Затем мы поставили их лицом к скале под уступ и связали по рукам и ногам.
— Не шуметь! — предупредил я. — Если после заварушки кто-нибудь из Фетченов останется живым, то придет и развяжет вас, но если попадетесь нам на глаза несвязанными, пеняйте на себя: пристрелим.
— Если я еще раз увижу одного из вас, — зло крикнул бандит, — сам вас пристрелю!
Мы нашли их лошадей и отвязали. Потом продолжили свой путь по склону. Трудно было рассчитывать, что в следующий раз нам так повезет.
Внезапно в лесу раздался второй винтовочный выстрел, за ним вопль агонии, и воцарилась тишина.
— Что же там происходит, Флэган? — воскликнул Галлоуэй. — Кто-то, о ком мы не знаем, сражается на нашей стороне?
Он указал вверх. По склону в нашем направлении спускались трое мужчин, но их внимание полностью поглощали невидимые нам события наверху. Один из них вдруг приставил винтовку к плечу, потом опустил ее, как если бы цель исчезла. Через секунду он опять начал поднимать винтовку и приготовился стрелять.
Если у нас там помощник, пусть узнает, что мы тоже не спим.
— Не стрелять! — раздался вдруг за моей спиной голос.
Это был Колби Раффин, а с ним Нортон Вэнс и еще двое. Они держали нас на прицеле, подходя ближе.
Сдаваться в плен мы не помышляли, и я сразу выстрелил, развернувшись к ним лицом. Галлоуэй, готовый к драке, тоже не дожидался команды. Его винтовка, которую он держал у бедра, заговорила сразу. Пуля, выпущенная в упор, попала в живот Нортону Вэнсу.
Его откинуло назад так, словно боднул бык. От неожиданности он сел и перекатился, прижимая обе руки к животу.
Мимо уха свистнула пуля, но я стрелял так быстро, как только мог передергивать затвор. Несколько пуль ушли в небо, потому что я бил по группе, отдельно ни в кого не целясь. Но я все же попал в стоявшего рядом с Колби парня. Раффин отступил в кусты и, как только оказался в укрытии, принялся палить в нас. Нам тоже пришлось скрыться в лесу.
Пробравшись поглубже в кустарник, мы залегли и прислушались.
Стало тихо. Затем позади послышался стон, кто-то позвал Раффина, но он не откликался.
Мы двинулись дальше к вершине хребта. И тут до нас снизу, где мы оставили остальных, донеслась частая винтовочная стрельба. Мы не видели, что случилось у наших друзей. Мне страшно захотелось повернуть и броситься им на подмогу, но я понимал, что очистить дорогу к перевалу для всех нас важнее.
Но не сделали мы и двух шагов, как Фетчены напали снова. Они бесшумно спустились вниз и открыли сокрушительный огонь. Мы оказались в эпицентре свинцового шквала.
Первая пуля ранила меня в ногу, она подогнулась, и это спасло мне жизнь. Еще одна попала в бок. Я упал и покатился по склону, перевернувшись пару-тройку раз, прежде чем остановиться.
Что стало с Галлоуэем не знал, понимал лишь одно, что ранен тяжело и не один раз, и, если не уберусь с этого места, через несколько минут меня убьют. Каким-то чудом я сохранил винтовку, наверное, потому, что мне надо было за что-то держаться. Превозмогая боль, инстинктивно я пополз вверх, в сторону тех, кто за мной охотился. Они находились где-то справа и наверняка полагали, что я попытаюсь скрыться, что выглядело естественным и разумным. Но я хотел любой ценой остаться на расстоянии выстрела от них. Мой шанс выжить зависел от того, насколько близко смогу к ним подобраться.
Но затем я отключился, а когда пришел в себя, то понял, что не имею права рисковать. Мне нужно подыскать убежище и там затаиться.
И мне повезло. Я быстро нашел то, что хотел: футах в шестидесяти с крутого склона сорвался валун и оставил после себя углубление в земле, похожее на большое гнездо, прикрытое кустами, которые когда-то висели над валуном. Если бы только мне добраться до того углубления...
Через несколько часов я очнулся в углублении, оставленном валуном, дрожа от холода, с винтовкой, крепко зажатой в руке. Но не помнил, как сюда попал, и не имел представления, сколько времени это у меня заняло. Уже наступила ночь. Мне удалось сесть, и, развернувшись, я осторожно потрогал рану на ноге. Пуля прошла навылет дюймах в пяти-шести над коленом.
Мое убежище представляло собой нору шесть на шесть футов, и, хотя опять пошел дождь, здесь было сухо и уютно. Ветки нависали почти до земли, и, сломав несколько с внутренней стороны, я вплел их в оставшиеся, соорудив подобие шалаша. Рядом с деревом, росшим у задней стены, валялись куски коры и сушняк, но я не хотел рисковать, разжигая костер.
