Хотелось порыться в
ящиках письменного стола, но Скорик решил сделать это в спокойной
обстановке, когда Кубраков с матерью уедут в Сокирцы. Перекидной календарь
он все же решил полистать. Нашел только одну интересную для себя запись:
на страничке за 20-е мая было написано рукой Кубраковой "Вячину".
"Календарь надо будет потом изъять официально", - подумал Скорик и сказал:
- У меня все, Александр Павлович.
Кубраков проводил его до двери, вручил ключи...
16
Верно говорят: одной рукой узел не завяжешь, поэтому не следующий
день в кабинете криминалистики у Войцеховского они собрались вчетвером:
Войцеховский, Агрба, Скорик и Щерба. До этого Скорик успел побывать у
Кубраковых, застал их уже садившимися в машину. Он показал им очки,
привезенные Джумой. Мать и брат опознали их, Елена Павловна привезла их из
Италии, заплатила большие деньги. На вопрос Скорика, какое зрение было у
Елены Павловны, мать сказала, что дочь очками пользовалась только при
чтении и во время работы, обычно же очков не носила, левое стекло +4,5
диоптрии, правое +5. На обратном пути Скорик заехал в "Медтехнику". Там
проверили и подтвердили: левое стекло +4,5, правое +5. И еще восхитились
оправой, такой никогда не видели, суперновая, на руках потянет тысячу
рублей, заверили, что в систему "Медтехники" такой товар не поступал...
- В нашем городе только Кубракова ездила в Италию, - иронично заметил
Щерба.
- Но стекла-то - ее! +4,5 левое и +5 правое!
- Хотите, я найду вам сколько угодно людей с подобным зрением, - не
унимался Щерба.
- Ну нельзя же так, Михаил Михайлович! Если будем все время ставить
себе такие препоны, никогда не выберемся на дорогу! - раздражался Скорик.
- Ладно, сделаем допущение, очки на том месте потеряла Кубракова.
Странная она женщина: попала в Богдановск, а оттуда пешком перла к обрыву
15 километров, чтобы почитать эту книгу, газету или еще что-нибудь.
Достала очки, почитала, очки выбросила и ушла? Глупость! Ну а если по
логике? Там у обрыва ей срочно потребовалось что-то прочесть. Согласитесь,
что такие очки без футляра не носят. Значит, она достала из сумки футляр,
вынула очки, футляр положила в сумку, прочитала нечто. И тут почему-то
выронила очки. А футляр исчез вместе с сумкой. Что в ней было еще, мы не
знаем. Но это не похоже на ограбление: часы "Сейко" с нее не сняли. Итак,
ей пришлось что-то срочно прочесть. Если бы это было у нее с собой, она
могла прочитать и раньше - в Богдановске, в машине, по дороге к обрыву, а
не ждала бы пока окажется именно там.
- А может быть ей в том месте как раз и дали это чтиво, - сказал
Агрба.
- К этому я и веду, - подтвердил Щерба.
- Она не пришла туда пешком, ее привезли, - Агрба посмотрел на
Войцеховского.
- Замеры колеи, которые ты сделал, укладываются только в одно - это
"Жигули", - сказал Войцеховский.
- С шоссе к обрыву водитель съехал там, где стоит знак "правый
поворот запрещен", - напомнил Агрба.
- Ну, в пустынном месте кто не нарушит, - заметил Скорик.
- И все же рисковал. Гаишники там бывают. Недалеко поворот в
заказник, куда въезжать вообще нельзя, но любителей жарить шашлыки и
возить баб хватает. ГАИ любит там за ними охотиться, - сказал Агрба.
- Водитель мог не знать, - сказал Щерба.
- Не думаю, - сморщился Агрба. - Если он знал это пустынное место и
обрыв, значит бывал в этих краях.
- Рисковал, но нарушил, потому что уж нужно было к обрыву? - Щерба
обвел взглядом всех. - Согласимся. Поехали дальше, Виктор Борисович, -
обратился Щерба к Скорику.
- Кубракова была очень хорошей пловчихой, так что, если бы она упала
в реку или ее столкнули... - начал Скорик.
- Понятно, - оборвал Щерба. - Ее столкнули, когда она была в
бессознательном состоянии? Но ведь случаев насилия, предшествовавших этому
нет, - резюмировал Щерба. - Что скажете?
- Никаких бумажек, писем, записок, что говорило бы о самоубийстве, я
не нашел. Она была одержима работой. Особенно последнее время, после
возвращения из Германии. Какой-то контракт с немцами. Была увлечена этим,
- продолжал Скорик. - Чего вдруг самоубийство? Человек прагматичный, с
очень устойчивой психикой... Кстати, возник новый персонаж.
- Кто такой? - спросил Щерба.
Скорик рассказал о надписях на листках календарей и прочее, что узнал
о Вячине.
