Он говорил и говорил, то и дело подкрепляя свои слова очень выразительными, но совершенно непонятными нам жестами. Язык был довольно благозвучным, а голос певучим.
— Понятно, — пробормотал Макналти, когда поток непонятных слов наконец иссяк. Он вопросительно взглянул на Эла Стора: — Как ты считаешь, этот парень не может быть телепатом, вроде тех омаров?
— Более чем сомнительно. По уровню развития я бы поставил его где-то в один ряд с конголезскими пигмеями, а может, и ниже. У него даже примитивного копья нет, не говоря уже о луке со стрелами или духовой трубке.
— Думаю, ты прав. Мне тоже показалось, что он не больно-то разумен. — По-прежнему сохраняя отечески-покровительственный вид, Макналти продолжал: — В любом случае мы пока друг друга не понимаем, и нам, видимо, придется каким-то образом решить проблему языкового барьера. Посадим нашего лучшего лингвиста: пусть осваивает язык этого парня и потихоньку учит его основам нашего.
— Позвольте, я попробую, — предложил Эл. — Худо ли бедно, но у меня перед всеми остальными есть одно преимущество — электронная память.
Он приблизился к зеленому туземцу, бесшумно неся свое могучее, идеальных пропорций тело на толстенных эластичных подошвах. Похоже, туземцу пришлось не по душе то, как тихо Эл к нему подошел, да и его сверкающие глаза тоже. Он попятился и прижался спиной к стене, снова шаря глазами по сторонам в поисках возможного пути для бегства.
Эл, заметив его испуг, остановился и хлопнул себя по голове могучей ручищей так, что мне этот хлопок наверняка размозжил бы череп.
— Голова, — сказал он. Потом он еще с полдюжины раз повторил движение, каждый раз приговаривая: — Голова, голова!
Уж настолько-то глупым зеленый быть просто не мог: он наконец понял, чего от него добиваются, и чирикнул:
— Мах!
Снова коснувшись своей головы, Эл спросил:
— Мах?
— Бья! — отозвался туземец, вроде уже начавший приходить в себя.
— Ну вот, это, оказывается, чертовски просто, — одобрительно пророкотал Макналти, явно становясь все более и более высокого мнения о своих лингвистических способностях. — Мах — голова, бья — да.
— Совсем необязательно, — возразил Эл. — Все зависит от того, как он интерпретировал мои жесты. Например, «мах» может означать и голову, и лицо, и череп, и человека, и волосы, и бога, и ум, и мысль, а может, и инопланетянина или даже черный цвет. Если же он решил, что речь идет о контрасте между моими черными волосами и его зелеными, то «мах» вполне может означать «черный», в то время как «бья» будет значить уже не «да», а «зеленый».
— Верно, я об этом как-то не подумал. — Капитан явно сник.
— Нам придется заниматься подобными вещами до тех пор, пока мы не выясним точного значения, достаточного для составления простейших фраз. А уже после этого значение слов будет достаточно легко установить по контексту. Так что дайте мне хотя бы два-три дня.
— Что ж, валяй. И прошу тебя, ты уж постарайся, Эл! А то и впрямь, нельзя ведь надеяться, что через пять минут после встречи мы уже будем говорить с ним о чем хотим!
Уводя туземца в кают-компанию, Эл прихватил с собой Миншула и Петерсена. Он решил, что одна голова — хорошо, а три — лучше. Тем более что Миншул и Петерсен и так знали по несколько языков и свободно владели идо, эсперанто, венерианским, высоким марсианским и низким марсианским, в особенности здорово — низким. Только они из всех членов экипажа были в состоянии дать достойный отпор этим маньякам от шахмат на их родном языке.
У себя в оружейной я нашел Сэма, который пришел, чтобы сдать то, что брал. Я спросил у него:
— Ну как, Сэм, что вы там увидели из своей шлюпки?
— Не так уж и много. Мы слишком быстро вернулись. Успели пролететь где-то около тысячи двухсот миль. И под нами все время был только лес, лес и ничего, кроме леса. Разве что время от времени попадались полянки. Правда, пару раз мы видели целые луга площадью с хорошее графство. Один из них, самый большой, находился у длинного голубого озера. А еще мы видели несколько рек и ручьев.
— А признаков цивилизации не попадалось?
— Никаких. — Он указал в сторону кают-компании, где Эл и его помощники возились с аборигеном, пытаясь изучить его язык. — Такое впечатление, что здесь должны быть более цивилизованные народы, но сверху их в любом случае довольно трудно обнаружить. Все скрывает этот густой покров леса. Уилсон сейчас проявляет отснятые пленки в надежде обнаружить на них нечто такое, чего мы не заметили глазами. Но я сильно сомневаюсь, что его камера запечатлела что-нибудь примечательное.