Как я ни старался, устроиться поудобнее мне не удалось. Час проходил за часом, а я лежал, свернувшись калачиком, страдая не только от раны, но и от сырости и голода, стараясь придумать, как выбраться живым из этой переделки. Как только станет светло, Фетчены начнут за мной охоту. Если дождь не смыл следы и кровь, оставленную на земле, когда я полз сюда, они наверняка найдут меня.
Ночь и дождь — друзья беглеца, но для меня маленькое утешение. Я сидел, стуча зубами, словно скелет в английском замке с привидениями, и мучился от ноющей боли в ноге и боку.
Через некоторое время я руками немного расширил углубление, лег на здоровый бок и незаметно уснул. Когда проснулся, было еще темно, дождь прекратился, и только с листьев падали на землю крупные капли. Я чувствовал, что жить мне осталось немного.
Но больше всего я беспокоился о Галлоуэе. Неужели его убили? И не мог этому поверить. Но тогда куда он делся?
Вынул револьвер, проверил каждый патрон. Потом перезарядил винчестер. Если Фетчены меня найдут, то потеряют не один скальп, выковыривая из дыры.
Затем устроился поудобнее и стал ждать. Сейчас бы кружечку кофе, а лучше — четыре или пять, уж очень я люблю кофе. Однако мне оставалось лишь сидеть и думать.
Я вспомнил Джудит и представил ее милое, симпатичное лицо. Каким же нужно быть дураком, чтобы не заметить этого с самого начала. Правда, довольно упрямая и вздорная. А эти веснушки... И нахальная, очень нахальная...
Надо отдать должное Черному Фетчену. Он действовал как опытный полководец. Нам казалось, что мы у него выигрываем, а он все это время готовил нам ловушку.
Отбили ли атаку наши друзья Мосс, Кэп, Кайл Шор и Костелло с Уокером?
Жаль, что я ничего не знаю о Галлоуэе. Может, он погиб или лежит где-нибудь раненый...
Далеко внизу раздалось протяжное «ау-у-у». Голос был незнакомый. Ладно, пусть приходят.
Я повернулся и в свете начинающегося дня оглядел место, куда попал. Сзади им не подобраться. По склону, лежащему передо мной, никто не поднимался. Единственный путь — тот, по которому пробирался я. Тропу я просматривал ярдов на пятьдесят, дальше был поворот, за которым враги могли укрыться. Еще дальше на сотню ярдов тянулась стена каньона.
Снова пошел дождь — мелкий и холодный, он накрыл лес серо-стальной паутиной и изменил окраску травы и деревьев, стволы которых казались будто отлитыми из железа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
— Не шуметь! — предупредил я. — Если после заварушки кто-нибудь из Фетченов останется живым, то придет и развяжет вас, но если попадетесь нам на глаза несвязанными, пеняйте на себя: пристрелим.
— Если я еще раз увижу одного из вас, — зло крикнул бандит, — сам вас пристрелю!
Мы нашли их лошадей и отвязали. Потом продолжили свой путь по склону. Трудно было рассчитывать, что в следующий раз нам так повезет.
Внезапно в лесу раздался второй винтовочный выстрел, за ним вопль агонии, и воцарилась тишина.
— Что же там происходит, Флэган? — воскликнул Галлоуэй. — Кто-то, о ком мы не знаем, сражается на нашей стороне?
Он указал вверх. По склону в нашем направлении спускались трое мужчин, но их внимание полностью поглощали невидимые нам события наверху. Один из них вдруг приставил винтовку к плечу, потом опустил ее, как если бы цель исчезла. Через секунду он опять начал поднимать винтовку и приготовился стрелять.
Если у нас там помощник, пусть узнает, что мы тоже не спим.
— Не стрелять! — раздался вдруг за моей спиной голос.
Это был Колби Раффин, а с ним Нортон Вэнс и еще двое. Они держали нас на прицеле, подходя ближе.
Сдаваться в плен мы не помышляли, и я сразу выстрелил, развернувшись к ним лицом. Галлоуэй, готовый к драке, тоже не дожидался команды. Его винтовка, которую он держал у бедра, заговорила сразу. Пуля, выпущенная в упор, попала в живот Нортону Вэнсу.
Его откинуло назад так, словно боднул бык. От неожиданности он сел и перекатился, прижимая обе руки к животу.
Мимо уха свистнула пуля, но я стрелял так быстро, как только мог передергивать затвор. Несколько пуль ушли в небо, потому что я бил по группе, отдельно ни в кого не целясь. Но я все же попал в стоявшего рядом с Колби парня. Раффин отступил в кусты и, как только оказался в укрытии, принялся палить в нас. Нам тоже пришлось скрыться в лесу.
Пробравшись поглубже в кустарник, мы залегли и прислушались.
Стало тихо. Затем позади послышался стон, кто-то позвал Раффина, но он не откликался.
Мы двинулись дальше к вершине хребта. И тут до нас снизу, где мы оставили остальных, донеслась частая винтовочная стрельба. Мы не видели, что случилось у наших друзей. Мне страшно захотелось повернуть и броситься им на подмогу, но я понимал, что очистить дорогу к перевалу для всех нас важнее.
