— Прим. ред.), который, на мой взгляд, был лучшим немецким истребителем, беда была его в том, что у него мотор был водяного охлаждения, и все радиаторы охлаждения были в плоскостях. И достаточно было спичечной головке попасть— радиатор пробит. Но по пилотажу это был блестящий самолет. Я один с девяткой. Высота была около тысячи метров. Мы летали без кислородного оборудования, которое снимали за ненадобностью. Передатчика на этом самолете не было, был только приемник. Так что сообщить о том, что меня атакуют, я не мог. Ну, с первого раза они меня не убили, но заставили ввязаться в бой на вертикали. «Пешки» ушли. Не могу сказать, что я был ас, но я сумел их завести на 7000 метров без кислорода. Парень я был крепкий, да и лет мне было всего 19… А на этой высоте МиГ-3 — это уже был самолет, и мне эти «хейнкеля» были уже не страшны. Видимо, у них горючее было на исходе, и они смотались. Сбить я никого не сбил, но, если бы они остались, возможно, исход боя был бы другим.
— Какое вооружение стояло на МИГ-3?
— Вариантов было достаточно много, но подвески с крупнокалиберными пулеметами Березина я не помню. Подвешивали нам РС-82. Я один раз командира своего выручил. Это было в феврале 1942 г. под Малоярославцем. Шли с разведки, мы еще звеньями летали: Миша Коробков, я — слева, Бажнов — справа. Развесили уши, успокоились — дом рядом, сомкнулись, веселенькие, чуть не с песней. Я голову повернул, а сзади в 15 метрах 110-й («Мессершмитт-110»)! Их было два, а нас трое, они были уверены, что собьют. Но на мгновение я опередил их взглядом, отвернул в сторону. Миша был опытный пилот — тоже в вираж, а Сережу Бажнова они сбили, с ходу. Все! Прозевали! Разворачиваюсь, — смотрю, они за ведущим погнались и вот сейчас огонь откроют, а у меня четыре PC было. Я их туда, не прицеливаясь, ахнул. Был, конечно, шанс своего сбить, но все равно еще мгновение, и его бы сожрали. Смотрю, они сразу отвернули, но мы за ними не погнались — горючего было только до дома дотянуть, не до боя. С PC мы на штурмовку ходили. Почти весь 41-й на штурмовку летали и на разведку. Несколько раз летали мы на прикрытие, но эти вылеты в памяти не отложились. При этом нам штурмовки и разведки не засчитывались, поскольку это, можно сказать, была не основная наша работа. По количеству выполненных вылетов на штурмовку войск многие истребители, будь они штурмовиками, должны были получить одну, а то и две «Звезды». Вот на такой штурмовке меня и сбили первый раз. Дело было 23 ноября 41-го года. Мы штурмовали колонну, когда вроде ни с того ни с сего заклинило двигатель — в него попал зенитный снаряд. Я постарался как можно дальше протянуть к линии фронта, но высота была небольшая, и я посадил машину на фюзеляж. После этого почти две недели скитался без еды в мороз по лесам, ориентируясь на шум артиллерийской стрельбы, натыкаясь на немцев. Только 5 декабря меня еле живого с обмороженными ногами подобрали разведчики какой-то стрелковой части. Помню, что, услышав русскую речь, я заплакал… Ноги были обморожены настолько, что стоял вопрос об ампутации, но организм был молодой — выкарабкался. К тому времени я уже числился без вести пропавшим… Второй и последний раз меня тоже зенитки сбили в 43-м году в районе Можайска. Один раз как уж я прилетел домой — не знаю. Сел, рулю, все смотрят, а я не могу понять, выяснилось — у меня киля нет и в фюзеляже дырка сантиметров 30. Тоже зенитки. В воздушных боях мне не попадало. Один раз только сложно было, но выкрутился.
В 1943 году наш полк вошел в состав 5 ШАК, командовал которым Герой Советского Союза Каманин. Но и до этого, весь 42-й год, мне в основном приходилось сопровождать штурмовиков и бомбардировщиков. Я могу сказать, что после войны мы встречались, и никто не упрекнул меня в том, что мы плохо воевали или бросили кого-то. Потерь в сопровождаемых у меня не было! Вот почему у нас сохранились хорошие отношения со штурмовиками. Но ГСС в нашем полку был только один, и в соседнем истребительном полку один, а у штурмовиков — 160. Не потому, что мы плохо воевали, а потому, что оценивали нас по критерию — сбил не сбил, а нас нужно оценивать — как сопровождаемые выполнили свою работу. Они выполнили свой долг, значит, и я свой долг вместе с ними выполнил. Мы с ними были в одном соединении, на одном аэродроме. Они взлетают на задание, а мы следом. Пришли домой, вышли, покурили, поругались или похвалились. Но они отбомбили, а мы вроде ни при чем.
Вот если взять тактику боя. Мы связаны позиционно. Скорость небольшая. Идешь выше, зазевался — потерял группу, а ведь ее не сразу найдешь — они же камуфлированные. А превышение у меня должно быть, ведь если к ним кто-то начнет подползать, я же его должен атаковать. Приходилось применять маневр «ножницы» — это когда мы над группой проходим из стороны в сторону. Группа идет по прямой, а мы за счет длины пути увеличиваем скорость. Но ведь к этой тактике пришли только в 43-м году, а полтора года войны просто болтались в хвосте штурмовиков на их скорости. Правда, если в начале войны штурмовики больше на бреющем ходили, то к ее середине они стали летать на 1200 — 1500 метров. Стало немного проще.
Хорошо, когда есть возможность хоть такого маневра, а иногда, когда далеко вести, присосешься и висишь, чтобы только долететь. Очень не любили далеко в тыл летать.
Если мы видели самолеты противника в стороне, мы мечтали, чтобы они к нам не подошли. Ну их к чертовой матери! При прикрытии своих войск я должен был броситься туда, если я отважный пилот, я должен был гнаться за ним, я должен был убивать, а при сопровождении я только должен быть готовым к отражению атаки на штурмовики. Вот ведь какая психология вырабатывалась! Я не мог бросить группу, даже отражая атаку немецкого самолета по своей группе, даже по себе, я только могу вернуться, причем так, чтобы он не смог продолжить атаку на группу, и уходить из-под атаки я не мог далеко — ему этого и надо. Вот так.
— А Су-2 приходилось сопровождать?
— Нет. Я их и не видел ни разу. Только Ил-2 и Пе-2.
— Сколько самолетов выделялось на сопровождение?
— Все зависело от того, какая обстановка на данном направлении, какая группа и куда идет. Если большая группа — большое сопровождение. Как правило, не меньше четверки. Истребителям ставится задача — прикрыть группу, если стояли на одном аэродроме, могли встретиться и участвовать в совместной подготовке к полету. С нами часто так бывало — мы же входили в состав смешанного авиакорпуса. Как правило, если штурмовики или бомбардировщики вылетали с другого аэродрома, они заходили за истребителями сопровождения. Мы сидели в готовности номер один — кнопку нажал и взлетай. Помню случай, сидели, ждали группу, а ведь у Як-1 хвост был легкий, и при рулении можно было задеть винтом землю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123