Дом-музей, таким образом, был восстановленной копией другого дома-музея, созданного на месте придорожного трактира, где Менделеев провел неделю, путешествуя из Парижа в Жмеринку. Демократическая общественность Васютинска в перестроечные времена регулярно устраивала несанкционированные митинги, выступая за снос ложного музея и требуя от властей отыскать в самом городе подлинные реликвии прошлого, и даже однажды приступили к разборке сооружения, но были остановлены искусствоведами. Они быстро разъяснили взъерепененным гражданам, что в Японии, например, храмовые и культовые сооружения подновляются постоянно, и от первоначального варианта уже через столетие ничего не остается. После окончания консультации искусствоведы привели в порядок штатскую одежду и продолжили свою нелегкую работу в других точках, становящихся со временем более и более горячими. - Ну как тебе наша дверь? - спросил участковый у Славика.
Дверь действительно была примечательная, относительно новая, бронированная. Прошлый мэр, племянник которого работал на фирме, изготовляющей металлоконструкции, истратил таким образом часть бюджета города, выделенную на культуру, на три года вперед. - Современно, - дипломатично ответил Славик и прикусил язык, потому что Митрича эта дверь не спасла. - Как зовут вашего лейтенанта? - Лейтенант Сидорчук. - отрапортовал Михаил Илларионович. - Имя-отчество у него тоже есть, но такие, что по имени-отчеству его только бандиты называют, да и то втихую. - Ну, входи, удачи тебе. - А вы не со мной? - Занят я сейчас. Но я еще заеду. Славик долго стучал в дверь, пока не догадался, что бронедверь обеспечивает еще и звукоизоляцию, и потянул ручку на себя. Дверь открылась, и он прошел внутрь. - Лейтенант Сидорчук! - немедленно взял под козырек худощавый молодой человек в милицейской форме. - Славик. - Вас-то мы и ждем.
И лейтенант закрыл дверь.
Лейтенант Сидорчук был в полном смысле этого слова лейтенантом - стройным, молодым, белобрысым; он был похож на доблестных молодых людей с плакатов, рекламирующих то ли милицейскую, то ли сверхсрочную службу. - Ну, как вам наша дверь? - спросил он первым делом. - Солидная дверь, - отозвался Славик. - Воровство народных денег! - предостерегающе поднял палец лейтенант.
Славик понял, что попал на худший из типажей представителей российского государства - на идеалиста.
У двери встали два молодых сержанта, показывая своим решительным видом, что вход и выход надежно защищены. - А где тетя Нюра? - На карантине, - серьезно ответил лейтенант. - Давно ли вы были знакомы с Яровым Артуром Михайловичем? - Вообще не знаком, - удивленно ответил Славик. - Он называл себя Митрич. - С прошлого года. - А Вы не знаете, почему он так себя называл? - Не знаю. - На лице у Славика было написано, что он чист, как слеза младенца, и лейтенанту пришлось сделать вид, что он поверил в столь незамысловатую телегу. - Но Вы же собирались к нему зайти? - Да, зашел бы, наверное, если бы мы договаривались. - А он предлагал? - Нет, не предлагал, но я думал, что все по-простому - зайти, посидеть немножко. - Заходили такие, - проворчал лейтенант. - И что в результате? Труп. И неясно, было ли это отравление. Так о чем Вы собирались поговорить? - За жизнь, - ответил чистую правду Славик. - Вот что у нас получается. У столичной знаменитости и сторожа музея есть общие интересы. В чем они могут заключаться? - О жизни поговорить, - повторил Славик, чувствуя всю глупость этого высказывания. - Да, жизнь тема всеобщая, - лейтенанта как будто устраивал его ответ. Но Славик чувствовал, что лейтенант ничего не понял, потому что никогда не разговаривал с людьми «за жизнь», а вместо этого учил уставы, следственное дело и законы, а поэтому «понятия» не имеет о том, как важно просто посидеть за бутылочкой пива и поговорить по душам. - Может быть, он знал о предмете ваших исследований? - Митрич? Сомневаюсь. - Славик нисколько не покривил душой. - Мои идеи не так распространены, и понять их может только специалист. - Да? - лейтенант как будто был удивлен. - а фамилия Обров вам ни о чем не говорит? - Обров? - настало время Славику удивиться. - Тот самый Обров, который разработал идею «Мiровеевой Руси»? Человек-легенда, консультировавший в свое время Бэйджент и Ли в их работе над «Священной загадкой»? - Обров - это псевдоним Ярова, известного Вам как Митрич. - лейтенант не скрывал своего довольства. - Вам было о чем поговорить. Пройдемте.
И он провел ничего не соображающего Славика в каморку Митрича, заваленную всякой рухлядью. Там на стуле сидел еще один сержант. Увидев Сидорчука, он вскочил и немедленно начал докладвать, трясясь от усердия: - Медэкспертиза установила отравление, товарищ лейтенант. Славик понял, что начавшийся так рано день будет долгим и нудным.
Улица Ленинских заветов, дом 200. Именно здесь, в Красногорске, находился штаб церкви Диалектики - величественное тридцатидвухэтажное здание, пентхаус на крыше которого был не виден из-за архитектурных излишеств. Пентхаус принадлежал лично главе Новосибирской ЦД; кирпичные башенки мешали любоваться видом из окна, но победила аргументация московских дизайнеров, сказавших, что «все так делают». Поскольку в списке их заказчиков фигурировали многие государственные деятели, большинство - с заведенными на них уголовными делами, аргументация была признана обоснованной. Да и на что смотреть в Новосибирске из окна пентхауса?
Супервайзер Попов, глава Новосибирского филиала ЦД, готовился к отлету в Москву. Его скромный значок «10 000 часов одитинга», выполненный из осмиевоиридиевого сплава, о многом говорил понимающим людям, но для любого постороннего был ничего не значащей безделушкой. Ритуальный брезентовый фартук, введенный как обязательный элемент облачения иерархов нынешним руководителем ЦД (бывшим франкметаллистом), покоился в дорожном чемодане, вместе с ноутбуком и собранием анонимных священных текстов «Исследование кейса».
Попов был одним из самых ревностных деятелей диалектиков, и его пророчили на пост главы церкви, но, к сожалению, был замешан в одном из скандалов, связанных с проповедью учения среди пенсионеров. Вездесущие журналисты пронюхали, что его команда вовлекала в свое движение пожилых людей, раздавая им но-шпу и валокордин. Эти препараты приводили стариков и старух в столь благостное состояние духа, что из-за тотальной неявки участников пришлось отменить три митинга левой оппозиции. К тому же один ветеран отнес выданную ему цепочку из бронзы - знак очередного градуса посвящения - в скупку цветных металлов и купил себе на вырученные деньги почти новый «Запорожец», а это попахивало святотатством. Самым большим же проколом было присоединение к ЦД союза ветеранов МЧС, оказавшегося незаконным общественным объединением, что вызвало нежелательный резонанс в определенных кругах.
1 2 3 4 5