Только бы выбраться отсюда живыми, сказала Белл.
Я посмотрел на нее. Голова моя была занята теми же мыслями, но я не знал, действительно ли она понимает, в каком положении мы оказались. Конечно, им известно, что до нас всего несколько миль. Теперь уже, наверное, нашли человека, которого я изуродовал, или найдут еще до темноты. Я надеялся, что его обнаружат. Так будет лучше для него. Он тяжело ранен, а вреда нам уже не причинит.
Города, автострады, люди всего в нескольких милях отсюда. Пустяковое расстояние по нынешним временам. Но между нами и спасением, которое они сулят, лежат эти несколько пустынных горных миль. А люди верхом и на джипах здесь, рядом. Они охотятся за нами.
Знаете, кто меня сейчас интересует? спросил я, оглядывая холмы. Пио Альварес.
Пио?
По мере того как мы продвигались все дальше вглубь каньона, я рассказывал ей о Пио. Я говорил о Корее, о холоде и мучительном отступлении, о том, как мы с Пио сражались плечом к плечу, вместе укрывались в скалах и зарослях, ползали на брюхе. Многого я ей не стал рассказывать; ведь тот, кто не испытал этого на себе, не поймет. Мирным обывателям, которым ничего не угрожает, тем, кто живет в теплых квартирах, сидит в мягких креслах и спокойно спит по ночам, не понять отчаяния и безумия доведенных до крайности людей, которые идут в бой и сражаются за свою жизнь, преодолевая чудовищные трудности. Мы с Пио убивали, убивали умело и жестоко, наводя ужас на врага. У тех, кто вставал между нами и свободой, было мало шансов устоять против нас. Мы их убивали, не предавая трупы земле.
Я знал Пио, по крайней мере я так считал. Его братья убиты. Он должен знать, кто это сделал и почему.
Эти люди даже не представляют себе, что они затеяли, сказал я Белл. Пио один из лучших специалистов по партизанской войне, каких я когда-либо знал... И он не ведает пощады.
Мы нашли каменную пещеру, где текла Затерянная Река. Холодная чистая вода поднималась из земных глубин на поверхность, пробегала несколько ярдов и вновь исчезала под скалой. Мы обнаружили реку в горной нише, куда лишь немногие догадались бы заглянуть. Нашим взорам открывалось углубление в скалах, где росли деревья и кустарники. К нише вел единственный проход, который в принципе мог обнаружить любой. Должен был быть и другой лаз: о нем говорилось в дневнике Джона Туми и объяснялось, как его найти.
У нас нет никакой еды, сказала Белл. Они могут просто не выпускать нас отсюда и дожидаться, пока мы умрем с голода.
Может быть, ответил я.
По бокам вздымались скалистые стены, впереди был вход в пещеру, где из узкой расщелины выходила на поверхность река. Должно быть, за многие столетия своего существования она много раз разливалась, и уровень ее поднимался, поскольку на стенах ниши, где мы стояли, были видны следы работы воды. Внизу стены были подмыты, образуя углубления, где можно укрыться. Здесь было очень тихо. Слышен был лишь рокот воды, быстро струящейся по отполированной скале. На дне речки лежало несколько обкатанных водой камней. Поток добегал почти до самого выхода из ниши и нырял в скалу, с глухим звуком исчезая в неведомых глубинах. Скалистое углубление было небольшим, всего несколько квадратных ярдов.
Вы знали об этом месте? поинтересовалась Белл.
Я прислушивался и ответил не сразу. А затем сказал:
А вы знаете что-нибудь о Джоне и Клайде Туми?
Туми? Кажется, нет, она говорила нерешительно, стараясь заглянуть мне в глаза. А почему вы спросили?
Видите ли, мне в голову пришла идиотская мысль, что все это из-за них. Я сказал «идиотская», потому что их нет в живых уже девяносто лет.
Я переменил тему:
Как ваша семья поселилась в этих местах?
Думаю, как любая другая семья пионеров Дикого Запада. Они пришли сюда, нашли подходящий участок и построили дом.
Сами построили?
Не совсем. Однажды я слышала, что он был построен другим человеком, который работал на моего деда или прадеда. Родители никогда не рассказывали мне о нашем ранчо, но настойчиво требовали никогда не продавать его. Вот почему завещание было составлено таким образом, чтобы, несмотря ни на что, земля оставалась собственностью семьи.
Какую фамилию носил ваш дед?
Кажется, Досон. Меня никогда это особенно не интересовало, да никто об этом и не рассказывал. Папа и мама упорно не хотели, чтобы эту тему затрагивали, но я случайно услышала разговор между ними и задала несколько вопросов.
А тот человек, который работал на вашего деда? Вы помните его имя?
Да, его звали Бэл Мур. Он подал заявку на эту землю и передал ее своему хозяину. Когда приходило время пасти скот, земля снова переходила к Муру.
К этому способу прибегали землевладельцы Дальнего Запада, стараясь застолбить больше площади. Их работники подавали заявку на землю обычно на те участки, где была вода, а затем либо продавали ее своим хозяевам, либо заключали какую-нибудь иную сделку, по которой земля переходила к господам, и те таким образом получали контроль над водой. А у кого вода тот и хозяин.
Что случилось с Бэлом?
Его убили. Кажется, апачи.
Отдельные детали начали складываться в общую картину. Имя Бэла Мура я знал. Он был сегундо правой рукой Туми во время перехода на Запад. Его имя дважды упоминалось на страницах дневника. Он был решителен и надежен, этот Мур, и умел обращаться со скотом, к тому же работал на семейство Туми еще с довоенных времен.
Здесь было небезопасно. Эта мысль все время сидела у меня в голове, пока мы беседовали. Сознание мое раздвоилось, и часть его постоянно была занята поиском выхода из создавшегося положения. Конечно, в горах полно укромных уголков, где можно спрятаться, но беда в том, что Рис, вероятно, знает их все. Колину они тоже знакомы. Руст, конечно, недалеко с противоположной стороны плато, но им наверняка известно и это.
Теперь они уже перекрыли все дороги, ведущие с территории ранчо, прекрасно понимая, что, если нам удастся выбраться отсюда, молчать мы не будем, а это грозит неприятностями. Однако, хотя нам и нельзя было оставаться здесь, я понятия не имел, куда направиться. Пока лучше подождать, нельзя же отправляться в путь, не зная куда. Эта передышка нам нужна. Да, мы в западне, но если Джон Туми не ошибся, где-то должен быть выход. Ведь он пытался выбраться отсюда. Здесь его, видимо, настигли, и именно тут он нацарапал последние строчки на полях страниц, вырванных из дневника.
Понимая, что дневник может быть уничтожен, Джон Туми хотел, чтобы правда жила и после его смерти. Он надеялся, что сломанный, незаряженный револьвер никто не будет осматривать... И он не ошибся.
Я нетерпеливо поднялся. У нас было мало времени. С винтовкой еще можно продержаться какое-то время, но эти парни конечно же знают, сколько у меня патронов, и, когда патроны кончатся, они придут и убьют нас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33