И когда вошёл гестаповец, чтобы увести заключённого, Гейбель сказал:
– Хорошенько подумайте, пан Филиппяк. Даю вам время до завтра.
Как только за Филиппом закрылась дверь, из-за портьеры вышел Бруннер.
– Ничего существенного он не сказал, – пробурчал Гейбель.
– Если бы вы, господин оберштурмбанфюрер, позволили нашим парням ещё раз обработать его… – Бруннер пододвинул кресло к столу шефа, вынул кожаный портсигар с золотой монограммой и предложил Гейбелю.
– Я обязан доложить группенфюреру, – сказал Гейбель, беря сигару.
– Он должен понять, что у нас не было другого выхода.
– На вашем месте, Бруннер, – проговорил Гейбель, – я бы не очень на это уповал. Когда вам удалось завербовать Вольфа, мы надеялись, что нам удастся многое сделать. А что из этого получилось? Хорошо, что Вольф ещё не раскрыт в подпольной организации, куда он внедрился.
– Вольф старый агент, – сказал Бруннер. – Он работал ещё в политической полиции.
– Нужно признать честно, Бруннер, – продолжал Гейбель, – что мы испортили всё дело. Если бы не поторопились с арестом этого дантиста, то могли бы сделать значительно больше. Ликвидировать их агентурную явку в кабинете дантиста после всего лишь двухчасового наблюдения – это была большая ошибка, допущенная нами. Вы должны понимать это, Бруннер.
– Больше никого схватить не удалось? – спросил тот. Гейбель отрицательно покачал головой:
– Вольфу ещё предстоит как следует там поработать.
– Как, всё начать сначала? – удивился Бруннер.
– Не обольщайтесь, Бруннер. Чтобы локализовать Филиппяка, вам потребовалось четыре месяца. Теперь они будут более бдительными. Да, ещё одно: Вольф утверждает, что в кабинет дантиста иногда приходил какой-то немецкий офицер. Интересно, не правда ли?
– Всё может быть, а почему бы нет? Я сам вставлял золотые зубы в гетто. Тот жидовский дантист был настоящим мастером своего дела. Интересно, кому он теперь вставляет зубы?.. А может, есть смысл подключить к этому нашего приятеля Клоса? – усмехнулся Бруннер.
– Я тоже об этом думал. – Гейбель поудобнее развалился в кресле. – Но если мы втянем в эту историю абвер, то, следовательно, должны будем разделить с ним наши успехи. Я бы не хотел этого…
– Конечно, господин оберштурмбанфюрер, лучше делиться с ними нашими неудачами, – закончил мысль шефа Бруннер. – Позвольте мне ещё раз попробовать вытянуть из этого Филиппяка нужное нам признание.
– Только прошу вас, Бруннер, осторожнее, не до последнего вздоха. Нам мертвец не нужен, а тем более – нашему шефу. Группенфюрер предупредил, что этот Филиппяк может понадобиться ему в Варшаве, – добавил Гейбель. – Они там думают, что мы здесь, в провинции, плохо работаем. – Эсэсовец косо ухмыльнулся: у него вдруг возникло желание доставить неприятность Бруннеру.
– Что же, Бруннер, если потребуется переправить дантиста в Варшаву, я поручу это вам, – сказал он. – Вы же сами говорили, что группенфюрер должен понять нас. Вот вы лично и доложите, почему мы так поспешили с арестом Филиппяка. Думаю, что лучше вас, Бруннер, этого никто не сможет сделать…
В это время Филиппа уже доставили в камеру, бросили на жёсткий топчан.
«Что с Янеком? – подумал он, теряя сознание. – Откуда гестапо известен псевдоним Клоса?»
9
Ганс Клос два часа бродил по лесу, пока его не остановил повелительный окрик:
– Стой! Кто идёт?
Луч карманного фонарика осветил его лицо. Клос произнёс пароль, и остановивший его партизан сказал:
– Пойдёмте со мной.
Они шли приблизительно полчаса, потом из полумрака начали возникать контуры домиков.
В одном из них Флориан проводил совещание. Только что было получено сообщение: на железнодорожной станции Трокишки жандармы устроили облаву. Не связано ли это с предостережением о концентрации немецких войск? Наблюдательные посты необходимо выдвинуть ещё дальше на линию Трокишки – Домброва. Флориан приказал объявить во всех отделениях отряда состояние боевой готовности и предупредить людей о смене места стоянки.
– У меня двое раненых, – доложил Рудольф. – Это те, с узкоколейки, что с ними делать?
– Как стемнеет, отправь раненых в Рудки. Там их укроют наши люди. Не исключено, что отряду при отходе придётся форсировать Вислу. Поэтому необходимо подготовить все средства для переправы. Есть ещё вопросы? – спросил Флориан для порядка. Но вопросов не было, и командиры начали подниматься.
В избу вошёл старший дозора Куба. Он сопровождал незнакомого человека в полушубке. Это был Ганс Клос.
