задней оси фургона тяжелое бревно, чтобы он, разогнавшись на крутом склоне, не наехал на мулов.
Килкенни пригибался добрую дюжину раз, слезал с коня, чтобы откатить камни, лежащие на дороге. Наконец фургон оказался внизу, и Куинс перерубил веревку, к которой было привязано бревно, служившее тормозом.
Было жарко, в воздухе ни малейшего дуновения. Перед ними расстилалась бесцветная унылая пустыня, почти лишенная растительности.
— А теперь вперед! — воскликнул Килкенни.
Перед тем как спуститься с горы, он взглянул на далекий пик, высившийся, насколько он знал, недалеко от Блейзера, и решил держать путь на него. Однако, зная, что в пустынях часто бывают песчаные бури, Килкенни прихватил с собой компас. Взглянув на одинокий пик, он еще раз проверил направление по компасу. В насыщенном пылью воздухе очертания гор казались размытыми, но пик хорошо просматривался. Путь, по которому они двигались, тоже вел прямо на запад, однако Килкенни понятия не имел, выйдут ли они к этому пику. Он даже не мог сказать, не оборвется ли вскоре эта дорога.
Малейшее дуновение ветерка поднимало в воздух мельчайшую пыль, а от копыт лошадей и колес фургона вздымались целые пылевые тучи. Фургон медленно катился на запад. Дважды им приходилось объезжать высокие песчаные холмы — ветер намел их прямо поперек дороги. На отдельных участках легче было идти, ведя в поводу коня, поскольку дорога была завалена камнями. Изредка им попадались чахлые кустики.
Прошел первый час пути, Килкенни поднял руку. Все остановились и сгрудились вокруг фургона. Достав кусок влажной мешковины, взятой в дорогу специально для такого случая, путники протерли от пыли ноздри лошадей.
Джек Моффит, который настоял, чтобы его взяли с собой, встал на сиденье и огляделся вокруг.
— Где мы? — спросил он. Никто не ответил. — Сколько мы проехали? — снова спросил он.
— Мили две, а может, и меньше, — ответил Куинс.
Хотя в фургоне кроме инструментов и бочонков с водой ничего не было, он шел очень тяжело, колеса увязали в песок на шесть дюймов, а там, где приходилось переезжать невысокие барханы, они проваливались на целых два фута.
Через несколько минут Килкенни снова уселся на коня, и они опять тронулись в путь. Впереди сквозь пыльную завесу замаячила какая-то большая темная стена — должно быть, базальтовая гряда, тянувшаяся прямо поперек дороги, наверное, остатки лавового потока. Впрочем, Килкенни плохо разбирался в таких вещах, слышал кое-что от геодезистов да еще от старателей, когда работал на рудниках.
Дорога повернула на юг и через полмили, обогнув гряду, снова пошла на север, вернее на северо-запад. Дважды фургон пересекал глубокие сухие русла. Следы на дороге были очень старые; растительности почти не встречалось, не было видно даже змей и ящериц, не говоря уж о других животных. На исходе второго часа они сделали вторую остановку, на этот раз в тени невысокой скалы. Говорить никому не хотелось — жара была невыносимой, и все устали. Килкенни тоже молчал, он понимал, что они проехали очень мало — мили три, а может, и того меньше.
Он вышел из укрытия, нашел скалу повыше и поднялся на нее, чтобы оглядеться. Над пустыней колыхались волны тепла, даль по-прежнему плохо просматривалась. То. там, то сям высились холмы, горы с плоскими вершинами, торчали нагромождения скал. Стояла невероятная сушь, далеко впереди у самого горизонта Килкенни заметил какую-то полосу. Он поднес к глазам бинокль, но в колышущемся воздухе трудно было что-либо рассмотреть.
Они снова двинулись в путь. Колеса фургона по-прежнему увязали в песке, они по-прежнему двигались очень медленно. Время от времени приходилось съезжать с дороги, огибая очередное препятствие.
Куинс подъехал к Килкенни и сказал:
— Скорей бы уж наступил вечер.
Килкенни кивнул.
— Я видел что-то впереди. Не могу разглядеть, что именно. Может, невысокая гряда, может, какая-нибудь насыпь.
— Я тоже ее заметил. Должно быть, выходы горных пород. Иногда они тянутся на несколько миль, а иногда всего на несколько ярдов.
Килкенни посмотрел на мулов, тянувших фургон. Придется останавливаться почаще, уж очень они тяжело дышат. А ведь фургон почти пустой.
Неожиданно конь Килкенни остановился. Лэнс удивился: впереди простиралась ровная песчаная поверхность — ни камней, ни выходов горных пород. Он дернул повод, но конь не двинулся с места.
К нему подъехал Куинс.
— Что случилось?