Но не сделали мы и двух шагов, как Фетчены напали снова. Они бесшумно спустились вниз и открыли сокрушительный огонь. Мы оказались в эпицентре свинцового шквала.
Первая пуля ранила меня в ногу, она подогнулась, и это спасло мне жизнь. Еще одна попала в бок. Я упал и покатился по склону, перевернувшись пару-тройку раз, прежде чем остановиться.
Что стало с Галлоуэем не знал, понимал лишь одно, что ранен тяжело и не один раз, и, если не уберусь с этого места, через несколько минут меня убьют. Каким-то чудом я сохранил винтовку, наверное, потому, что мне надо было за что-то держаться. Превозмогая боль, инстинктивно я пополз вверх, в сторону тех, кто за мной охотился. Они находились где-то справа и наверняка полагали, что я попытаюсь скрыться, что выглядело естественным и разумным. Но я хотел любой ценой остаться на расстоянии выстрела от них. Мой шанс выжить зависел от того, насколько близко смогу к ним подобраться.
Но затем я отключился, а когда пришел в себя, то понял, что не имею права рисковать. Мне нужно подыскать убежище и там затаиться.
И мне повезло. Я быстро нашел то, что хотел: футах в шестидесяти с крутого склона сорвался валун и оставил после себя углубление в земле, похожее на большое гнездо, прикрытое кустами, которые когда-то висели над валуном. Если бы только мне добраться до того углубления...
Через несколько часов я очнулся в углублении, оставленном валуном, дрожа от холода, с винтовкой, крепко зажатой в руке. Но не помнил, как сюда попал, и не имел представления, сколько времени это у меня заняло. Уже наступила ночь. Мне удалось сесть, и, развернувшись, я осторожно потрогал рану на ноге. Пуля прошла навылет дюймах в пяти-шести над коленом.
Мое убежище представляло собой нору шесть на шесть футов, и, хотя опять пошел дождь, здесь было сухо и уютно. Ветки нависали почти до земли, и, сломав несколько с внутренней стороны, я вплел их в оставшиеся, соорудив подобие шалаша. Рядом с деревом, росшим у задней стены, валялись куски коры и сушняк, но я не хотел рисковать, разжигая костер.
Как я ни старался, устроиться поудобнее мне не удалось. Час проходил за часом, а я лежал, свернувшись калачиком, страдая не только от раны, но и от сырости и голода, стараясь придумать, как выбраться живым из этой переделки. Как только станет светло, Фетчены начнут за мной охоту. Если дождь не смыл следы и кровь, оставленную на земле, когда я полз сюда, они наверняка найдут меня.
Ночь и дождь — друзья беглеца, но для меня маленькое утешение. Я сидел, стуча зубами, словно скелет в английском замке с привидениями, и мучился от ноющей боли в ноге и боку.
Через некоторое время я руками немного расширил углубление, лег на здоровый бок и незаметно уснул. Когда проснулся, было еще темно, дождь прекратился, и только с листьев падали на землю крупные капли. Я чувствовал, что жить мне осталось немного.
Но больше всего я беспокоился о Галлоуэе. Неужели его убили? И не мог этому поверить. Но тогда куда он делся?
Вынул револьвер, проверил каждый патрон. Потом перезарядил винчестер. Если Фетчены меня найдут, то потеряют не один скальп, выковыривая из дыры.
Затем устроился поудобнее и стал ждать. Сейчас бы кружечку кофе, а лучше — четыре или пять, уж очень я люблю кофе. Однако мне оставалось лишь сидеть и думать.
Я вспомнил Джудит и представил ее милое, симпатичное лицо. Каким же нужно быть дураком, чтобы не заметить этого с самого начала. Правда, довольно упрямая и вздорная. А эти веснушки... И нахальная, очень нахальная...
Надо отдать должное Черному Фетчену. Он действовал как опытный полководец. Нам казалось, что мы у него выигрываем, а он все это время готовил нам ловушку.
Отбили ли атаку наши друзья Мосс, Кэп, Кайл Шор и Костелло с Уокером?
Жаль, что я ничего не знаю о Галлоуэе. Может, он погиб или лежит где-нибудь раненый...
Далеко внизу раздалось протяжное «ау-у-у». Голос был незнакомый. Ладно, пусть приходят.
Я повернулся и в свете начинающегося дня оглядел место, куда попал. Сзади им не подобраться. По склону, лежащему передо мной, никто не поднимался. Единственный путь — тот, по которому пробирался я. Тропу я просматривал ярдов на пятьдесят, дальше был поворот, за которым враги могли укрыться. Еще дальше на сотню ярдов тянулась стена каньона.
Снова пошел дождь — мелкий и холодный, он накрыл лес серо-стальной паутиной и изменил окраску травы и деревьев, стволы которых казались будто отлитыми из железа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40