Даже долю моей сестры хотели заполучить.
Так вы владели ранчо вместе?
Да.
А что случилось, когда она погибла? Я хочу сказать, к кому перешла ее доля?
Ко мне, согласно завещанию дедушки. Если бы у нее были дети, то доля перешла бы к ним. Но детей у нее не было.
Некоторое время мы ехали молча. Мне в голову пришла одна мысль, но я боялся ее высказать, и все же наконец решился. То есть я задал вопрос, но в нем содержался намек.
А они об этом знали? Я имею в виду, знало семейство Уэллзов об этом завещании?
Я сама не знала всего этого, пока дело не дошло до раздела имущества сестры. А уж она-то, я уверена, ничего не знала о решении деда.
На протяжении всего нашего пути какая-то ускользающая мысль не давала мне покоя, что-то никак не осознаваемое мешало мне сосредоточиться. Внезапно я понял. Свежие следы конских копыт на тропе. Кто-то проехал здесь прямо перед нами. Кое-где следы ехавших впереди перекрывали эти свежие отпечатки, но большей частью этот неизвестный наездник заставлял свою лошадь двигаться по самому краю дороги. Ехал он осторожно, несколько раз придерживая поводья, и оборачивался назад. Я видел, где его лошадь остановилась, оставляя следы, какие бывают, если конь нетерпеливо перебирает копытами на месте.
Этой дорогой часто пользуются? спросил я.
Да насколько я знаю, почти никогда. Если не считать тех, кто едет в Ринкон или к Новым Горам, большинство предпочитают проселочную дорогу, которая ведет к моему ранчо на Кугуаре.
Но я знал наверняка, что опередивший нас всадник проехал здесь рано утром. Я был уверен: он был здесь уже после того, как выпала роса.
Джимбо нагнал нас.
Гляжу, вы сдружились?
Он взглянул на меня.
Ничего у тебя не выйдет. Она мужиками не интересуется. Так что ничегошеньки у тебя не выйдет.
Я оставил его слова без внимания.
Вы перегоняете скот по этой дороге? спросил я.
Нет, если только какая корова отобьется от стада. В это время года мы в основном гоним наш скот на Шерт-Тейл. Там и трава лучше, и дорога идет вдоль реки.
Значит, вряд ли это был кто-то с ранчо, если только этот кто-то не хотел подготовиться заранее к нашему визиту. Меня не оставляла мысль о том, что рядом, где-то здесь, может оказаться Пио Альварес. Если я и был в чем-то уверен, так это в его нраве. По крайней мере, я знал, что он готов на все. А в хитрости он не уступал дикому зверю и был куда опаснее любого хищника. Оба его брата были убиты, и один-то уж точно работником ранчо Ягодное. Если я только что-нибудь понимаю, Пио в этот момент должен быть где-то на ранчо.
Бентон Сьюард рано утром вернулся к себе на ранчо Бар-Белл. По крайней мере, он сказал, что собирается. А где сейчас Марк Уилсон? Меня пробил холодный пот. Медленно, но верно во мне начало расти чувство страха. Случись что со мной и мне неоткуда ждать помощи. Я остался совершенно один и... влип.
Это ранчо и земля на много миль вокруг принадлежали Колину и Джимбо Уэллзам. Это был их мир. Люди, работавшие на ранчо, их люди. А я был чужаком, и отношение ко мне соответствующее.
Чего они, конечно, не знали, подумал я, так это, что моя смерть может навлечь на них кучу неприятностей. У меня было слишком много влиятельных знакомых, и многие их них знали, что я буквально вырос в седле. Поэтому рассказ о моей гибели в результате несчастного случая несомненно вызвал бы подозрения и требования начать немедленное расследование. Я чувствовал, что Колин не понимал всего этого, уж слишком он был самоуверен, его переполняло ощущение собственной неуязвимости.
Но мне-то что от всего этого? Стараясь ехать как можно осторожнее, я начал искать глазами путь для возможного отступления. Мне нужно было сбежать от них, во что бы то ни стало. При этом следовало соблюдать максимум осторожности. Поэтому я не фиксировал ноги в стременах и весь сжался, напряженно ожидая какого-нибудь «сюрприза».
Мы спустились с плато по отлогому спуску в небольшую долину примерно в милю длиной и полмили шириной. Я вспомнил по аэрофотоснимкам, что на северо-западе долины проходила дорога в сторону Медного Ручья.
В моей душе в этот момент осторожность боролась с желанием пришпорить коня и рвануть туда. Это был реальный путь к спасению. Раньше мне никогда бы и в голову не пришла мысль спасаться бегством, но на этот раз меня могли припереть к стенке, а мне это улыбалось меньше всего.
А Белл? Осмелятся ли они, зная, что я на свободе и у меня развязан язык, сделать с ней что-либо?
