Репортер задавал вопросы и плотоядно косился на девиц, а сопровождающий его фотограф время от времени делал снимки и пялился в том же направлении.
Управляющий в неведении, что очень скоро им займется отдел грязных штучек, и радостно позирует фотографу у плаката, призывающего пить соевое молоко, да, мы в «Удачной Покупке» – в авангарде кампании за здоровье нации, а также мы усердно предотвращаем и разоблачаем преступность.
Я медленно, хотя отнюдь не до конца прихожу в себя у Фрэн и Джули. Сначала они интересуются, что случилось, но, услышав, как меня пыталась убить женщина, не просто не верят, а полностью теряют интерес. Кретинки, мало того, что половина Великобритании пытается меня убить, так другая половина отказывается в это верить, где в наши дни найти сочувствие?
Но я и в самом деле чувствую себя не лучшим образом и что-то в моем поведении – вероятно, выражение крайнего ужаса на лице, – в конце концов привлекает внимание этих толстокожих, потому что они соизволяют заметить, что я не в лучшем состоянии. Фрэн и Джули предлагают мне поесть, но я слишком взвинчен, а когда они спрашивают о хомяке, мои глаза наполняются слезами: я думал, что больше никогда его не увижу.
Я боюсь идти домой. Я не могу остаться тут, потому что Фрэн и Джули не позволяют мужчинам ночевать под их крышей, они не делают исключения даже для меня. А может, не делают именно для меня, я не в курсе. Я даже не представляю, где можно переночевать, меня все ненавидят, никто не приютит, свиньи, не получите у меня больше сульфата.
Я прошу их отвести меня домой, мне страшно идти одному, они потешаются, но согласны меня проводить в обмен на наркотики.
– Хочешь буханку хлеба? – спрашивает Джули.
By и Чен начинают игру.
Джун стучится в дверь, никто не отвечает.
Если дома никого нет, ей придется вернуться завтра. Не то чтобы наниматели оговорили сроки, хотя в какой-то момент им непременно надоест, и они начнут шуметь: ты его еще не убила, что тебя останавливает, ему уже пора бы отдыхать в могиле.
Однако никого нет дома, и Джун не собирается тут торчать, чтобы ее запомнили под дверью предполагаемой жертвы. Подвергать себя риску и прятаться неподалеку она тоже не станет, а лучше вернется завтра, постучит в дверь, он откроет, бах, она несколько раз стреляет из автоматического с глушителем, клиент замертво падает на пол в коридоре, она запирает дверь и исчезает, ничего особенного: дверь выходит на лестницу блочного дома и просматривается только из соседней квартиры.
Джун возвращается к машине и уезжает домой, чтобы провести вечер в одиночестве. Сейчас она предвкушает это с удовольствием.
Доктора сбегаются посмотреть на сидящего Стейси, который требует еды. Они не понимают, как это он неожиданно выздоровел, и слегка недоумевают – может быть, все это время он симулировал кому?
– Ты симулировал кому? – вопрошает один из них.
Стейси обижен:
– Конечно, нет. – Он смотрит на свои руки и грудь, опутанные проводами и трубками, которыми он подключен к разнообразной аппаратуре, окружающей его кровать. – Мне бы не удалось надуть всю эту технику, правда?
Доктор вовсе не уверен. Некоторые люди виртуозно симулируют, и хотя он еще никогда не видел людей, симулирующих клиническую смерть и обманывающих энцефаллограф, все с чего-то начинали.
– Почему я лежу в кладовке?
Стейси никто не отвечает.
– Что со мной?
Тишина.
Стейси хочет спросить, не оглох ли доктор часом, но решает не раздражать человека, в чьей полной власти сейчас находится. Чем быстрее он выберется из больницы, тем здоровее будет, я думаю, мне пора, не могли бы вы снять с меня эти трубки и, может, дадите чуть-чуть поесть, только заморить червячка?
– Тебя еще не выписывают, мы должны за тобой понаблюдать, в нашей больнице никто не излечивается от неизвестных заболеваний без нашего ведома.
Мюриэл подходит к Стейси, привет, говорит, я рада, что ты здоров.
Стейси мрачно замечает:
– Ну хоть кто-то рад.
У меня в квартире я ставлю чайник, а Фрэн и Джули идут пообщаться с хомяком. Хомяк им всегда рад.
– Гляди, что я тебе принесла, – говорит Фрэн и протягивает ему печенье, которое с радостью принято и немедленно распихано по щекам, вы не поверите, сколько всего может запихнуть хомяк за щеки, мне кажется, это что-то из другого измерения.
