С питанием никаких проблем не было. (Я до сих пор поражаюсь, что и в тылу, и на фронте независимо оттого, отступали или наступали, — и авиабензин, и авиационное масло, и столовая, и обеды, и завтраки из трех блюд — все было! Даже на Смоленщине осенью 1943-го, когда дороги раскисли, размокли, у нас и мысли не было, что может не быть авиабензина, авиационного масла — все доставлялось вовремя.)
Так я полетал, может, месяца полтора, познакомился с будущим трижды Героем Кожедубом, который тоже был инструктором в этом училище в 5-й эскадрилье. Потом, когда я уже улетел на фронт, он там, на станции Сас-Тюбе, выпил крепко и избил кого-то, его отдали под трибунал и отправили на фронт.
Вскоре пришла разнарядка, и меня направили в Харьковское летное училище в Алма-Ате. Летной практики там не было, все теория, тактика, аэродинамика, штурманская подготовка, метеорология, двигатели. По окончании этого училища мне присвоили звание младший лейтенант, и в начале 1943 года нас направили в штаб ВВС в Москву поездом. Здесь целая история, как мы ехали, как купались под кранами для заправки паровозов водой, как кур ловили — голодные были, — как соль продавали, которую в районе Аральского моря набрали. Стакан соли стоил 50 рублей. В общем, с приключениями добрались до Москвы, откуда я был направлен в Первую воздушную армию, стоявшую тогда под Орлом.
Из штаба армии меня направили в 10-й бомбардировочный полк на Пе-2. С трудом мне удалось оттуда вырваться — я же истребитель! Вернули меня в отдел кадров Первой воздушной армии. Приехал туда, а там народу! Я младший лейтенант, а там майоры, подполковники. В день принимают по пять-шесть человек, и многие уже по две-три недели дожидаются своей очереди. Что делать? Командовал воздушной армией Михаил Громов. И я придумал версию, что моя сестра замужем за Громовым. Значит, захожу в избу, где отдел кадров располагался. Меня останавливает офицер: «Куда, младший лейтенант?» — «Мне нужен начальник отдела кадров». — «Вас здесь 200 — 300 человек, а ты младший лейтенант, куда лезешь? Тут подполковники, майоры». — «Он мне по секрету нужен. Я родственник Громова. Моя сестра замужем за Громовым». Он пошел, доложил майору Жуку, начальнику отдела кадров. Прошло минут 10. Меня вызывают. Я зашел, представился. «Вы с командующим знакомы?» — «Моя сестра за ним замужем. Конечно, знаком». — «Вы истребитель?» — «Да». — «На каких самолетах летали?» — Я перечислил. — «На „яках“ летали?» — «Летал», — вру я. — «В 303-ю истребительную дивизию». Выписал он мне направление в 168-й полк. В 303-й дивизии было три полка на «яках»: 168-й, 20-й гвардейский, 18-й гвардейский и 523-й на «лавочкиных».
Вот так я и еще несколько летчиков попали в 168-й полк. Когда я прибыл в полк, там летчиков почти не было — все погибли.
Я попал в первую эскадрилью. Комэска, когда проводил предварительную подготовку, сказал: «Завтра утром, — назначил время на предварительную подготовку, — я буду вас проверять» и задает мне вопрос: «На „яках“летал?» — «Да, летал. Инструктором». — «Нам такие и нужны». Правда, в душе он, наверное, не поверил. Проводя предварительную подготовку, задавал вопросы по технике пилотирования, штурманской подготовке. Мне задает вопрос: «Как вы будете выпускать шасси на Як-1?» Я знаю, что на И-16 надо было крутить «шарманку» — 43 оборота, но слышал, что на «яках» есть какие-то краны и шасси выпускаются автоматически. «Надо открыть кран», — говорю. — «Как открыть?» — Черт его знает, думаю. А там не открывать кран нужно, а опустить. Опустишь, шасси выйдут. Зеленые лампочки загораются, и штыри на центроплане выходят. А он спрашивает: «Какой кран?» — «Ну такой… как водопроводный», — говорю. Вся эскадрилья легла от хохота. Комэска посмеялся, потом говорит: «Хорошо, у нас одна спарка. Я планировал вас в последнюю очередь проверить. Меняю плановую таблицу, вы будете первым». Думаю: что делать? Кабину «яка» я не знаю! И тут мне повезло — спарка вышла из строя. Когда комэска всех распустил, я бегом на аэродром, залез в этот «як», который до того видел только со стороны и в воздухе. Сел, посмотрел, сравнил с кабиной И-16. Подозвал техника, говорю: «Я подзабыл кое-что, расскажи мне». Он мне все рассказал. После этого я сам часа два изучал приборы и главное — действие регулятора шага винта Р-7. До этого я слышал, что Р-7 отдашь полностью, двигатель сгорит, уберешь — упадешь (на большом шаге и больших оборотах двигателя винт не тянет). Спрашиваю механика: «Как работает Р-7, я забыл, расскажи». — «Полностью его не надо отдавать. Но, правда, падали и полностью отдавали, и не полностью». В общем, до вечера просидел, присматривался к кабине, куда смотреть при посадке, при взлете.
На следующий день меня опять на предварительную подготовку, после которой комэска сказал, что я полечу первым. Приехали на аэродром: «Садись на переднее сиденье». Сам сел сзади. Наверняка он подумал, что я не летал — может быть, даже подделал документы. «Запускай». Я запустил двигатель. Выруливаю. Начали взлетать. Я же инструктор! У меня налета несколько сот часов. А И-16 — это машина такая строгая — не дай боже! После него на любом самолете можно летать. Взлетаю. Думаю: что делать с шагом? И отдал Р-7 полностью, переведя винт на самый малый шаг. Взлетели, первый разворот сделали, второй, иду к третьему, и тут двигатель начал давать перебои и отказал. Но я же опытный! В училище много раз тренировал курсантов на выполнение посадки с выключенным двигателем. Развернулся, и на этот же аэродром сажусь поперек полосы. А на этом аэродроме стояли не только истребители, но и Пе-2 и Ил-2, и лежали штабеля бомб. Вот от такого Штабеля в пятидесяти метрах я и затормозил. Если бы врезались — все, хана. Когда сел, я Р-7 вывернул обратно. Комэска выскакивает из кабины: «Это ты сжег двигатель. Р-7 не убрал!» — «Командир, смотри, все убрано». — Подъезжает командир полка, инженер полка: «Опять вы сожгли!!!» — матом на комэска. Мне что — первый полет, новый летчик. А комэска говорит: «Ничего мы не сожгли, проверяйте». — Инженер полка вскочил, все проверил. Говорит: «Старые двигатели, они сгорают». Спарка одна. Пришлось подождать дня 2 — 3, пока меняли двигатель.
Я за эти дни изучил и кабину, и местные ориентиры, чтобы не заблудиться — везде же леса.
Через три дня я выполнил три полета по кругу с комэском и вылетел самостоятельно. Вот так я начал летать. Прибыло много молодежи. Мне комэска говорит (как его звали, не помню, а потом комэском нашей 1-й эскадрильи был Петров Илья Иванович: «Ты, может, провезешь?» Дней 5 я возил и выпускал, сам при этом получая летную практику.
Начинал я воевать летчиком, но вскоре мне присвоили звание лейтенант, и я стал старшим летчиком, а потом и командиром звена. К концу войны я был капитаном, заместителем командира эскадрильи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123