- Можно ее назвать дружеской? Или преобладала отчужденность?
Ратц покрутил головой.
- Отчужденности не было.
- Голей выглядел компанейским?
- Наверное, - бухгалтер немного успокоился, - вино, шампанское. Голей поцеловал женщине руку.
Своим тоном он дал понять, что не принимает экстравагантных замашек погибшего.
- ...В Нововиленском, когда провожали счетовода на пенсию. Школьников, председатель райпотребсоюза, поцеловал ей руку. Перед войной дело было. Шум, гвалт! - Казалось, Ратца ничего не интересовало, кроме воспоминаний сорокалетней давности.
- О чем с вами говорил Голей?
- Спросил, бывал ли я в Кировоградской области.
- Вы упоминали Каменец-Подольск?
- Он сказал, что был в Каменец-Подольске... - Старик не искал выход из лабиринта, Денисову предстояло заниматься этим самому.
- Голей выпил больше, чем другие?
- Я бы сказал: меньше. Голей нервничал. Руки!.. Он все время шевелил пальцами.
- Из-за чего произошла ссора?
- Он хотел отметить отъезд, я отказался!
Налицо была другая интерпретация, не та, которой придерживались его спутники. Помолчав, Ратц спросил:
- Деньги нашлись?
- Денег нет. В том-то и дело, что, кроме вас, их никто не видел...
- Восемь тысяч.
- Не ошиблись?
- Слава богу! Я бухгалтер!..
Денисов вернулся к разговору о купе, где совершилось преступление.
Все было важным и значительным там в поздний час, перед "третьей стражей", как называли его древние, делившие ночь на стражи в предвидении "татинных и убивственных дел".
- Из ваших попутчиков никто раньше не знал друг друга?
- Голей и Вохмянин? Мне неизвестно.
- Где вы сидели за ужином?
Ратц оглянулся, еще ближе подвинулся к двери.
- Женщина и Голей сидели там, у окна, напротив друг друга. Я здесь. На другой полке Вохмянин. Согласно билетам... Потом легли спать. Обычно у меня бессонница, а тут будто провалился! И пробуждение! Этого не объяснить... - Ратц серьезно посмотрел на Денисова. - Видели, как падают ящики? Или картонные коробки. Штабеля картонных коробок... Проходит трещина наискосок, и они валятся. Ряд за рядом.
- Давно это с вами? Как вообще себя чувствуете?
- Похудел сильно. Майки, пиджаки - все сваливается!
Был еще вопрос:
- Ваш ножик...
- Тоненький! С красной ручкой!
- Где он?
- Я давал его откупорить бутылки... - Ратц посмотрел на Денисова, потом на Антона. Маленькое лицо сжалось еще больше. - Вы нашли его? Ничего не помню...
Крохотной Тоновкой, заставленной платформами с пиломатериалами, закончилась Юго-Восточная дорога. Следующая станция - Умет - принадлежала Приволжской.
В Умете уже ждали, почту принесли в вагон. Радости от нее было мало. Телеграммы были те же, что и в Кирсанове, Москва продублировала их в два адреса на случай непредвиденных обстоятельств: о том, что Вохмянин пробыл в Москве не двое суток, как показал на опросе, а трое; а старший ихтиолог Плавич, чей адрес был в блокноте пострадавшего, никогда не слыхал о человеке по фамилии Голей.
Одну телеграмму Денисов отложил в сторону:
"Осмотром перегона Вельяминово - Привалово правой стороны ходу
Москвы семьдесят третьем километре второго пикетного столба
обнаружен нож заточкой клинка односторонней ручка красная
пластмассовая направлен биологическую экспертизу =
Газимагомедова".
Это был ответ на только что состоявшийся разговор с Ратцем.
- Все? - спросил Денисов у посыльного.
- Все. - Посыльный вежливо откланялся: - Удачи в раскрытии тяжкого преступления!
Все было в лучших традициях транспортной милиции.
- Спасибо.
Вместе с Антоном Денисов подошел к тринадцатому вагону. Юную великаншу. Пятых, окружили пассажиры.
- Фокус-покус! - Мужчина в майке-сетке, в полосатых брюках, с венчиком редеющих медно-красных волос владел общим вниманием. - Выпью из бутылки, не раскупорив ее!
- Скажите! - Пятых хохотнула. - Не раскупорив...
- Пари!
Сабодаш, простая душа, заинтересовался:
- Это как?
- Показать, товарищ капитан? Подай вино! - крикнул мужчина кому-то в вагон. - Протокол не составите?
Из тамбура передали две бутылки "Марсалы", одна была раскупорена.
- Следите!
Он перевернул запечатанную бутылку - с наружной стороны в дне имелось едва заметное углубление. Мужчина налил несколько капель из второй бутылки, пригубил.
- Пью?
- Ну, дает магаданец! - объявила Пятых.
Вокруг засмеялись.
- Магадан - город без фрайеров... - он оборачивался во все стороны, показывая фокус-покус. - Условие соблюдено? Пью из неоткупоренной!
Двое его друзей - пожилой, со шрамом, и второй, в тельняшке, с металлической пластинкой на руке, - наблюдали за ним из тамбура.
- Игра слов... - Антон махнул рукой.
Колодки тормозов неожиданно скрипнули.
- Тро-га-ем-ся! - пропела Пятых. - Садитесь!
Денисов и Сабодаш прошли в служебку. Здесь было прохладнее, окно завешено мокрым одеялом. Рядом с распределительным щитом висел отрывной календарь. Денисов заглянул в него:
"Двадцать шестое августа
Восх. 5.26 Зах. 19.36
Долгота дня 14.10"
"Какой длинный день!.." Было от чего прийти в восторг.
- Пассажир так и не появился, - сказала проводница.
- Пригласите, пожалуйста, двух человек. Лучше тех, при которых осматривали купе, - Антон освободил угол стола.
- Бегу...
Он поднял штору - свет затопил служебку. Через минуту проводница уже возвращалась с понятыми.
- Разбудили вас?
- Ничего.
Денисов выложил на стол с десяток паспортов и профсоюзных билетов, собранных на время в других вагонах.
- Мы предъявим несколько фотографий. Может, проводница опознает пассажира, который исчез из купе. Правда, фотографии с документами владельцев. Фотоальбома, к сожалению, нет. Начинайте, только внимательно.
Пятых заулыбалась, словно Денисов предложил ей участвовать в забавной игре.
- Не то, не то... - она пальцем отбрасывала документы, почти не всматриваясь.
- Медленнее, - попросил Антон.
- Хоть час смотри, если не они! - Пятых одернула волнистые края юбки. - Этот похож, а подбородок? Здесь губа!
Антон с самого начала знал, что ничего путного не будет.
- Нос картошкой... Постойте! - Она замолчала. - Люди! То ж они!
Денисов отложил другие документы.
- Как вы узнали?
- Брови, расставленные глаза.
- Что брови?
- Углом, домиком!
Перед Пятых лежал профсоюзный билет Голея.
- Вот так номер! - сказал Антон. - Значит, он ехал с вами?
Пока Сабодаш писал протокол, Денисов вглядывался в фотографию: широко расставленные с сильным боковым зрением глаза погибшего, хитроватое лицо, казалось, несли одно обращенное внутрь слово: "Молчи!"
- Вам показали убитого? - спросил Денисов.
- В Ожерелье девочки ходили смотреть.
- А вы?
- Вот еще! Страсть такая! - Она снова одернула юбку. - И кулон с цепкой бросил... - Она имела в виду изделия Бронницкой ювелирной фабрики, оставленные в портфеле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36