И тут я почувствовал себя полным идиотом. С чего я так завелся? Предположим, что скрытых микрофонов в моей комнате не было и Колин зашел, пусть и в самый неподходящий момент, но все же случайно? Они, конечно, типы не из приятных, ну и что с того, ничего же пока не случилось? Верно, два человека предупредили меня о грозящей опасности. Да, но на каком основании?
Если я сейчас сбегу и сообщу шерифу обо всем? В суде никто подобную чушь слушать не станет, да и в полиции вряд ли кто отнесется к моим словам серьезно. И все же мои рассуждения невольно упирались в труп человека, там, в переулке рядом с мотелем, человека, который зачем-то искал встречи со мной.
Почему его убили? Чтобы не допустить моего разговора с ним? Но почему? Что он хотел мне передать?
Интересная мысль пришла мне в голову: а что, если Пит Альварес узнал такое, что могло угрожать благополучию семьи Уэллза, и начал донимать их угрозами, давая понять при этом, что эта информация стала известна еще кому-то? Предположим также, что Мануэль, располагая теми же сведениями, решил отомстить за смерть брата, рассказав обо всем мне. А обо мне он мог слышать от своего брата Пио.
Или все это из-за того, что я упомянул имя братьев Туми в этом чертовом телеинтервью?
Флойд Рис внезапно остановил коня.
Там кто-то есть. Я заметил движение.
Он говорил это Колину, но слышали все. Наша маленькая колонна растянулась на тропе и застыла в ожидании.
Наверное, койот или кролик, сказал Колин.
Это был человек.
Они о чем-то приглушенно спорили, и я уловил только обрывок фразы: «... не может быть».
Мой конь нетерпеливо перебирал ногами. Он нервно дернулся, но я изобразил лишь видимость попытки сдержать его, на случай внезапного бегства, чтобы тогда у окружающих создалось впечатление, будто я просто не смог его удержать. В этом случае я мог бы получить немалую фору, прежде чем мои компаньоны сообразили бы, что я задумал.
И вновь нашу процессию возглавил Флойд Рис, но теперь он расчехлил винтовку.
Тропа сузилась. Я сидел в седле вполоборота, стараясь одновременно удерживать в поле зрения и Риса, и Джимбо. Последний заметил это, но принял мой маневр за проявление страха.
Испугался, горожанин? Боишься упасть? Погоди, то ли еще будет!
Мне он уже порядком осточертел, и я решил отбрить его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Так вы владели ранчо вместе?
Да.
А что случилось, когда она погибла? Я хочу сказать, к кому перешла ее доля?
Ко мне, согласно завещанию дедушки. Если бы у нее были дети, то доля перешла бы к ним. Но детей у нее не было.
Некоторое время мы ехали молча. Мне в голову пришла одна мысль, но я боялся ее высказать, и все же наконец решился. То есть я задал вопрос, но в нем содержался намек.
А они об этом знали? Я имею в виду, знало семейство Уэллзов об этом завещании?
Я сама не знала всего этого, пока дело не дошло до раздела имущества сестры. А уж она-то, я уверена, ничего не знала о решении деда.
На протяжении всего нашего пути какая-то ускользающая мысль не давала мне покоя, что-то никак не осознаваемое мешало мне сосредоточиться. Внезапно я понял. Свежие следы конских копыт на тропе. Кто-то проехал здесь прямо перед нами. Кое-где следы ехавших впереди перекрывали эти свежие отпечатки, но большей частью этот неизвестный наездник заставлял свою лошадь двигаться по самому краю дороги. Ехал он осторожно, несколько раз придерживая поводья, и оборачивался назад. Я видел, где его лошадь остановилась, оставляя следы, какие бывают, если конь нетерпеливо перебирает копытами на месте.
Этой дорогой часто пользуются? спросил я.
Да насколько я знаю, почти никогда. Если не считать тех, кто едет в Ринкон или к Новым Горам, большинство предпочитают проселочную дорогу, которая ведет к моему ранчо на Кугуаре.
Но я знал наверняка, что опередивший нас всадник проехал здесь рано утром. Я был уверен: он был здесь уже после того, как выпала роса.
Джимбо нагнал нас.
Гляжу, вы сдружились?
Он взглянул на меня.
Ничего у тебя не выйдет. Она мужиками не интересуется. Так что ничегошеньки у тебя не выйдет.
Я оставил его слова без внимания.
Вы перегоняете скот по этой дороге? спросил я.
Нет, если только какая корова отобьется от стада. В это время года мы в основном гоним наш скот на Шерт-Тейл. Там и трава лучше, и дорога идет вдоль реки.
