она остановилась, чтобы отправиться на ту или иную встречу, она не уставала дивиться сияющему небу, подобному шатру из бледно-голубого шелка, раскинувшемуся над самым красивым городом земли.
Погода была превосходной – мягкой, солнечной, без той удушливой влажности, которая делала Лондон таким невыносимым. И все же, несмотря на восхищение лучистыми небесами, игрой солнечных бликов Сены, проникающих через пышные зеленые кроны деревьев и отбрасывающих золотой отблеск на широкие бульвары и старинные здания, у Кристины не возникало желания запечатлеть увиденное на холсте.
В памятный день, когда Кристина решила бросить живопись, она дала себе зарок, что не будет тосковать по ней, не станет мучиться раскаянием, и теперь ни о чем не жалела.
В некотором отношении она испытывала даже облегчение от того, что ей не нужно бороться за то, чтобы сравняться с прославленными художниками, хотя ее мать всегда считала, что она сумеет это сделать. Но ведь никто не смог бы превзойти Уильяма Тернера, величайшего английского пейзажиста девятнадцатого века, который с таким блеском передавал на холсте все оттенки света. Или Ван Гога, или Ренуара, или Моне.
Кристина действительно получала много радости от своей работы – дизайна модной женской одежды, которая постоянно требовала от нее решения трудных творческих и административных задач.
Вполне естественно, что исключительное признание, которое она получала, доставляло ей огромное удовольствие, а деньги, которые она зарабатывала, не просто приносили удовлетворение, но и открывали перед ней самые широкие перспективы. Она знала, что к концу года сможет отдать долг Далси и Элспет. Но самым важным было то, что ее мать наконец-то оставила работу и согласилась ежемесячно принимать денежный чек. Этому предшествовала настоящая битва, в конце концов Кристина выиграла ее, в немалой степени благодаря отцу, который был на стороне дочери. Он понимал, как много это значит для нее.
На этой неделе, как ни была Кристина занята деловыми переговорами с производителями парфюмерии и встречами на фирмах, изготавливающих ткани, ей удалось выкроить время на покупку подарков для родителей. Матери она подыскала лайковые перчатки, шелковый шарф и несколько блузок; отцу – шелковые галстуки, рубашки из тонкой ткани и элегантную зажигалку. Джейн тоже не была забыта: в магазине «Гермес» Кристина купила любимой подруге шелковую вечернюю шаль в розовых тонах, которые ей так нравились.
Ранним вечером в пятницу, медленно идя через Вандомскую площадь к отелю «Ритц», Кристина думала о Джейн. Ей не верилось, что та улетела в Нью-Йорк только неделю тому назад. Казалось, это было давным-давно.
Кристина очень скучала по ней, ведь они не разлучались в течение последних пяти лет.
Джейн была лучшей подругой из всех, которых Кристина когда-либо имела, единственным по-настоящему близким другом. В детстве все ее время, по настоянию матери, было занято живописью. Ей некогда было играть со сверстницами. Уроки живописи, поездки на природу, музеи и картинные галереи заменяли ей жизнь, которая была подчинена искусству, одному лишь искусству. Теперь, оглядываясь назад, Кристина осознала, что детские и отроческие годы провела в основном с Одрой, до тех самых пор, пока не уехала в Королевский художественный колледж в Лондоне.
Кристина улыбнулась про себя, входя в двери отеля и с теплотой вспоминая маленькую гостиницу, где они с Джейн останавливались во время поездки в Париж в студенческие годы. Ей было далеко до этого элегантного здания, где некогда бывал Хемингуэй и останавливались кинозвезды и принцы. Кристине хотелось, чтобы Джейн сопровождала ее и в этот раз. Как весело они провели бы время.
Ее номер находился в крыле со стороны улицы Камбон, и нужно было пройти через длинную галерею маленьких магазинчиков, чтобы добраться до меньшего из двух фойе. Кристина ни разу не остановилась, чтобы посмотреть на продаваемые здесь вещицы, как делала обычно, – ей хотелось поскорее добраться до номера, сбросить туфли и заказать чай. День был сумбурный, и ей пришлось много ходить пешком, так как большинство деловых встреч проводилось недалеко друг от друга.
Портье любезно улыбнулся, вручил Кристине ключ от номера и в ответ на ее вопрос сказал, что сообщений для нее никаких нет. Улыбнувшись в ответ и пробормотав слова благодарности, она повернулась и сделала шаг в сторону лифта.
И тут увидела его.
Он неотрывно смотрел на нее. Затем, поднявшись со стула, пересек холл легкой походкой.
Она была ослеплена голубым сиянием его глаз.
Поравнявшись с ней, он сказал:
– Хелло.
– Майлс. – Последовала пауза, после которой Кристина спросила: – Что вы здесь делаете?
В уголке его губ появилась довольная усмешка, которую она так хорошо запомнила.
– Я здесь остановился. Я всегда останавливаюсь в отеле «Ритц», когда бываю в Париже.
– Вот как.
Майлс решительно взял Кристину под локоть и повел к лифту. Поднимаясь наверх, они не разговаривали. Майлс вышел вслед за Кристиной на ее этаже. Когда они дошли до дверей ее номера, она, неловко вертя в руках ключ, в волнении уронила его.
Он поднял его, вставил в замок, повернул, открыл дверь и вошел внутрь вслед за ней. Прислонясь к косяку, он наблюдал за тем, как она двигается, тоненькая и гибкая. У нее были великолепные ноги. Почему он не заметил этого раньше? Но каким образом? Ведь в Хэдли она была в длинной серой тунике. Одно он знал наверняка. Он опять испытывал горячее желание, как и в тот вечер, когда увидел ее впервые в начале месяца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113