— Да о чем речь! — пожал я плечами. — Какие-то тысяча двести миль, да еще в одном направлении, — это просто ерунда по сравнению с целым миром. С тех пор как один парень всучил мне банку краски в полоску, меня на мякине не проведешь.
— А что, полоска не вышла?
— Да нет, просто банку неправильно открыл, — ответил я.
В самый разгар нашей шутливой словесной дуэли меня вдруг осенила сногсшибательная идея. Я вслед за Сэмом выскочил из оружейной и опрометью бросился в радиорубку.
Стив Грегори с умным видом сидел у своих приборов и, как обычно, валял дурака. Но я был уверен, что сейчас-то уж точно сражу его своей сообразительностью наповал. Только Стив нацелил на меня свою мохнатую бровь, как я выпалил:
— Слушай, а что, если прочесать все радиочастоты?
— А может, тебя самого сперва прочесать как следует? — нахмурившись, сразу огрызнулся он.
— Мне это ни к чему — я перхотью не страдаю, — с достоинством отозвался я. — Ты лучше вспомни те странные посвистывания и шум водопадов, которые мы обнаружили в эфире на Механистрии. Так вот, если на этой кучке перегноя и есть какие-нибудь высокоцивилизованные обитатели, они, вполне возможно, тоже производят разные шумы. А если так, то ты легко их засечешь.
— Это точно. — Он на какое-то мгновение ухитрился удержать свои юркие брови в неподвижном состоянии, но сразу все испортил тем, что начал шевелить огромными ушами. — Но только если они действительно их производят.
— Тогда почему бы тебе прямо сейчас не начать прочесывать эфир? Мы бы хоть знали, есть тут цивилизация или нет. Чего ты тянешь?
— Послушай, — как-то подозрительно осторожно начал он, — а вот излучатели у тебя в оружейной… они у тебя все вычищены, заряжены и готовы к бою?
Я недоуменно уставился на него:
— А ты думал! Готовы, да еще как. Это же моя работа.
— Так вот: то твоя работа, а это — моя. — И он снова задвигал ушами. — Ты опоздал примерно часа на четыре. Я прошерстил весь эфир сразу же после посадки и не обнаружил ничего, кроме слабенького немодулированного шипения на волне 12,3 метра. Это характерные помехи излучения Ригеля, да и шли они явно из космоса. Неужели ты мог подумать, что я такой же раздолбай, как наш змеерукий засоня Саг Фарн?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
— Понятно, — пробормотал Макналти, когда поток непонятных слов наконец иссяк. Он вопросительно взглянул на Эла Стора: — Как ты считаешь, этот парень не может быть телепатом, вроде тех омаров?
— Более чем сомнительно. По уровню развития я бы поставил его где-то в один ряд с конголезскими пигмеями, а может, и ниже. У него даже примитивного копья нет, не говоря уже о луке со стрелами или духовой трубке.
— Думаю, ты прав. Мне тоже показалось, что он не больно-то разумен. — По-прежнему сохраняя отечески-покровительственный вид, Макналти продолжал: — В любом случае мы пока друг друга не понимаем, и нам, видимо, придется каким-то образом решить проблему языкового барьера. Посадим нашего лучшего лингвиста: пусть осваивает язык этого парня и потихоньку учит его основам нашего.
— Позвольте, я попробую, — предложил Эл. — Худо ли бедно, но у меня перед всеми остальными есть одно преимущество — электронная память.
Он приблизился к зеленому туземцу, бесшумно неся свое могучее, идеальных пропорций тело на толстенных эластичных подошвах. Похоже, туземцу пришлось не по душе то, как тихо Эл к нему подошел, да и его сверкающие глаза тоже. Он попятился и прижался спиной к стене, снова шаря глазами по сторонам в поисках возможного пути для бегства.
Эл, заметив его испуг, остановился и хлопнул себя по голове могучей ручищей так, что мне этот хлопок наверняка размозжил бы череп.
— Голова, — сказал он. Потом он еще с полдюжины раз повторил движение, каждый раз приговаривая: — Голова, голова!
Уж настолько-то глупым зеленый быть просто не мог: он наконец понял, чего от него добиваются, и чирикнул:
— Мах!
Снова коснувшись своей головы, Эл спросил:
— Мах?
— Бья! — отозвался туземец, вроде уже начавший приходить в себя.
— Ну вот, это, оказывается, чертовски просто, — одобрительно пророкотал Макналти, явно становясь все более и более высокого мнения о своих лингвистических способностях. — Мах — голова, бья — да.