Они всё болтают, я, немного успокоившись, раз никто не убил меня на лестнице, завариваю чай, да, кстати, и дверь не взорвалась при открытии, недавно до меня дошло, что эта женщина может оказаться экспертом по оружию и прикончить меня на расстоянии – например, заминировать дом, выпустить самонаводящуюся ракету или воспользоваться еще чем-нибудь из своего арсенала.
Я стараюсь выбросить из головы эти мысли и сосредоточиться на чае. Обычно я завариваю офигительный чай, знакомые подтвердят – безнадежный человек, да, но чай заваривает отлично.
Почему-то мне кажется, что мои беды еще не закончились. Что, если эта женщина опять заявится? Или Правление по Сбыту Молока решит, что меня надо в любом случае прикончить, даже если не получилось сразу и тихо? Может быть, они наймут другого убийцу? А как же китаец, спускающий на меня Триаду? А как же дождь, который каждый раз поливает меня и безнадежно поганит прическу? А ветер, немедленно раздувающий волосы, на которые я только что потратил перед зеркалом битый час? А постоянные синяки под глазами? Как-то по радио выступал врач, отвечал на вопросы слушателей. Я позвонил, попал на оператора, и презренный лакей сказал мне, что у врача еле хватает времени на серьезные вопросы о раке и тому подобном, ему некогда отвечать о синяках под глазами. А с чего ты взял, что рак серьезнее синяков, начал я, но тот повесил трубку, ублюдок. А сухая кожа? Почему грузовики шумят и назло переключают скорости прямо под моим окном? Или вот кассир, который пытался обсчитать меня на прошлой неделе?
У меня такая тяжкая жизнь, что я впадаю в депрессию.
Профессор Уинг глубоко, непомерно страдает.
Всю свою жизнь он провел над книгами по истории древней Британии. Не найдется человека, знающего о предмете больше. Но когда появился реальный шанс самому отыскать реликвию того времени, профессор его упустил. Он не может вернуться к месту работ, ну уж никак не в одежде рабочего, его немедленно разоблачат и арестуют.
Может быть, когда починят дорогу, он поделится с миром своим открытием. Дорогу раскопает нормальная группа археологов, она обнаружит корону, и Уингу достанется доля славы. Надо было с самого начала так и поступить.
Он смотрит на свои ноги, все еще сырые после сегодняшних напастей. Профессор их пока не высушил – подсознательное наказание самому себе.
Профессор раздумывает, возвращать ли краденые одежду и оборудование в муниципалитет или просто где-нибудь выкинуть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Управляющий в неведении, что очень скоро им займется отдел грязных штучек, и радостно позирует фотографу у плаката, призывающего пить соевое молоко, да, мы в «Удачной Покупке» – в авангарде кампании за здоровье нации, а также мы усердно предотвращаем и разоблачаем преступность.
Я медленно, хотя отнюдь не до конца прихожу в себя у Фрэн и Джули. Сначала они интересуются, что случилось, но, услышав, как меня пыталась убить женщина, не просто не верят, а полностью теряют интерес. Кретинки, мало того, что половина Великобритании пытается меня убить, так другая половина отказывается в это верить, где в наши дни найти сочувствие?
Но я и в самом деле чувствую себя не лучшим образом и что-то в моем поведении – вероятно, выражение крайнего ужаса на лице, – в конце концов привлекает внимание этих толстокожих, потому что они соизволяют заметить, что я не в лучшем состоянии. Фрэн и Джули предлагают мне поесть, но я слишком взвинчен, а когда они спрашивают о хомяке, мои глаза наполняются слезами: я думал, что больше никогда его не увижу.
Я боюсь идти домой. Я не могу остаться тут, потому что Фрэн и Джули не позволяют мужчинам ночевать под их крышей, они не делают исключения даже для меня. А может, не делают именно для меня, я не в курсе. Я даже не представляю, где можно переночевать, меня все ненавидят, никто не приютит, свиньи, не получите у меня больше сульфата.
Я прошу их отвести меня домой, мне страшно идти одному, они потешаются, но согласны меня проводить в обмен на наркотики.
– Хочешь буханку хлеба? – спрашивает Джули.
By и Чен начинают игру.
Джун стучится в дверь, никто не отвечает.
Если дома никого нет, ей придется вернуться завтра. Не то чтобы наниматели оговорили сроки, хотя в какой-то момент им непременно надоест, и они начнут шуметь: ты его еще не убила, что тебя останавливает, ему уже пора бы отдыхать в могиле.
Однако никого нет дома, и Джун не собирается тут торчать, чтобы ее запомнили под дверью предполагаемой жертвы. Подвергать себя риску и прятаться неподалеку она тоже не станет, а лучше вернется завтра, постучит в дверь, он откроет, бах, она несколько раз стреляет из автоматического с глушителем, клиент замертво падает на пол в коридоре, она запирает дверь и исчезает, ничего особенного: дверь выходит на лестницу блочного дома и просматривается только из соседней квартиры.