- Да, вспомнил он, - знаете, кто работает ночным вахтером в
институте? Человек, который в 1945-ом был осужден за пособничество немцам
в Богдановске.
- Самые осведомленные люди это не мы и не милиция, - хмыкнул Щерба, -
а швейцары ресторанов, отелей, ночные сторожа, дворники... С этим Вячиным
тоже надо бы знакомство завести.
- Он в Польше сейчас, - ответил Скорик.
- Когда-нибудь же вернется... Сегодня пятница, - напомнил Щерба. -
Пятый день, как мы получили труп Кубраковой. Ее уже похоронили, а вы все
никак не можете встретиться с Назаркевичем, Виктор Борисович. А ведь он ее
отвозил в Богдановск! И в друзьях ее, как вы уже знаете, не состоял. О чем
они говорили по дороге? Может помирились, а может разругались вдрызг.
- Он в больнице, - напомнил Агрба.
- Ну и что? Ушиб колено! Не без сознания же он! - это адресовалось
Скорику.
- Там невозможно толком поговорить, палата на шесть человек. Через
два-три дня он уже будет ходячим, тогда это будет проще.
- Ладно, вы тут колдуйте, - Щерба направился к двери.
Вернувшись к себе, Щерба медленно опустился в кресло, бросив тяжелые
руки на стол поверх тяжелых бумаг. Папки. В каждой схвачены
скоросшивателем протоколы допросов, постановления, объяснительные,
заключения экспертизы, акты, справки. И все написано разными почерками,
разборчиво или каракулями, со множеством лишних знаков препинания или
вовсе без них, грамотно и понятно или ужасающе безграмотно и косноязычно.
Все это надо читать, разбирать по буковке, по слову, чтобы вникнуть в
смысл. Изо дня в день, из года в год. Вот уже почти четыре десятилетия.
Собрания сочинений! Тома! Со своими характерами, сюжетами, людскими
судьбами, каких не породит ничья изощренная фантазия. Но в наше безумное
время вообще стало на дыбы, вверх ногами. Какая-то часть человечества
стоит на голове... В Щербе ожило воспоминание из детства: он не мог
понять, что земля круглая. Как так: сколько бы ни шел - по дороге, в лесу,
в поле, - все ровная и ровная. Тогда он нарисовал Землю - круг, на одном
полюсе изобразил человека, надписал "это я", перевернул рисунок на 180° и
изобразил другого человечка. Получилось, когда он вертел рисунок, что одна
из фигурок обязательно висит вниз головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
ящиках письменного стола, но Скорик решил сделать это в спокойной
обстановке, когда Кубраков с матерью уедут в Сокирцы. Перекидной календарь
он все же решил полистать. Нашел только одну интересную для себя запись:
на страничке за 20-е мая было написано рукой Кубраковой "Вячину".
"Календарь надо будет потом изъять официально", - подумал Скорик и сказал:
- У меня все, Александр Павлович.
Кубраков проводил его до двери, вручил ключи...
16
Верно говорят: одной рукой узел не завяжешь, поэтому не следующий
день в кабинете криминалистики у Войцеховского они собрались вчетвером:
Войцеховский, Агрба, Скорик и Щерба. До этого Скорик успел побывать у
Кубраковых, застал их уже садившимися в машину. Он показал им очки,
привезенные Джумой. Мать и брат опознали их, Елена Павловна привезла их из
Италии, заплатила большие деньги. На вопрос Скорика, какое зрение было у
Елены Павловны, мать сказала, что дочь очками пользовалась только при
чтении и во время работы, обычно же очков не носила, левое стекло +4,5
диоптрии, правое +5. На обратном пути Скорик заехал в "Медтехнику". Там
проверили и подтвердили: левое стекло +4,5, правое +5. И еще восхитились
оправой, такой никогда не видели, суперновая, на руках потянет тысячу
рублей, заверили, что в систему "Медтехники" такой товар не поступал...
- В нашем городе только Кубракова ездила в Италию, - иронично заметил
Щерба.
- Но стекла-то - ее! +4,5 левое и +5 правое!
- Хотите, я найду вам сколько угодно людей с подобным зрением, - не
унимался Щерба.
- Ну нельзя же так, Михаил Михайлович! Если будем все время ставить
себе такие препоны, никогда не выберемся на дорогу! - раздражался Скорик.
- Ладно, сделаем допущение, очки на том месте потеряла Кубракова.
Странная она женщина: попала в Богдановск, а оттуда пешком перла к обрыву
15 километров, чтобы почитать эту книгу, газету или еще что-нибудь.
