Полагаю, она имела возможность составить о покойной гораздо более объективное представление, чем ее муж. Мисс О'Доннелл говорила очень убедительно, и я верю ее словам, будто умершая незадолго до смерти пребывала в таком состоянии, в котором могла нанести себе вред. Мы также выслушали показания патологоанатома, доктора Кенмарра. Он не обнаружил ни следов борьбы, ни отметин на теле, только ссадину недавнего происхождения, скорее всего образовавшуюся в результате столкновения с бревном. Мы ознакомились с результатами вскрытия – алкоголь и барбитураты в крови, избыток воды в легких – что привело доктора Кенмарра к определенному выводу, что леди Дунвейл утонула.
Пристальный взгляд коронера задержался на лице каждого из заседателей.
– Сержант Макнамара, – продолжил он, – привлек наше внимание к таинственному промежутку времени, прошедшему между прибытием умершей на берег озера и последовавшей пять часов спустя ее смертью. Сержант Макнамара назвал их таинственными часами – но так ли это? Попробуем восстановить события тех роковых часов, когда покойная была одна у озера – и нам приходится предположить, что она оставалась там все время, поскольку никто не видел, чтобы она покидала поместье Клонлуглин или проезжала через деревню. Учтем также состояние леди Дунвейл – ее депрессию и горе, усиленные потреблением алкоголя. Вполне возможно, она пила перед приездом в Клонлуглин, но совершенно определенно, что она выпила большое количество спиртного по прибытии туда. Алкоголь найден в ее крови, а сержант Макнамара показал, что нашел не только пустую фляжку, пахнущую виски, но и заброшенную в кусты пустую бутылку из-под виски. Итак, мы видим покойную, как она сидит на берегу, пьет и надеется, возможно даже ждет, что ее муж скоро вернется к озеру. Обращаю ваше внимание на то, что его «лендровер» стоит на противоположном берегу и хорошо ей виден. Так не кажется ли вам логичным, что она никуда оттуда не уходила? Что она надеялась обсудить с ним свои проблемы, найти облегчение своей боли? Позвольте предложить вам такое развитие событий: проходят часы… темнеет… она остается на месте. Алкоголь мог притупить в ней чувство времени, или даже она могла лишиться чувств. Опять же под влиянием спиртного разве не могла она прийти к твердому убеждению, что ее муж обязательно вернется за своим «лендровером»? Но, наконец, осознав, что ее надежды не оправдались, разве не могла она прийти к самому ужасному и трагическому из всех решений? Решению положить конец своей жизни? Мы узнали, что она пребывала в отчаянии, ее переполняло чувство безнадежности и неверия в свое будущее. Причем в этом сходятся сразу два свидетеля. Совершенно очевидно, именно тогда, в тот страшный момент, умершая и приняла барбитураты, либо в безнадежной попытке снять мучивший ее стресс, либо для того, чтобы притупить свои чувства перед тем, как войти в воду. Да, я полагаю, что события того вечера происходили именно так, как я вам вкратце сейчас их описал. Другого логичного объяснения просто нет. Медицинское освидетельствование исключило возможность убийства. Сержант Макнамара отметил, что упасть в озеро Клонлуглин трудно, даже в состоянии алкогольного опьянения, из-за характера местности. Вокруг упомянутого водоема нет высоких берегов. – После короткой паузы коронер закончил: – Итак, должным образом взвесив представленные нам сегодня показания, я вынужден прийти к выводу, что перед нами очевидный случай самоубийства. – Коронер в последний раз оглядел всех присяжных. – У вас есть вопросы?
Присяжные сблизили головы, несколько секунд переговаривались приглушенными голосами, и наконец аккуратный молодой человек при явной поддержке остальных обратился к коронеру.
– Мы все согласны с вами, сэр. Как и вы, мы полагаем, что все произошло именно так.
Расправив плечи и распрямив спину, коронер объявил: – В качестве коронера, председательствующего в Суде коронера графства Корк, я обязан объявить вердикт: Минерва Гвендолен Стэндиш, графиня Дунвейл, покончила жизнь самоубийством, находясь в невменяемом состоянии и под влиянием алкоголя и барбитуратов.
На минуту в зале установилась полная тишина, а затем по помещению прошелестел взволнованный шепот, Дэзи похлопала Эдвину по руке и, подавшись вперед, взглянула на Джона Кроуфорда. Тот слабо улыбнулся и кивнул. Дэзи на миг задержала взгляд на Энтони, сидевшем неподвижно как статуя, с ошарашенным видом, словно не веря происходящему. Чувство печали и жалости переполнили Дэзи. Он так надеялся, что смерть Мин окажется результатом несчастного случая.
