— Привыкаешь. Если на то пошло, вкус здешней воды мне тоже не нравится. Господи, ну до чего же мне сегодня паршиво.
— Может, измерить вам давление?
— Зачем? Думаете, оно не в порядке?
— Нет. Но лишняя проверка в вашем возрасте не мешает.
— Беда не в давлении. А в жизни.
— Переутомились?
— Нет, этого бы я не сказал. Но вот новый посол, он меня донимает.
— Чем?
— Хочет получить отчет об урожаях матэ в нашем округе. Зачем? Там, на родине, никто парагвайского чая не пьет. Да сам небось и слыхом о нем не слыхал, а мне придется неделю работать, разъезжать по плохим дорогам, а потом эти типы в посольстве еще удивляются, почему я каждые два года выписываю новую машину! Я имею на нее право. Как дипломат. Сам за нее плачу, и, если решаю потом продать, это мое личное дело, а не посла. «Гордость Фортнума» на здешних дорогах много надежнее. Я за нее ничего не требую, а между тем, обслуживая их, она совсем выматывается. Ну и мелочные же людишки эти посольские! Они даже намекают, что я, мол, меньше плачу за это помещение!
Доктор Пларр раскрыл чемоданчик.
— А что это у вас за штука?
— Мы же решили измерить вам кровяное давление.
— Тогда лучше пойдем в спальню, — сказал консул. — Нехорошо, если нас увидит горничная. По всему городу пойдут слухи, что я при смерти. А тогда сбегутся все кредиторы.
Спальня была почти такая же пустая, как и кабинет. Постель смялась во время полуденного отдыха, и подушка валялась на полу рядом с пустым стаканом. Над кроватью вместо портрета королевы висела фотография человека с густыми усами, в костюме для верховой езды. Консул сел на мятое покрывало и закатал рукав. Доктор Пларр стал накачивать воздух грушей.
— Вы правда думаете, что мои головные боли — это что-то опасное?
Доктор Пларр следил за стрелкой на циферблате.
— Думаю, в ваши годы опасно столько пить.
Он выпустил воздух.
— Головные боли — это у меня наследственное. Отец страдал ужасными головными болями. Он и умер в одночасье. Удар. Вот он там, на стене. Прекрасно сидел на лошади. Хотел и меня научить, но я этих глупых скотов не выносил.
— А по-моему, вы говорили, что у вас есть лошадь. «Гордость Фортнума».
— Да какая же это лошадь, это мой «джип». Нет, на лошадь я ни за какие коврижки не сяду! Но скажите правду, Пларр, хоть и самую страшную.
— Эта штука не показывает ни самого страшного, ни самого невинного. Давление у вас, однако, слегка повышено. Я дам вам таблетки, но не могли бы вы пить хоть немного поменьше?
— Вот и отцу врачи всегда советовали то же самое. Он мне как-то сказал, что за те же деньги лучше купить стаю попугаев, они бы ничуть не хуже твердили одно и то же. Видно, я пошел в этого старого негодяя — во всем, кроме лошадей. Боюсь их смертельно. Он на меня за это злился, говорил: «Преодолей страх, Чарли, не то он тебя одолеет». А как вас по имени, Пларр?
— Эдуардо.
— Друзья зовут меня Чарли. Не возражаете, если я буду звать вас Тед?
— Если вам так хочется.
Трезвый Чарли Фортнум впал в такую же фамильярность, как и прошлый раз пьяный, правда не сразу. Интересно, подумал доктор Пларр, часто ли они будут ходить по этому кругу, если их знакомство не оборвется, и на каком круге они окончательно станут друг для друга Чарли и Те дом?
— Знаете, тут, в городе, кроме нас еще только один англичанин. Некто Хэмфрис, учитель английского. Знакомы с ним?
— Да мы ведь вместе провели вечер. Не помните? Я вас еще проводил домой.
Почетный консул посмотрел на него чуть не со страхом.