— Сам не пойму. Конь ни с того ни с сего вдруг взял и остановился. — Килкенни спешился и сделал шаг вперед, но тут же провалился, словно попал в желе. Он закричал, попытался вернуться обратно, но ноги уже ушли довольно глубоко. К счастью, Килкенни держал в руке поводья. Он обмотал ими запястья и крикнул:
— Назад, Бак! Назад!
Конь попятился и вытянул Лэнса из песка. Куинс помог ему встать на ноги.
— Зыбучие пески, — сказал он, — или что-то в этом роде. Там под землей должен быть источник.
— Тут, на южной оконечности края, под землей везде вода, — заметил Килкенни. — И крупнейшие в мире пещеры, в которых еще не побывал человек. Многие реки здесь текут под землей, а другие — в глубоких каньонах.
И вдруг он вспомнил: тот старый индеец говорил что-то о каньонах.
К ним подъехал фургон с Солом и Джеком Моффитом.
— Посидите тут пока, — сказал Килкенни. — Я попробую найти объезд.
— А я проедусь в другую сторону, — заявил Куинс.
Килкенни развернул коня и положился на его чутье. Коню тоже не хочется попасть в зыбучий песок, и он найдет, где можно пройти. Конь, выросший в горах, в таких случаях ничуть не хуже мула.
Он проехал больше мили, а полоса зыбучего песка и не думала кончаться. Килкенни повернул коня и вернулся назад.
Куинс уже ждал его.
— Вот там, примерно через несколько сотен ярдов, местность повышается. Много камней, но проехать можно, — сказал он.
— Хорошо, поедем туда.
Куинс двинулся вперед, показывая дорогу, Килкенни ехал за фургоном. То, что он принял за зыбучий песок, могло быть карстовой воронкой, заполненной песком, не очень глубокой, но вряд ли проходимой.
Время как будто застыло, а они все шли и шли. Похоже, им не удастся найти воду и на привале придется расходовать свой запас. Тело Килкенни налилось свинцовой усталостью, другие чувствовали себя не лучше. На его пропотевшую рубашку осело столько белой пыли, что когда она высохнет, то будет стоять как железная. Теперь они останавливались чаще и уже дважды протирали ноздри лошадям и мулам, а потом, намочив в воде кусок ткани, выжали его в рот животным.
По обе стороны дороги тянулся черный базальт — древний лавовый поток, смятый и разбитый многочисленными трещинами, занесенными песком и пылью.
Время остановилось, все думали только об одном — когда же следующая остановка, когда наконец упадет на землю спасительная вечерняя прохлада.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
Килкенни пригибался добрую дюжину раз, слезал с коня, чтобы откатить камни, лежащие на дороге. Наконец фургон оказался внизу, и Куинс перерубил веревку, к которой было привязано бревно, служившее тормозом.
Было жарко, в воздухе ни малейшего дуновения. Перед ними расстилалась бесцветная унылая пустыня, почти лишенная растительности.
— А теперь вперед! — воскликнул Килкенни.
Перед тем как спуститься с горы, он взглянул на далекий пик, высившийся, насколько он знал, недалеко от Блейзера, и решил держать путь на него. Однако, зная, что в пустынях часто бывают песчаные бури, Килкенни прихватил с собой компас. Взглянув на одинокий пик, он еще раз проверил направление по компасу. В насыщенном пылью воздухе очертания гор казались размытыми, но пик хорошо просматривался. Путь, по которому они двигались, тоже вел прямо на запад, однако Килкенни понятия не имел, выйдут ли они к этому пику. Он даже не мог сказать, не оборвется ли вскоре эта дорога.
Малейшее дуновение ветерка поднимало в воздух мельчайшую пыль, а от копыт лошадей и колес фургона вздымались целые пылевые тучи. Фургон медленно катился на запад. Дважды им приходилось объезжать высокие песчаные холмы — ветер намел их прямо поперек дороги. На отдельных участках легче было идти, ведя в поводу коня, поскольку дорога была завалена камнями. Изредка им попадались чахлые кустики.
Прошел первый час пути, Килкенни поднял руку. Все остановились и сгрудились вокруг фургона. Достав кусок влажной мешковины, взятой в дорогу специально для такого случая, путники протерли от пыли ноздри лошадей.
Джек Моффит, который настоял, чтобы его взяли с собой, встал на сиденье и огляделся вокруг.
— Где мы? — спросил он. Никто не ответил. — Сколько мы проехали? — снова спросил он.
— Мили две, а может, и меньше, — ответил Куинс.
Хотя в фургоне кроме инструментов и бочонков с водой ничего не было, он шел очень тяжело, колеса увязали в песок на шесть дюймов, а там, где приходилось переезжать невысокие барханы, они проваливались на целых два фута.