Значит, вряд ли это был кто-то с ранчо, если только этот кто-то не хотел подготовиться заранее к нашему визиту. Меня не оставляла мысль о том, что рядом, где-то здесь, может оказаться Пио Альварес. Если я и был в чем-то уверен, так это в его нраве. По крайней мере, я знал, что он готов на все. А в хитрости он не уступал дикому зверю и был куда опаснее любого хищника. Оба его брата были убиты, и один-то уж точно работником ранчо Ягодное. Если я только что-нибудь понимаю, Пио в этот момент должен быть где-то на ранчо.
Бентон Сьюард рано утром вернулся к себе на ранчо Бар-Белл. По крайней мере, он сказал, что собирается. А где сейчас Марк Уилсон? Меня пробил холодный пот. Медленно, но верно во мне начало расти чувство страха. Случись что со мной и мне неоткуда ждать помощи. Я остался совершенно один и... влип.
Это ранчо и земля на много миль вокруг принадлежали Колину и Джимбо Уэллзам. Это был их мир. Люди, работавшие на ранчо, их люди. А я был чужаком, и отношение ко мне соответствующее.
Чего они, конечно, не знали, подумал я, так это, что моя смерть может навлечь на них кучу неприятностей. У меня было слишком много влиятельных знакомых, и многие их них знали, что я буквально вырос в седле. Поэтому рассказ о моей гибели в результате несчастного случая несомненно вызвал бы подозрения и требования начать немедленное расследование. Я чувствовал, что Колин не понимал всего этого, уж слишком он был самоуверен, его переполняло ощущение собственной неуязвимости.
Но мне-то что от всего этого? Стараясь ехать как можно осторожнее, я начал искать глазами путь для возможного отступления. Мне нужно было сбежать от них, во что бы то ни стало. При этом следовало соблюдать максимум осторожности. Поэтому я не фиксировал ноги в стременах и весь сжался, напряженно ожидая какого-нибудь «сюрприза».
Мы спустились с плато по отлогому спуску в небольшую долину примерно в милю длиной и полмили шириной. Я вспомнил по аэрофотоснимкам, что на северо-западе долины проходила дорога в сторону Медного Ручья.
В моей душе в этот момент осторожность боролась с желанием пришпорить коня и рвануть туда. Это был реальный путь к спасению. Раньше мне никогда бы и в голову не пришла мысль спасаться бегством, но на этот раз меня могли припереть к стенке, а мне это улыбалось меньше всего.
А Белл? Осмелятся ли они, зная, что я на свободе и у меня развязан язык, сделать с ней что-либо?
И тут я почувствовал себя полным идиотом. С чего я так завелся? Предположим, что скрытых микрофонов в моей комнате не было и Колин зашел, пусть и в самый неподходящий момент, но все же случайно? Они, конечно, типы не из приятных, ну и что с того, ничего же пока не случилось? Верно, два человека предупредили меня о грозящей опасности. Да, но на каком основании?
Если я сейчас сбегу и сообщу шерифу обо всем? В суде никто подобную чушь слушать не станет, да и в полиции вряд ли кто отнесется к моим словам серьезно. И все же мои рассуждения невольно упирались в труп человека, там, в переулке рядом с мотелем, человека, который зачем-то искал встречи со мной.
Почему его убили? Чтобы не допустить моего разговора с ним? Но почему? Что он хотел мне передать?
Интересная мысль пришла мне в голову: а что, если Пит Альварес узнал такое, что могло угрожать благополучию семьи Уэллза, и начал донимать их угрозами, давая понять при этом, что эта информация стала известна еще кому-то? Предположим также, что Мануэль, располагая теми же сведениями, решил отомстить за смерть брата, рассказав обо всем мне. А обо мне он мог слышать от своего брата Пио.
Или все это из-за того, что я упомянул имя братьев Туми в этом чертовом телеинтервью?
Флойд Рис внезапно остановил коня.
Там кто-то есть. Я заметил движение.
Он говорил это Колину, но слышали все. Наша маленькая колонна растянулась на тропе и застыла в ожидании.
Наверное, койот или кролик, сказал Колин.
Это был человек.
Они о чем-то приглушенно спорили, и я уловил только обрывок фразы: «... не может быть».
Мой конь нетерпеливо перебирал ногами. Он нервно дернулся, но я изобразил лишь видимость попытки сдержать его, на случай внезапного бегства, чтобы тогда у окружающих создалось впечатление, будто я просто не смог его удержать. В этом случае я мог бы получить немалую фору, прежде чем мои компаньоны сообразили бы, что я задумал.
И вновь нашу процессию возглавил Флойд Рис, но теперь он расчехлил винтовку.
Тропа сузилась. Я сидел в седле вполоборота, стараясь одновременно удерживать в поле зрения и Риса, и Джимбо. Последний заметил это, но принял мой маневр за проявление страха.
Испугался, горожанин? Боишься упасть? Погоди, то ли еще будет!
Мне он уже порядком осточертел, и я решил отбрить его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33