– Этого человека задержали в лесу, – начал докладывать партизан, – он назвал пароль и потребовал проводить его к командиру отряда. – Куба по-армейски вытянулся и прищёлкнул каблуками.
– Слушаю вас, – сказал Флориан. – Что вы хотели сообщить?
Клос показал взглядом на присутствовавших и, когда партизаны вышли, сел на табурет, пододвинутый Флорианом:
– Где Бартек? Я хочу говорить с ним.
– Я замещаю Бартека, можете говорить со мной.
– Я пришёл по поручению пана Козела.
– В порядке, – сказал Флориан. – Но тогда вам действительно лучше говорить с Бартеком, он скоро вернётся.
– Что значит «скоро»? – Клос посмотрел на часы. – Я должен увидеть его до полуночи.
– Понимаю. Но вам придётся подождать. Хотите есть? Могу предложить что-нибудь холодное, огня не разводим. А может, вы устали с дороги и хотите отдохнуть? – В дверях он заметил Анну: – Проводи нашего гостя наверх… Познакомьтесь – это наша Анка.
– Янек, – сказал Клос, пожимая руку девушке. – Если Бартек не придёт до половины двенадцатого, прошу разбудить меня несмотря ни на что.
Флориан остался один. Он очень хотел сейчас, чтобы Бартек побыстрее возвратился, потому что понимал: в случае облавы гитлеровцев придётся передислоцировать отряд.
«Уже половина десятого, – подумал Флориан. – Что же это за человек?.. Он назвал себя Янеком… Когда-то к нам приходила от Филиппа агентурная информация с такой подписью. Но это, возможно, совпадение. Имя Янек очень распространено в Польше. Необходимо, чтобы Анка сожгла все ненужные бумаги, в полночь наш отряд снимется с этого места».
В полуоткрытых дверях появился незнакомый тщедушный мужчина в гольфах.
– Что нужно? – спросил Флориан.
– Пан командир, позвольте мне отлучиться из отряда. Необходимо пополнить запасы продовольствия.
Перед отъездом Бартек запретил кому бы то ни было отлучаться из отряда, и потому Флориан возразил:
– Куда идти на ночь глядя? Разве комендантский час вас не касается? Пойдёте утром, если Бартек разрешит.
Говоря это, Флориан пытался вспомнить фамилию тщедушного снабженца.
– Я патриот, пан командир, каждый это подтвердит. Лесничий Рудзиньскии наговорил что-то на меня, поэтому и не отпускаете? Он мой тесть, зол на меня и всегда пытается подложить мне свинью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
– Хорошенько подумайте, пан Филиппяк. Даю вам время до завтра.
Как только за Филиппом закрылась дверь, из-за портьеры вышел Бруннер.
– Ничего существенного он не сказал, – пробурчал Гейбель.
– Если бы вы, господин оберштурмбанфюрер, позволили нашим парням ещё раз обработать его… – Бруннер пододвинул кресло к столу шефа, вынул кожаный портсигар с золотой монограммой и предложил Гейбелю.
– Я обязан доложить группенфюреру, – сказал Гейбель, беря сигару.
– Он должен понять, что у нас не было другого выхода.
– На вашем месте, Бруннер, – проговорил Гейбель, – я бы не очень на это уповал. Когда вам удалось завербовать Вольфа, мы надеялись, что нам удастся многое сделать. А что из этого получилось? Хорошо, что Вольф ещё не раскрыт в подпольной организации, куда он внедрился.
– Вольф старый агент, – сказал Бруннер. – Он работал ещё в политической полиции.
– Нужно признать честно, Бруннер, – продолжал Гейбель, – что мы испортили всё дело. Если бы не поторопились с арестом этого дантиста, то могли бы сделать значительно больше. Ликвидировать их агентурную явку в кабинете дантиста после всего лишь двухчасового наблюдения – это была большая ошибка, допущенная нами. Вы должны понимать это, Бруннер.
– Больше никого схватить не удалось? – спросил тот. Гейбель отрицательно покачал головой:
– Вольфу ещё предстоит как следует там поработать.
– Как, всё начать сначала? – удивился Бруннер.
– Не обольщайтесь, Бруннер. Чтобы локализовать Филиппяка, вам потребовалось четыре месяца. Теперь они будут более бдительными. Да, ещё одно: Вольф утверждает, что в кабинет дантиста иногда приходил какой-то немецкий офицер. Интересно, не правда ли?
– Всё может быть, а почему бы нет? Я сам вставлял золотые зубы в гетто. Тот жидовский дантист был настоящим мастером своего дела. Интересно, кому он теперь вставляет зубы?.. А может, есть смысл подключить к этому нашего приятеля Клоса? – усмехнулся Бруннер.
– Я тоже об этом думал. – Гейбель поудобнее развалился в кресле. – Но если мы втянем в эту историю абвер, то, следовательно, должны будем разделить с ним наши успехи. Я бы не хотел этого…
– Конечно, господин оберштурмбанфюрер, лучше делиться с ними нашими неудачами, – закончил мысль шефа Бруннер. – Позвольте мне ещё раз попробовать вытянуть из этого Филиппяка нужное нам признание.