Дэзи встала, помогла подняться рыдающей Эдвине и проводила ее в коридор. Бриджит О'Доннелл догнала их.
– Мне очень жаль, ваша светлость, – прошептала экономка.
Эдвина повернулась, смерила ее негодующим взглядом и, не произнеся ни слова, покачала головой. А Бриджит тем временем продолжала:
– Я не могла не сказать того, что сказала насчет леди Дунвейл, потому что… – тут она на миг запнулась, но твердо закончила: – потому что это – правда.
Дэзи посмотрела на нее и вдруг подумала: «Нет, неправда!» Она сама поразилась своей догадке, но тут же отогнала от себя нелепую мысль, что Бриджит О'Доннелл солгала. Однако сомнение, раз зародившись, не покинуло ее навсегда, и долго еще Дэзи обращалась в воспоминаниях к показаниям экономки.
Эдвина покачнулась, и все внимание Дэзи вновь переключилось на ее сводную сестру.
– Эдвина, дорогая, присядь, – заботливо шепнула Дэзи и подвела ее к лавке.
Бриджит тоже поспешила к ней:
– Я сейчас принесу вам воды, ваша светлость.
– Нет! – воскликнула Эдвина. – Я ничего от вас не хочу.
Резкость ее тона, казалось, поразила Бриджит, и она неуверенно отступила назад.
– Но, ваша светлость… – начала она и вдруг запнулась.
Не обращая на нее больше внимания, Эдвина открыла сумочку, достала пудру, попудрила свой покрасневший нос и испещренное следами слез лицо. Бриджит по-прежнему не сводила с Эдвины недоуменного взгляда, затем она придвинулась поближе к двери, ведущей в зал суда. Увидев Майкла Ламона, экономка поспешила к нему.
– Ты нормально себя чувствуешь, Эдвина? – голосом, преисполненным заботы, спросила Дэзи.
Ответа не последовало. Она встала и твердо поглядела в лицо сводной сестры. Дэзи показалось, что буквально за последние несколько секунд невообразимая перемена произошла с ней. Лицо Эдвины преисполнилось выражением собственного достоинства, и ее осанка стала поистине королевской.
Наконец, она заговорила, и голос ее звучал отчетливо и непривычно четко:
– Я только что вспомнила, кто я такая. Я дочь Эммы Харт, а мой сын – ее внук. Следовательно, мы сделаны из более твердого материала, чем многие могут подумать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
Пристальный взгляд коронера задержался на лице каждого из заседателей.
– Сержант Макнамара, – продолжил он, – привлек наше внимание к таинственному промежутку времени, прошедшему между прибытием умершей на берег озера и последовавшей пять часов спустя ее смертью. Сержант Макнамара назвал их таинственными часами – но так ли это? Попробуем восстановить события тех роковых часов, когда покойная была одна у озера – и нам приходится предположить, что она оставалась там все время, поскольку никто не видел, чтобы она покидала поместье Клонлуглин или проезжала через деревню. Учтем также состояние леди Дунвейл – ее депрессию и горе, усиленные потреблением алкоголя. Вполне возможно, она пила перед приездом в Клонлуглин, но совершенно определенно, что она выпила большое количество спиртного по прибытии туда. Алкоголь найден в ее крови, а сержант Макнамара показал, что нашел не только пустую фляжку, пахнущую виски, но и заброшенную в кусты пустую бутылку из-под виски. Итак, мы видим покойную, как она сидит на берегу, пьет и надеется, возможно даже ждет, что ее муж скоро вернется к озеру. Обращаю ваше внимание на то, что его «лендровер» стоит на противоположном берегу и хорошо ей виден. Так не кажется ли вам логичным, что она никуда оттуда не уходила? Что она надеялась обсудить с ним свои проблемы, найти облегчение своей боли? Позвольте предложить вам такое развитие событий: проходят часы… темнеет… она остается на месте. Алкоголь мог притупить в ней чувство времени, или даже она могла лишиться чувств. Опять же под влиянием спиртного разве не могла она прийти к твердому убеждению, что ее муж обязательно вернется за своим «лендровером»? Но, наконец, осознав, что ее надежды не оправдались, разве не могла она прийти к самому ужасному и трагическому из всех решений? Решению положить конец своей жизни? Мы узнали, что она пребывала в отчаянии, ее переполняло чувство безнадежности и неверия в свое будущее. Причем в этом сходятся сразу два свидетеля. Совершенно очевидно, именно тогда, в тот страшный момент, умершая и приняла барбитураты, либо в безнадежной попытке снять мучивший ее стресс, либо для того, чтобы притупить свои чувства перед тем, как войти в воду. Да, я полагаю, что события того вечера происходили именно так, как я вам вкратце сейчас их описал. Другого логичного объяснения просто нет. Медицинское освидетельствование исключило возможность убийства. Сержант Макнамара отметил, что упасть в озеро Клонлуглин трудно, даже в состоянии алкогольного опьянения, из-за характера местности. Вокруг упомянутого водоема нет высоких берегов. – После короткой паузы коронер закончил: – Итак, должным образом взвесив представленные нам сегодня показания, я вынужден прийти к выводу, что перед нами очевидный случай самоубийства. – Коронер в последний раз оглядел всех присяжных. – У вас есть вопросы?