— Совсем необязательно, — возразил Эл. — Все зависит от того, как он интерпретировал мои жесты. Например, «мах» может означать и голову, и лицо, и череп, и человека, и волосы, и бога, и ум, и мысль, а может, и инопланетянина или даже черный цвет. Если же он решил, что речь идет о контрасте между моими черными волосами и его зелеными, то «мах» вполне может означать «черный», в то время как «бья» будет значить уже не «да», а «зеленый».
— Верно, я об этом как-то не подумал. — Капитан явно сник.
— Нам придется заниматься подобными вещами до тех пор, пока мы не выясним точного значения, достаточного для составления простейших фраз. А уже после этого значение слов будет достаточно легко установить по контексту. Так что дайте мне хотя бы два-три дня.
— Что ж, валяй. И прошу тебя, ты уж постарайся, Эл! А то и впрямь, нельзя ведь надеяться, что через пять минут после встречи мы уже будем говорить с ним о чем хотим!
Уводя туземца в кают-компанию, Эл прихватил с собой Миншула и Петерсена. Он решил, что одна голова — хорошо, а три — лучше. Тем более что Миншул и Петерсен и так знали по несколько языков и свободно владели идо, эсперанто, венерианским, высоким марсианским и низким марсианским, в особенности здорово — низким. Только они из всех членов экипажа были в состоянии дать достойный отпор этим маньякам от шахмат на их родном языке.
У себя в оружейной я нашел Сэма, который пришел, чтобы сдать то, что брал. Я спросил у него:
— Ну как, Сэм, что вы там увидели из своей шлюпки?
— Не так уж и много. Мы слишком быстро вернулись. Успели пролететь где-то около тысячи двухсот миль. И под нами все время был только лес, лес и ничего, кроме леса. Разве что время от времени попадались полянки. Правда, пару раз мы видели целые луга площадью с хорошее графство. Один из них, самый большой, находился у длинного голубого озера. А еще мы видели несколько рек и ручьев.
— А признаков цивилизации не попадалось?
— Никаких. — Он указал в сторону кают-компании, где Эл и его помощники возились с аборигеном, пытаясь изучить его язык. — Такое впечатление, что здесь должны быть более цивилизованные народы, но сверху их в любом случае довольно трудно обнаружить. Все скрывает этот густой покров леса. Уилсон сейчас проявляет отснятые пленки в надежде обнаружить на них нечто такое, чего мы не заметили глазами. Но я сильно сомневаюсь, что его камера запечатлела что-нибудь примечательное.
— Да о чем речь! — пожал я плечами. — Какие-то тысяча двести миль, да еще в одном направлении, — это просто ерунда по сравнению с целым миром. С тех пор как один парень всучил мне банку краски в полоску, меня на мякине не проведешь.
— А что, полоска не вышла?
— Да нет, просто банку неправильно открыл, — ответил я.
В самый разгар нашей шутливой словесной дуэли меня вдруг осенила сногсшибательная идея. Я вслед за Сэмом выскочил из оружейной и опрометью бросился в радиорубку.
Стив Грегори с умным видом сидел у своих приборов и, как обычно, валял дурака. Но я был уверен, что сейчас-то уж точно сражу его своей сообразительностью наповал. Только Стив нацелил на меня свою мохнатую бровь, как я выпалил:
— Слушай, а что, если прочесать все радиочастоты?
— А может, тебя самого сперва прочесать как следует? — нахмурившись, сразу огрызнулся он.
— Мне это ни к чему — я перхотью не страдаю, — с достоинством отозвался я. — Ты лучше вспомни те странные посвистывания и шум водопадов, которые мы обнаружили в эфире на Механистрии. Так вот, если на этой кучке перегноя и есть какие-нибудь высокоцивилизованные обитатели, они, вполне возможно, тоже производят разные шумы. А если так, то ты легко их засечешь.
— Это точно. — Он на какое-то мгновение ухитрился удержать свои юркие брови в неподвижном состоянии, но сразу все испортил тем, что начал шевелить огромными ушами. — Но только если они действительно их производят.
— Тогда почему бы тебе прямо сейчас не начать прочесывать эфир? Мы бы хоть знали, есть тут цивилизация или нет. Чего ты тянешь?
— Послушай, — как-то подозрительно осторожно начал он, — а вот излучатели у тебя в оружейной… они у тебя все вычищены, заряжены и готовы к бою?
Я недоуменно уставился на него:
— А ты думал! Готовы, да еще как. Это же моя работа.
— Так вот: то твоя работа, а это — моя. — И он снова задвигал ушами. — Ты опоздал примерно часа на четыре. Я прошерстил весь эфир сразу же после посадки и не обнаружил ничего, кроме слабенького немодулированного шипения на волне 12,3 метра. Это характерные помехи излучения Ригеля, да и шли они явно из космоса. Неужели ты мог подумать, что я такой же раздолбай, как наш змеерукий засоня Саг Фарн?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58