Достала очки, почитала, очки выбросила и ушла? Глупость! Ну а если по
логике? Там у обрыва ей срочно потребовалось что-то прочесть. Согласитесь,
что такие очки без футляра не носят. Значит, она достала из сумки футляр,
вынула очки, футляр положила в сумку, прочитала нечто. И тут почему-то
выронила очки. А футляр исчез вместе с сумкой. Что в ней было еще, мы не
знаем. Но это не похоже на ограбление: часы "Сейко" с нее не сняли. Итак,
ей пришлось что-то срочно прочесть. Если бы это было у нее с собой, она
могла прочитать и раньше - в Богдановске, в машине, по дороге к обрыву, а
не ждала бы пока окажется именно там.
- А может быть ей в том месте как раз и дали это чтиво, - сказал
Агрба.
- К этому я и веду, - подтвердил Щерба.
- Она не пришла туда пешком, ее привезли, - Агрба посмотрел на
Войцеховского.
- Замеры колеи, которые ты сделал, укладываются только в одно - это
"Жигули", - сказал Войцеховский.
- С шоссе к обрыву водитель съехал там, где стоит знак "правый
поворот запрещен", - напомнил Агрба.
- Ну, в пустынном месте кто не нарушит, - заметил Скорик.
- И все же рисковал. Гаишники там бывают. Недалеко поворот в
заказник, куда въезжать вообще нельзя, но любителей жарить шашлыки и
возить баб хватает. ГАИ любит там за ними охотиться, - сказал Агрба.
- Водитель мог не знать, - сказал Щерба.
- Не думаю, - сморщился Агрба. - Если он знал это пустынное место и
обрыв, значит бывал в этих краях.
- Рисковал, но нарушил, потому что уж нужно было к обрыву? - Щерба
обвел взглядом всех. - Согласимся. Поехали дальше, Виктор Борисович, -
обратился Щерба к Скорику.
- Кубракова была очень хорошей пловчихой, так что, если бы она упала
в реку или ее столкнули... - начал Скорик.
- Понятно, - оборвал Щерба. - Ее столкнули, когда она была в
бессознательном состоянии? Но ведь случаев насилия, предшествовавших этому
нет, - резюмировал Щерба. - Что скажете?
- Никаких бумажек, писем, записок, что говорило бы о самоубийстве, я
не нашел. Она была одержима работой. Особенно последнее время, после
возвращения из Германии. Какой-то контракт с немцами. Была увлечена этим,
- продолжал Скорик. - Чего вдруг самоубийство? Человек прагматичный, с
очень устойчивой психикой... Кстати, возник новый персонаж.
- Кто такой? - спросил Щерба.
Скорик рассказал о надписях на листках календарей и прочее, что узнал
о Вячине.
- Да, вспомнил он, - знаете, кто работает ночным вахтером в
институте? Человек, который в 1945-ом был осужден за пособничество немцам
в Богдановске.
- Самые осведомленные люди это не мы и не милиция, - хмыкнул Щерба, -
а швейцары ресторанов, отелей, ночные сторожа, дворники... С этим Вячиным
тоже надо бы знакомство завести.
- Он в Польше сейчас, - ответил Скорик.
- Когда-нибудь же вернется... Сегодня пятница, - напомнил Щерба. -
Пятый день, как мы получили труп Кубраковой. Ее уже похоронили, а вы все
никак не можете встретиться с Назаркевичем, Виктор Борисович. А ведь он ее
отвозил в Богдановск! И в друзьях ее, как вы уже знаете, не состоял. О чем
они говорили по дороге? Может помирились, а может разругались вдрызг.
- Он в больнице, - напомнил Агрба.
- Ну и что? Ушиб колено! Не без сознания же он! - это адресовалось
Скорику.
- Там невозможно толком поговорить, палата на шесть человек. Через
два-три дня он уже будет ходячим, тогда это будет проще.
- Ладно, вы тут колдуйте, - Щерба направился к двери.
Вернувшись к себе, Щерба медленно опустился в кресло, бросив тяжелые
руки на стол поверх тяжелых бумаг. Папки. В каждой схвачены
скоросшивателем протоколы допросов, постановления, объяснительные,
заключения экспертизы, акты, справки. И все написано разными почерками,
разборчиво или каракулями, со множеством лишних знаков препинания или
вовсе без них, грамотно и понятно или ужасающе безграмотно и косноязычно.
Все это надо читать, разбирать по буковке, по слову, чтобы вникнуть в
смысл. Изо дня в день, из года в год. Вот уже почти четыре десятилетия.
Собрания сочинений! Тома! Со своими характерами, сюжетами, людскими
судьбами, каких не породит ничья изощренная фантазия. Но в наше безумное
время вообще стало на дыбы, вверх ногами. Какая-то часть человечества
стоит на голове... В Щербе ожило воспоминание из детства: он не мог
понять, что земля круглая. Как так: сколько бы ни шел - по дороге, в лесу,
в поле, - все ровная и ровная. Тогда он нарисовал Землю - круг, на одном
полюсе изобразил человека, надписал "это я", перевернул рисунок на 180° и
изобразил другого человечка. Получилось, когда он вертел рисунок, что одна
из фигурок обязательно висит вниз головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56