сам он, приступая к расследованию, уже не мог думать ни о чем постороннем.
- ...В Сумах в это время столпотворение: пыль, автобусы, - она словно видела жаркие улицы, заполненные людьми тротуары родного города. - Негде яблоку упасть... А у нас, на реке, зелень, кузнечики стрекочут!..
Наискосок, через два столика, спиной к двери сидел Ратц. Денисов увидел голый стариковский череп, узкие плечи подростка. Старик безвкусно жевал.
Дальше, к выходу, Вохмянин в ожидании официантки листал журналы.
- Раскладываем палатки, мешки... - Марина сожалела о чем-то, окапываемся на случай дождя. И вот уже дети бегут за хворостом, собаки лают, трещит костер. А мы: кто моет овощи, кто с шашлыками... На закате мужики удят, мы кормим детей, собираемся к костру. Иногда до утра сидим. В институте завидовали нашей компании...
У буфета появился официант-разносчик, верзила, которого Денисов видел утром в малом тамбуре, когда выносили труп. Парень что-то сказал директору-буфетчику, прошел в раздаточную. Вскоре он показался с корзиной, полной поездной снеди. Директор на ходу сунул ему в куртку накладную.
- ...Так чудесно, честное слово! Песня есть... - Антон был из Бийска, там же, перед тем как поступить на истфак, закончил курс вечернего Алтайского политехнического. - "Где свиданья назначали у рябины, где тайком курили в балке у реки..." Ничего особенного! Ни автора не знаю, ни названия... - Он покатал хлебную горошину. - И ничего похожего не было! И свиданий не назначали, и курить начал уже после армии. Никаких рябин, только секция тяжелой атлетики... - Антон улыбнулся. - А собираемся вместе бывшие однокурсники - и лучше песни нет!
- Прекрасно понимаю!
Денисов подождал, пока они отойдут от воспоминаний.
- Что Голей имел против собак? Что вы запомнили?
Марина вспыхнула, поправила очки.
- По-моему, он интересовался, не видели ли мы в поезде собаки. Мне было плохо слышно: я стояла в коридоре.
Денисов предпочел уточнить:
- В коридоре? Значит, было два разговора?
- Реплика и продолжение. Несколько слов.
- Но собакой интересовался Голей?
- Да, он начал разговор... - Марина подозвала официантку.
- Убийца принимал в расчет, что пассажиры большую часть ночи провели на ногах... - вздохнул Антон, когда Марина вышла. - Свидетели мало что запомнят.
Ратц за своим столиком тоже расплатился с официанткой.
Денисов поднялся, подошел к директору-буфетчику.
- У меня просьба...
- Я слушаю вас, - директор нервничал.
- Кто-то, возможно, попытается разменять сторублевые купюры. Надо поставить нас в известность.
- Уже разменяли, - он поскучнел. - Перед завтраком. Две штуки.
- Не запомнили менявшего?
- Тот пассажир...
Денисов встал боком к стойке, теперь он мог, не привлекая внимания, обозревать салон.
- Видите? В куртке, у двери. Занят чтением!
В ожидании официантки спокойно листал журнал Вохмянин.
- А как быть с купюрами? - Директор поколебался. - Выручку сдать?
- Пока отложите.
В окне плыли невысокие увалы. Железнодорожный путь ненадолго нырнул в ложбину и вынырнул у маленького домика, рядом со стогами. Через секунду-другую показался высокий недостроенный забор, гора силикатного кирпича. По другую сторону вагона-ресторана маячила церквушка-пятиглавка.
Приближался населенный пункт. К платформе со всех сторон уже спешили с ведерками, с сетками, полными яблок. Дополнительный замедлил ход. У газетного киоска на перроне быстро выстраивалась очередь.
Из вагона-ресторана Денисов и Сабодаш возвращались по платформе. При виде незнакомого капитана милиции продавцы яблок незаметно перекочевали к дальним вагонам.
- Марина видела свои вещи? - спросил Денисов.
- Все в порядке. Сумка итальянская, две сберкнижки. Кольца, меховая шляпа из нутрии...
- Из нутрии?
- Болотный бобр, - Антон блеснул познаниями скорняка. - Мех выделан без ости, золотистый... А что электромеханик?
Денисов пересказал разговор в служебном купе.
- По-видимому, за Голеем охотились, - кратко подытожил Антон. - Да оно и видно: предварительно вывели из строя автономную систему электроснабжения... Все-таки восемь тысяч... Выждали момент, отодвинули стенку со стороны туалета... Вещи, аккредитивы не взяли. Только наличные...
За невысоким забором бурлил привокзальный базар. Флегматичный дежурный что-то объяснял двум молодым женщинам-пассажиркам. Рядом с багажными весами уже знакомый официант-разносчик разговаривал с мужчинами из местных.
Денисов и Антон поравнялись с газетным киоском.
- Местная газета!.. Я сейчас, - Антон отошел. Очередь разомкнулась, сама втянула его к окошку.
Денисов прошел дальше. Суркова, проводница, прошла мимо с кульком дымящихся картофелин.
- Парня этого давно знаете? - Денисов показал на все еще стоявшего у весов официанта-разносчика.
Суркова оглянулась.
- Феликса? Несколько раз с нами ездил. А что?
Суркова, за ней Денисов поднялись в тамбур. Пятно, которое Шалимов в темноте принял за кровь, затерлось, хотя кое-где, вглядевшись, можно было еще обнаружить расплывчатые очертания.
Антон появился перед самым отправлением, вместе с бригадиром. За ним шла незнакомая женщина, похожая на жужелицу - с тонкой талией, длинным телом и большой головой без шеи.
Сабодаш на ходу что-то записал себе в блокнот, Шалимов пояснил, кивнув в сторону похожей на жужелицу пассажирки:
- Билет они покупали за бородатым из девятого вагона. Т No 124326! Я расспросил их предварительно. Очередь на вокзале была солидная. Людей впереди себя у кассы не помнят...
На горизонте снова плыли дома - двухэтажный раймаг, школа. У самого вагона, почти рядом со шпалами, возник передний план - хозяйство монтера пути, сухая ботва.
Сабодаш прилег на полку - огромный, он будто влез в сидячую ванну, подогнул ноги. Через минуту Антон спал.
Денисов смотрел на убегающий поселок. Дополнительный не остановился, отсалютовал протяжным гудком двухэтажному раймагу, велосипедам у парикмахерской.
Он снова вынул вещи пострадавшего. Одежда добротная, куплена не вчера, возможно ее редко надевали: хлопчатобумажные сорочки, шерстяной тренировочный костюм, японская куртка. И рядом книга - "Картины современной физики" Г. Линдера, новая, с неразрезанными страницами.
"Все свое везу с собой..." - подумал Денисов.
Полупустой рюкзак лежал отдельно. Наташа Газимагомедова и каширские инспектора осмотрели вещи со скрупулезной тщательностью. Денисову ничего не осталось: пакет с эмблемой международной выставки станков - фреза и шестеренка на нежно-желтом лимонно-цыплячьем поле, цыганская игла в клапане рюкзака. Даже кошелька с десятирублевками, о котором говорил Вохмянин, не оказалось.
На фотографии с профсоюзного билета Голей выглядел так же приметно: тонкая пластинка носа, шире обычного расставленные глаза - из тех лиц, что кажутся спокойными, с сильно развитым боковым зрением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36