— Нет. Не помню. Ровно ничего. Это плохой признак?
— Ну, с кем этого не бывает, если здорово напьешься.
— Когда я вас увидел за дверью, ваше лицо мне показалось знакомым. Поэтому я и спросил, как вас зовут. Подумал, что мог что-нибудь у вас купить и забыл отдать деньги. Да, надо будет поостеречься. На время, конечно.
— Вреда вам от этого не будет.
— Кое-что я помню очень хорошо, но я как мой старик — он ведь тоже многое забывал. Знаете, как-то раз я свалился с лошади; она вдруг стала на дыбы, чтобы меня испытать, эта скотина. Мне было всего шесть лет, и она знала, что я еще маленький; было это возле дома, и отец сидел тут же, на веранде. Я боялся, не рассердится ли он, но еще больше испугался, когда увидел, что он сверху смотрит, как я лежу на земле, и не помнит, кто я такой. Он даже не рассердился, а только был встревожен и ничего не понимал; потом он вернулся на свое место, сел и снова взял свой стакан. А я обогнул дом, пошел на кухню (с поваром мы дружили) и больше ни разу не сел на эту проклятую лошадь. Теперь-то я, конечно, его понимаю. У нас ведь с ним много общего. Он тоже все забывал, когда напивался. Вы женаты, Тед?
— Нет.
— А я был женат.
— Да, вы говорили.
— Я был рад, что мы разошлись, но все же хотел бы, чтобы сначала у нас был ребенок. Когда нет детей, в этом, как правило, виноват мужчина?
— Нет. Думаю, что тут бывают виноваты как тот, так и другая.
— Я, наверное, сейчас уже бесплоден, а?
— Почему? Годы в этом деле не играют роли.
— Если бы у меня был ребенок, я бы не заставлял его перебарывать страх, как это делал мой отец. Ведь чувство страха — это естественное свойство человека, правда? Если ты подавляешь страх, ты подавляешь свою натуру. Природа вроде сама соблюдает равновесие. Я прочел в какой-то книге, что, если бы мы перебили всех пауков, нас бы задушили мухи. А у вас есть дети, Тед?
Имя Тед раздражало доктора Эдуардо Пларра. Он сказал:
— Нет. Если вы хотите звать меня по имени, я бы попросил вас звать меня Эдуардо.
— Но ведь вы такой же англичанин, как я!
— Я только наполовину англичанин, и та половина либо в тюрьме, либо мертва.
— Отец?
— Да.
— А ваша мать?
— Живет в Буэнос-Айресе.
— Вам повезло. Есть для кого копить. Моя мать умерла, когда меня рожала.
— Это еще не повод, чтобы губить себя пьянством.
— Да, это еще не повод, Тед. Я упомянул о матери так, между прочим. Кому нужен друг, если нельзя с ним поговорить?
— Друг не обязательно хороший психиатр.
— Эх, Тед, ну и суровый же вы человек. Неужели вы никогда никого не любили?
— Смотря что называть любовью.
— Вы чересчур много рассуждаете, — сказал Чарли Фортнум. — Это у вас от молодости. А я всегда говорю: не надо глубоко копать. Никогда не знаешь, что там найдешь.
Доктор Пларр сказал:
— Моя профессия требует, чтобы я поглубже копал. Догадки не помогают поставить верный диагноз.
— А каков ваш диагноз?
— Я выпишу вам лекарство, но оно не поможет, если вы не станете меньше пить.
Он снова вошел в кабинет консула. Его злило, что он потерял столько времени. Пока он выслушивал сетования почетного консула, он мог бы посетить не меньше трех или четырех больных из квартала бедноты. Он ушел из спальни, сел к столу и выписал рецепт. Его так же злило, что он даром потратил время, как во время посещений матери, когда она жаловалась на одиночество и головные боли, сидя над блюдом с эклерами в лучшей кондитерской Буэнос-Айреса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75