– Только прошу вас, Бруннер, осторожнее, не до последнего вздоха. Нам мертвец не нужен, а тем более – нашему шефу. Группенфюрер предупредил, что этот Филиппяк может понадобиться ему в Варшаве, – добавил Гейбель. – Они там думают, что мы здесь, в провинции, плохо работаем. – Эсэсовец косо ухмыльнулся: у него вдруг возникло желание доставить неприятность Бруннеру.
– Что же, Бруннер, если потребуется переправить дантиста в Варшаву, я поручу это вам, – сказал он. – Вы же сами говорили, что группенфюрер должен понять нас. Вот вы лично и доложите, почему мы так поспешили с арестом Филиппяка. Думаю, что лучше вас, Бруннер, этого никто не сможет сделать…
В это время Филиппа уже доставили в камеру, бросили на жёсткий топчан.
«Что с Янеком? – подумал он, теряя сознание. – Откуда гестапо известен псевдоним Клоса?»
9
Ганс Клос два часа бродил по лесу, пока его не остановил повелительный окрик:
– Стой! Кто идёт?
Луч карманного фонарика осветил его лицо. Клос произнёс пароль, и остановивший его партизан сказал:
– Пойдёмте со мной.
Они шли приблизительно полчаса, потом из полумрака начали возникать контуры домиков.
В одном из них Флориан проводил совещание. Только что было получено сообщение: на железнодорожной станции Трокишки жандармы устроили облаву. Не связано ли это с предостережением о концентрации немецких войск? Наблюдательные посты необходимо выдвинуть ещё дальше на линию Трокишки – Домброва. Флориан приказал объявить во всех отделениях отряда состояние боевой готовности и предупредить людей о смене места стоянки.
– У меня двое раненых, – доложил Рудольф. – Это те, с узкоколейки, что с ними делать?
– Как стемнеет, отправь раненых в Рудки. Там их укроют наши люди. Не исключено, что отряду при отходе придётся форсировать Вислу. Поэтому необходимо подготовить все средства для переправы. Есть ещё вопросы? – спросил Флориан для порядка. Но вопросов не было, и командиры начали подниматься.
В избу вошёл старший дозора Куба. Он сопровождал незнакомого человека в полушубке. Это был Ганс Клос.
– Этого человека задержали в лесу, – начал докладывать партизан, – он назвал пароль и потребовал проводить его к командиру отряда. – Куба по-армейски вытянулся и прищёлкнул каблуками.
– Слушаю вас, – сказал Флориан. – Что вы хотели сообщить?
Клос показал взглядом на присутствовавших и, когда партизаны вышли, сел на табурет, пододвинутый Флорианом:
– Где Бартек? Я хочу говорить с ним.
– Я замещаю Бартека, можете говорить со мной.
– Я пришёл по поручению пана Козела.
– В порядке, – сказал Флориан. – Но тогда вам действительно лучше говорить с Бартеком, он скоро вернётся.
– Что значит «скоро»? – Клос посмотрел на часы. – Я должен увидеть его до полуночи.
– Понимаю. Но вам придётся подождать. Хотите есть? Могу предложить что-нибудь холодное, огня не разводим. А может, вы устали с дороги и хотите отдохнуть? – В дверях он заметил Анну: – Проводи нашего гостя наверх… Познакомьтесь – это наша Анка.
– Янек, – сказал Клос, пожимая руку девушке. – Если Бартек не придёт до половины двенадцатого, прошу разбудить меня несмотря ни на что.
Флориан остался один. Он очень хотел сейчас, чтобы Бартек побыстрее возвратился, потому что понимал: в случае облавы гитлеровцев придётся передислоцировать отряд.
«Уже половина десятого, – подумал Флориан. – Что же это за человек?.. Он назвал себя Янеком… Когда-то к нам приходила от Филиппа агентурная информация с такой подписью. Но это, возможно, совпадение. Имя Янек очень распространено в Польше. Необходимо, чтобы Анка сожгла все ненужные бумаги, в полночь наш отряд снимется с этого места».
В полуоткрытых дверях появился незнакомый тщедушный мужчина в гольфах.
– Что нужно? – спросил Флориан.
– Пан командир, позвольте мне отлучиться из отряда. Необходимо пополнить запасы продовольствия.
Перед отъездом Бартек запретил кому бы то ни было отлучаться из отряда, и потому Флориан возразил:
– Куда идти на ночь глядя? Разве комендантский час вас не касается? Пойдёте утром, если Бартек разрешит.
Говоря это, Флориан пытался вспомнить фамилию тщедушного снабженца.
– Я патриот, пан командир, каждый это подтвердит. Лесничий Рудзиньскии наговорил что-то на меня, поэтому и не отпускаете? Он мой тесть, зол на меня и всегда пытается подложить мне свинью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16