Джун возвращается к машине и уезжает домой, чтобы провести вечер в одиночестве. Сейчас она предвкушает это с удовольствием.
Доктора сбегаются посмотреть на сидящего Стейси, который требует еды. Они не понимают, как это он неожиданно выздоровел, и слегка недоумевают – может быть, все это время он симулировал кому?
– Ты симулировал кому? – вопрошает один из них.
Стейси обижен:
– Конечно, нет. – Он смотрит на свои руки и грудь, опутанные проводами и трубками, которыми он подключен к разнообразной аппаратуре, окружающей его кровать. – Мне бы не удалось надуть всю эту технику, правда?
Доктор вовсе не уверен. Некоторые люди виртуозно симулируют, и хотя он еще никогда не видел людей, симулирующих клиническую смерть и обманывающих энцефаллограф, все с чего-то начинали.
– Почему я лежу в кладовке?
Стейси никто не отвечает.
– Что со мной?
Тишина.
Стейси хочет спросить, не оглох ли доктор часом, но решает не раздражать человека, в чьей полной власти сейчас находится. Чем быстрее он выберется из больницы, тем здоровее будет, я думаю, мне пора, не могли бы вы снять с меня эти трубки и, может, дадите чуть-чуть поесть, только заморить червячка?
– Тебя еще не выписывают, мы должны за тобой понаблюдать, в нашей больнице никто не излечивается от неизвестных заболеваний без нашего ведома.
Мюриэл подходит к Стейси, привет, говорит, я рада, что ты здоров.
Стейси мрачно замечает:
– Ну хоть кто-то рад.
У меня в квартире я ставлю чайник, а Фрэн и Джули идут пообщаться с хомяком. Хомяк им всегда рад.
– Гляди, что я тебе принесла, – говорит Фрэн и протягивает ему печенье, которое с радостью принято и немедленно распихано по щекам, вы не поверите, сколько всего может запихнуть хомяк за щеки, мне кажется, это что-то из другого измерения.
Они всё болтают, я, немного успокоившись, раз никто не убил меня на лестнице, завариваю чай, да, кстати, и дверь не взорвалась при открытии, недавно до меня дошло, что эта женщина может оказаться экспертом по оружию и прикончить меня на расстоянии – например, заминировать дом, выпустить самонаводящуюся ракету или воспользоваться еще чем-нибудь из своего арсенала.
Я стараюсь выбросить из головы эти мысли и сосредоточиться на чае. Обычно я завариваю офигительный чай, знакомые подтвердят – безнадежный человек, да, но чай заваривает отлично.
Почему-то мне кажется, что мои беды еще не закончились. Что, если эта женщина опять заявится? Или Правление по Сбыту Молока решит, что меня надо в любом случае прикончить, даже если не получилось сразу и тихо? Может быть, они наймут другого убийцу? А как же китаец, спускающий на меня Триаду? А как же дождь, который каждый раз поливает меня и безнадежно поганит прическу? А ветер, немедленно раздувающий волосы, на которые я только что потратил перед зеркалом битый час? А постоянные синяки под глазами? Как-то по радио выступал врач, отвечал на вопросы слушателей. Я позвонил, попал на оператора, и презренный лакей сказал мне, что у врача еле хватает времени на серьезные вопросы о раке и тому подобном, ему некогда отвечать о синяках под глазами. А с чего ты взял, что рак серьезнее синяков, начал я, но тот повесил трубку, ублюдок. А сухая кожа? Почему грузовики шумят и назло переключают скорости прямо под моим окном? Или вот кассир, который пытался обсчитать меня на прошлой неделе?
У меня такая тяжкая жизнь, что я впадаю в депрессию.
Профессор Уинг глубоко, непомерно страдает.
Всю свою жизнь он провел над книгами по истории древней Британии. Не найдется человека, знающего о предмете больше. Но когда появился реальный шанс самому отыскать реликвию того времени, профессор его упустил. Он не может вернуться к месту работ, ну уж никак не в одежде рабочего, его немедленно разоблачат и арестуют.
Может быть, когда починят дорогу, он поделится с миром своим открытием. Дорогу раскопает нормальная группа археологов, она обнаружит корону, и Уингу достанется доля славы. Надо было с самого начала так и поступить.
Он смотрит на свои ноги, все еще сырые после сегодняшних напастей. Профессор их пока не высушил – подсознательное наказание самому себе.
Профессор раздумывает, возвращать ли краденые одежду и оборудование в муниципалитет или просто где-нибудь выкинуть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36