объяснила мне библиотекарша. Многие книги современных авторов находятся в передвижных библиотеках, обслуживающих колхозы, и в полевых библиотеках, выезжающих на полевые станы. Там их больше читают, там они больше нужны, чем здесь. Она показала мне читательские формуляры, в которых было по пятьдесят записей за год. Рассказала она мне о читательских конференциях с детьми, которые проводились дважды в месяц. Клуб всегда переполнен, когда обсуждаются интересные книги.
В этом районе неплохо шло дело и в хозяйстве. Преимущественно здесь занимались животноводством. Здешняя телятница Суза Винд была известна далеко за пределами района. Конечно, были районы и похуже, и получше. Были украинские, русские, немецкие районы и один еврейский. Было и немало смешанных. Люди разных национальностей хорошо уживались друг с другом. Они встречались, советовались, помогали друг другу. А иногда и праздновали вместе. Мужчины чаще, женщины пореже. Каждый сохранял свой жизненный уклад, свои традиции, привычки. Это не мешало уважать традиции и привычки других. Немецкие крестьяне праздновали рождество, как и в Германии, 24 декабря. Украинцы и русские ставили елку к Новому году. И все вместе отмечали праздник Октябрьской революции. В этот день даже наш грузовик становился нарядным. Будку мы обивали по периметру широкой кумачовой лептой. На одной стороне большими белыми буквами написали «Да здравствует Октябрьская революция!», на другой стороне? «Да здравствует Тельман!». Может, это было и не очень оригинально, но все понимали, что имелось в виду. Русские, украинцы, немцы, евреи и, кто знает, какие еще национальности жили в согласии и дружбе. Об этом я теперь часто думаю, когда слышу, что люди снова убивают друг друга. Причина всегда найдется: расовая ненависть, религиозный фанатизм, а по сути дела? классовая борьба. Я не забываю, с какой сердечностью принимали нас, немецких антифашистов, в украинских, еврейских деревнях. Если нас в пути настигала авария, нас трогало до глубины души, как о нас заботились. Нас не пускали в путь, пока все не оказывалось снова в порядке.
«Болотные солдаты» на украинской колхозной сцене
Однажды холодным дождливым ноябрьским днем мы застряли на сельской дороге неподалеку от украинской деревни. Нам не раз приходилось попадать в подобные ситуации. Мы уже были научены горьким опытом. Но иа этот раз почва оказалась глинистой и вязкой как смола. Наш метод «раз-два, взялись» не помогал. Что же было делать? Поискать быков? А может, сразу трактор? Наш «домашний фотограф», Курт Тренте, вытащил свою фотокамеру и запечатлел инцидент навеки. Час был ранний, улицы пусты. Вдруг перед нами «вырос» председатель колхоза. Пожилой украинец, рослый, худой, светловолосый, с серыми глазами. И очень добрый. Он смеялся: «Не очень-то вы на артистов похожи. Но я сразу понял, это вы, когда увидел вас из окошка».
«Что же лам делать?»? спросил Гешонек в отчаянии. Он страшно мерз, был тощ как палка.
«Идите-ка в клуб, о машине мы позаботимся. Согреетесь там, высушите вещи. Я уже приказал печку затопить. Вскоре и обед подоспеет,? успокаивал нас председатель колхоза.? Если можете, устройте нам концерт. Колхозники будут вам благодарны».
Весть о предстоящем концерте со скоростью ветра облетела деревню. В считанные минуты зал был полон. В это время мы поглощали вкусный суп, который нам принесли прямо в клуб. Тепло и сытный обед оказали на нас свое воздействие. Нас клонило ко сну, но, когда мы увидели сияющие лица крестьян, к нам вернулась бодрость.
Курт Трепте вышел на сцену и рассказал собравшимся, что нацисты сделали из нашей прекрасной Родины. Я переводила на русский, Максим Валентин этим временем подготовил программу. У украинских крестьян оказалось много вопросов к нам, немецким антифашистам. Они хотели знать подробности о нелегальной борьбе, о тех, кто мужественно вел ее, о брошенных в тюрьмы, о казненных. Они разделяли наши чувства, советские друзья наши.
Мы показали инсценировку «Болотные солдаты». Она произвела такое большое впечатление, что в зале никто не решился хлопать. Вместе мы пели песни борьбы, пели народные песни, наши. Местный учитель поблагодарил нас немногословно, но очень взволнованно.
На этот раз мы не стали устраивать танцы. Нас не просили об этом. Это было бы некстати, сказал учитель. После такой волнующей встречи.
Наша машина стояла готовая двинуться в путь перед клубом. Дождь лил как из ведра. Председатель колхоза отсоветовал нам трогаться в путь. Он напомнил нам русскую поговорку: в такую погоду хороший хозяин и собаку на улицу не выгонит. Мы должны переночевать в деревне, или у крестьян, или в общежитии трактористов. Нам не хотелось месить грязь по улицам деревни. Мы устроились в маленьком общежитии. Кроватей всем не хватило. Но и на соломенных матрацах на полу можно было неплохо устроиться.
Вечером нам принесли ужин. Пришел председатель, школьный учитель и еще двое крестьян. Они принесли с собой водки. Ну что ж, в такую погоду было грех не выпить. Проходил час за часом, а паша беседа с этими милыми, любознательными людьми все еще продолжалась. Мы узнали от них о вещах, о которых мы не имели ни малейшего представления. Сельское хозяйство было для нас книгой за семью печатями, а ведь это такое интересное дело.
На следующее утро перед нашим убежищем нас ждал грузовик. Рядом стоял председатель колхоза. Он охотно оставил бы нас у себя, но нам пора было отправляться в путь. Мы поблагодарили, пожали ему руку и заняли места в нашей «великолепной карете».
Прощание с театром
Вернемся в Хальбштадт. На следующий день после праздника мы устроили выходной. Мы остались в деревне, где нас расквартировали. В этих идиллических сельских условиях мы отлично отдохнули, оправились от пережитых нами мытарств, а кое-кто и от обильного возлияния накануне. Впрочем, в этот день был банкет. Пригласили всех. Я не могла пойти. Меня неожиданно навестил мой муж. Он устраивал мне часто такие сюрпризы. Причем я не могу сказать, что его толкало на это: тоска или ревность. Наверное, и то и другое.
Да, и это случилось в Днепропетровске. Я вышла замуж. За инженера-строителя. Он для нас сконструировал разборную сцену. Поскольку я ничего не понимаю в технике, его объяснения об этой сложной конструкции продолжались до тех пор, пока они не перешли в объяснение в любви.
Наши деловые встречи становились все более частыми и длительными. И я по уши влюбилась в этого энергичного, черноглазого, жизнерадостного, любознательного, вежливого, скромного, одним словом, очень симпатичного человека.
Нашу совместную жизнь нам удалось сконструировать лучше, чем сцену. Однажды воскресным утром я сказала мужу: «Иосиф, пора показать твою конструкцию Максиму.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97