— спросил, с трудом приходя в себя, Форсайт.
— Спишите его на расовые разногласия, — посоветовал Чиун. Он подхватил эту фразу в одной из своих любимых «мыльных опер» и сейчас счел ее подходящей к случаю. — Вы, белые, не только смешно пахнете, вы глупы, и вы расисты. И никакая вы не «лучшая раса»!
— Не обращайте внимания, — сказал Римо Форсайту. — Он не любит убирать за собой... Так где, вы говорите, эта программа? Кстати, раз она не представляет ни для кого на Земле ценности, на этот раз — никаких подделок.
По дороге в Чикаго Римо, сидя в кресле самолета, обследовал коробку с непонятными надписями типа «миниатюризация», «компонент», «ввод» и тому подобное, ломая голову над тем, кому может понадобиться искусственный интеллект на уровне пятилетнего ребенка. Форсайт сообщил, что над проблемой создания искусственного интеллекта бились лучшие умы, используя сложнейшие компьютеры, но так до конца ее и не решили.
Когда Чиун прикончил снайпера, Форсайт перестал настаивать, чтобы Римо с Чиуном взяли с собой его людей в Чикаго.
— Учтите, нам не нужны ни ваши кинооператоры, ни звукооператоры или кто там еще — со всей их техникой, — предупредил его Римо.
— Но наше оборудование — самое современное и технологичное в мире, запротестовал Форсайт.
— В прошлый раз вы им пользовались? — спросил Римо.
— Да, но...
— Оно остается здесь. И вы тоже.
Форсайт хотел было возразить, но, взглянув на лежащее на носилках тело снайпера, покрытое простыней, внезапно передумал и сменил тему.
— В этот критически важный для всей операции период, — заявил он, мы должны диверсифицировать персональную инициативу.
— Мы проведем эту встречу одни, — по-своему расшифровал его мысль Римо. — И только так.
— И не вернетесь назад, — мрачно предрек руководитель группы Фрэнсис Форсайт.
Римо заметил, что Чиун подает ему знаки.
— Мой коллега хотел бы захватить с собой модели самолетов.
— Пусть берет. Господи, неужели вы думаете, что кто-нибудь из нас рискнет ему помешать?
Когда самолет пролетал над озером Эри, Чиун вывалил из рукава своего кимоно полдюжины миниатюрных моделей пассажирских реактивных лайнеров. Некоторое время он их молча разглядывал, а потом сказал:
— Не знаю, как вы, западные люди, это делаете, но машины почти идеальны для движения сквозь воздух. Не понимая самой сущности движения и тех философских основ, которым я тебя учил, эти люди, имея в своем распоряжении всего лишь свои приборы, пишущие машинки и прочую чепуху, создали эти самолеты. Я поражен.
Мастер Синанджу не удержался и высказал это же стюардессе, которая передала его слова пилоту. Заинтересовавшись, пилот подошел к Чиуну и Римо.
— Это хороший самолет, — похвалил Чиун.
— Спасибо, — сказал пилот, атлетически сложенный мужчина лет пятидесяти с чеканным загорелым лицом спортсмена, соблюдающего форму.
— Но у него есть изъян, — продолжал Чиун, указывая на хвост самолета. — Вот это место. Здесь должно загибаться внутрь, а не выступать наружу.
Пилот повернулся к стюардессе:
— Вы что, разыгрываете меня? — И добавил, адресуясь к Чиуну:
— Вы, конечно же, инженер и работаете в компании «Макдоннел Дуглас», не так ли?
— Что происходит? — заинтересовался вздремнувший было Римо.
— Да вот этот джентльмен только что пытался, будучи инженером-авиаконструктором, выдать себя за дилетанта. Он высказал мне конструктивную идею, над которой работала компания «Макдоннел Дуглас» и которую не удалось осуществить лишь потому, что пока не существует необходимых для этого современных высокотехнологичных материалов.
— Современных? — переспросил Чиун и засмеялся. — Да моему предложению несколько тысяч лет!
В аэропорту О'Хара, куда они прибыли, маленький мальчик захотел поиграть в чиуновские самолетики, на что Чиун посоветовал ему заиметь свои.
У них оставалось целых пять часов свободного времени. Было лишь начало одиннадцатого, а мистер Гордонс назначил им встречу в посадочном зале Аллегени, у восьмого выхода, на три часа. Форсайт высказал предположение, что Гордонс предпочел это место потому, что зал этот походил на длинную коробку, из которой не так-то легко быстро скрыться.
Римо и Чиун наблюдали, как люди встречают друг друга и как расстаются.
Они видели легкое волнение, которое чувствуется обычно перед посадкой в самолет, и сопереживали ему. В три часа они были начеку и должны были бы заметить Гордонса еще на подходе. Но особое чувство, которое всегда давало знать Римо, что к нему кто-то приближается, на этот раз не сработало. Чиун испуганно вздрогнул, что на памяти Римо случилось с ним впервые, его глаза широко раскрылись. Медленно, сохраняя безупречную координацию движений, как и подобает Мастеру Синанджу, он отступил назад, чтобы между ним и мистером Гордонсом оказалась билетная касса. Римо вспомнил уроки Чиуна: в критических обстоятельствах следует прятать от глаз противника свои ноги, чтобы скрыть свою технику защиты.
— Добрый вечер! Я — мистер Гордонс.
Прикинув на взгляд, Римо решил, что Гордонс был с ним почти одного роста, но тяжелее. Передвигался он со странной медлительностью. Это была не грациозная плавная замедленность движений Чиуна, а осторожное, чуть ли не спотыкающееся поочередное скольжение ног. Когда Гордонс остановился, серый костюм на нем почти не шелохнулся. Губы его раздвинулись в некоем подобии улыбки и застыли в этом положении.
— А я — Римо. Вы принесли пластины?
— Да, предназначенные для вас пластины у меня. Вечер сегодня довольно теплый, не правда ли? Я сожалею, что не могу предложить вам выпить, но мы находимся в посадочном зале аэропорта, а в посадочных залах не бывает баров с напитками.
— Еще здесь нет кегельбанов и столиков для игры в маджонг. Что за околесицу вы несете?
— Я говорю так, чтобы вы чувствовали себя спокойно и непринужденно.
— Я и так чувствую себя непринужденно. Так вы говорите, пластины у вас при себе?
— Да, у меня есть пакет с пластинами для вас, и я вижу по вашей руке, что у вас есть пакет для меня. Я отдам вам мой пакет в обмен на ваш.
— Отдай ему пакет, Римо! — крикнул из-за билетной кассы Чиун.
Римо увидел, как модель самолета — идеальное оружие в руках Мастера Синанджу — молнией устремилась к мистеру Гордонсу. Тот увернулся едва уловимым движением. Увернулся он и от второго самолетика. И от третьего...
Одна за другой модели врезались в сработанные из алюминия и стали стены посадочного зала, пробивая их насквозь и оставляя дыры, через которые виднелось ночное небо. Одна из них попала в рекламный плакат эстрадной группы «Памп рум». У изображенной на нем певицы при этом исчезла голова, и вместо нее над высокой грудью оказалось сквозное отверстие.
— Римо! — кричал Чиун.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45