Присяжные сблизили головы, несколько секунд переговаривались приглушенными голосами, и наконец аккуратный молодой человек при явной поддержке остальных обратился к коронеру.
– Мы все согласны с вами, сэр. Как и вы, мы полагаем, что все произошло именно так.
Расправив плечи и распрямив спину, коронер объявил: – В качестве коронера, председательствующего в Суде коронера графства Корк, я обязан объявить вердикт: Минерва Гвендолен Стэндиш, графиня Дунвейл, покончила жизнь самоубийством, находясь в невменяемом состоянии и под влиянием алкоголя и барбитуратов.
На минуту в зале установилась полная тишина, а затем по помещению прошелестел взволнованный шепот, Дэзи похлопала Эдвину по руке и, подавшись вперед, взглянула на Джона Кроуфорда. Тот слабо улыбнулся и кивнул. Дэзи на миг задержала взгляд на Энтони, сидевшем неподвижно как статуя, с ошарашенным видом, словно не веря происходящему. Чувство печали и жалости переполнили Дэзи. Он так надеялся, что смерть Мин окажется результатом несчастного случая.
Дэзи встала, помогла подняться рыдающей Эдвине и проводила ее в коридор. Бриджит О'Доннелл догнала их.
– Мне очень жаль, ваша светлость, – прошептала экономка.
Эдвина повернулась, смерила ее негодующим взглядом и, не произнеся ни слова, покачала головой. А Бриджит тем временем продолжала:
– Я не могла не сказать того, что сказала насчет леди Дунвейл, потому что… – тут она на миг запнулась, но твердо закончила: – потому что это – правда.
Дэзи посмотрела на нее и вдруг подумала: «Нет, неправда!» Она сама поразилась своей догадке, но тут же отогнала от себя нелепую мысль, что Бриджит О'Доннелл солгала. Однако сомнение, раз зародившись, не покинуло ее навсегда, и долго еще Дэзи обращалась в воспоминаниях к показаниям экономки.
Эдвина покачнулась, и все внимание Дэзи вновь переключилось на ее сводную сестру.
– Эдвина, дорогая, присядь, – заботливо шепнула Дэзи и подвела ее к лавке.
Бриджит тоже поспешила к ней:
– Я сейчас принесу вам воды, ваша светлость.
– Нет! – воскликнула Эдвина. – Я ничего от вас не хочу.
Резкость ее тона, казалось, поразила Бриджит, и она неуверенно отступила назад.
– Но, ваша светлость… – начала она и вдруг запнулась.
Не обращая на нее больше внимания, Эдвина открыла сумочку, достала пудру, попудрила свой покрасневший нос и испещренное следами слез лицо. Бриджит по-прежнему не сводила с Эдвины недоуменного взгляда, затем она придвинулась поближе к двери, ведущей в зал суда. Увидев Майкла Ламона, экономка поспешила к нему.
– Ты нормально себя чувствуешь, Эдвина? – голосом, преисполненным заботы, спросила Дэзи.
Ответа не последовало. Она встала и твердо поглядела в лицо сводной сестры. Дэзи показалось, что буквально за последние несколько секунд невообразимая перемена произошла с ней. Лицо Эдвины преисполнилось выражением собственного достоинства, и ее осанка стала поистине королевской.
Наконец, она заговорила, и голос ее звучал отчетливо и непривычно четко:
– Я только что вспомнила, кто я такая. Я дочь Эммы Харт, а мой сын – ее внук. Следовательно, мы сделаны из более твердого материала, чем многие могут подумать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126