Через несколько минут Килкенни снова уселся на коня, и они опять тронулись в путь. Впереди сквозь пыльную завесу замаячила какая-то большая темная стена — должно быть, базальтовая гряда, тянувшаяся прямо поперек дороги, наверное, остатки лавового потока. Впрочем, Килкенни плохо разбирался в таких вещах, слышал кое-что от геодезистов да еще от старателей, когда работал на рудниках.
Дорога повернула на юг и через полмили, обогнув гряду, снова пошла на север, вернее на северо-запад. Дважды фургон пересекал глубокие сухие русла. Следы на дороге были очень старые; растительности почти не встречалось, не было видно даже змей и ящериц, не говоря уж о других животных. На исходе второго часа они сделали вторую остановку, на этот раз в тени невысокой скалы. Говорить никому не хотелось — жара была невыносимой, и все устали. Килкенни тоже молчал, он понимал, что они проехали очень мало — мили три, а может, и того меньше.
Он вышел из укрытия, нашел скалу повыше и поднялся на нее, чтобы оглядеться. Над пустыней колыхались волны тепла, даль по-прежнему плохо просматривалась. То. там, то сям высились холмы, горы с плоскими вершинами, торчали нагромождения скал. Стояла невероятная сушь, далеко впереди у самого горизонта Килкенни заметил какую-то полосу. Он поднес к глазам бинокль, но в колышущемся воздухе трудно было что-либо рассмотреть.
Они снова двинулись в путь. Колеса фургона по-прежнему увязали в песке, они по-прежнему двигались очень медленно. Время от времени приходилось съезжать с дороги, огибая очередное препятствие.
Куинс подъехал к Килкенни и сказал:
— Скорей бы уж наступил вечер.
Килкенни кивнул.
— Я видел что-то впереди. Не могу разглядеть, что именно. Может, невысокая гряда, может, какая-нибудь насыпь.
— Я тоже ее заметил. Должно быть, выходы горных пород. Иногда они тянутся на несколько миль, а иногда всего на несколько ярдов.
Килкенни посмотрел на мулов, тянувших фургон. Придется останавливаться почаще, уж очень они тяжело дышат. А ведь фургон почти пустой.
Неожиданно конь Килкенни остановился. Лэнс удивился: впереди простиралась ровная песчаная поверхность — ни камней, ни выходов горных пород. Он дернул повод, но конь не двинулся с места.
К нему подъехал Куинс.
— Что случилось?
— Сам не пойму. Конь ни с того ни с сего вдруг взял и остановился. — Килкенни спешился и сделал шаг вперед, но тут же провалился, словно попал в желе. Он закричал, попытался вернуться обратно, но ноги уже ушли довольно глубоко. К счастью, Килкенни держал в руке поводья. Он обмотал ими запястья и крикнул:
— Назад, Бак! Назад!
Конь попятился и вытянул Лэнса из песка. Куинс помог ему встать на ноги.
— Зыбучие пески, — сказал он, — или что-то в этом роде. Там под землей должен быть источник.
— Тут, на южной оконечности края, под землей везде вода, — заметил Килкенни. — И крупнейшие в мире пещеры, в которых еще не побывал человек. Многие реки здесь текут под землей, а другие — в глубоких каньонах.
И вдруг он вспомнил: тот старый индеец говорил что-то о каньонах.
К ним подъехал фургон с Солом и Джеком Моффитом.
— Посидите тут пока, — сказал Килкенни. — Я попробую найти объезд.
— А я проедусь в другую сторону, — заявил Куинс.
Килкенни развернул коня и положился на его чутье. Коню тоже не хочется попасть в зыбучий песок, и он найдет, где можно пройти. Конь, выросший в горах, в таких случаях ничуть не хуже мула.
Он проехал больше мили, а полоса зыбучего песка и не думала кончаться. Килкенни повернул коня и вернулся назад.
Куинс уже ждал его.
— Вот там, примерно через несколько сотен ярдов, местность повышается. Много камней, но проехать можно, — сказал он.
— Хорошо, поедем туда.
Куинс двинулся вперед, показывая дорогу, Килкенни ехал за фургоном. То, что он принял за зыбучий песок, могло быть карстовой воронкой, заполненной песком, не очень глубокой, но вряд ли проходимой.
Время как будто застыло, а они все шли и шли. Похоже, им не удастся найти воду и на привале придется расходовать свой запас. Тело Килкенни налилось свинцовой усталостью, другие чувствовали себя не лучше. На его пропотевшую рубашку осело столько белой пыли, что когда она высохнет, то будет стоять как железная. Теперь они останавливались чаще и уже дважды протирали ноздри лошадям и мулам, а потом, намочив в воде кусок ткани, выжали его в рот животным.
По обе стороны дороги тянулся черный базальт — древний лавовый поток, смятый и разбитый многочисленными трещинами, занесенными песком и пылью.
Время остановилось, все думали только об одном — когда же следующая остановка, когда наконец упадет на землю спасительная вечерняя прохлада.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53