..
— Ничего страшного! Тогда я баиньки, — она поцеловала Сашу и вышла из кухни.
Подельники расселись полукругом, глядя на белый пакет с деньгами. Омаров выложил пачки и разделил их поровну. Часть денег была в евро, часть в тенге.
— Они еще в долларах предлагали, но я отказался, — сказал Омаров, аккуратно складывая в пакет свою долю.
— Правильно сделал, — заверил его Мамед. Его загорелое до черноты лицо светилось от счастья. Таких крупных денег ему, видимо, еще не приходилось держать в руках. Он пошарил глазами по комнате, в поисках какой-нибудь сумки.
— На, возьми рюкзак! — предложил Саша.
Мамед затолкал свои деньги в рюкзак и засобирался домой.
— Может, чаю попьешь? — предложил Омаров.
— Не-е, поеду домой, — сказал Мамед, продолжая сверкать своими золотыми коронками.
Они обнялись на прощание, и крепко пожали друг другу руки.
— Мамед, благодарю, — сказал Смольников, хлопая его по плечу.
— Ладно, пока, — сказал тот и пошел к выходу.
— Мамед, постой! — вдруг позвал Омаров.
— Что? — оглянулся тот, открывая уже дверь.
— Что это у тебя на лице?
Омаров включил свет в коридоре. На подбородке Мамеда белело какое-то пятно. Угадав направление взглядов товарищей, Мамед потер подбородок рукой. Тонкая пена сошла с уголков его губ и, когда он ее растер, еще одна порция выступила изо рта двумя белыми струйками.
— Я уже слюной истекаю, так хочу потратить бабки! — пошутил Мамед, вытирая руки об штаны.
— Ты уверен? Может, останешься?
— Не, пойду, за меня не беспокойтесь!
Они закрыли за ним дверь и снова пошли на кухню.
— Да, молодчина Мамед! Если бы не он, мы бы с тобой здесь не сидели! — сказал Омаров.
— Давно с ним знаком? — спросил Саша.
— Давно, да. Когда только начинал работать в строительном деле, я искал людей для своей первой бригады. Вот тогда и познакомился с ним. Он работал у меня водителем грузовика.
Жантик сел на свое место и поежился, скрестив руки на груди.
— Что-то прохладно с утреца, тебе не кажется?
Смольников тоже чувствовал легкий озноб. Но не придал этому значения, решив, что просто заработал легкое сотрясение мозга, что всегда болезненно отражается на общем состоянии организма.
— Он не местный? — продолжил он разговор.
— Из Петропавловска, — ответил Жантик. — Сидел на зоне, конечно, как ты мог догадаться.
— Да, это заметно — у него все руки в наколках.
— Специализировался на угоне грузовых машин. Вообще, он в машинах — бог!
Жантик поставил чайник и зажег плиту.
— Ну что, поглушим чайку, и на боковую?
— Давай.
Через пять минут они уже пили чай, вприкуску с булочками, которые хозяйка специально напекла им. Потом посидели еще немного, и пошли в гостиную. Смольников так и не решился сказать ему про разгерметизацию ящика. Он так и этак подбирался к этому разговору, но повода не нашел.
— Давай здесь заляжем, в зале, чтобы не будить Машу, — предложил Омаров.
В их распоряжении был диван и просторный мягкий уголок. Саша выбрал себе уголок и подложил под голову какую-то мягкую детскую игрушку. Был когда-то мода класть на диван вместо подушек всяких пушистых собачек и плюшевых львов, а в этом доме она существовала до сих пор.
— Жантик, а кем тебе приходится Маша? — спросил Смольников, глядя на товарища сквозь полуприкрытые веки.
— А ты не догадался?
— Нет.
Омаров с минуту хранил молчание, может быть, заснул. А потом вдруг выдал:
— Она мне сестра.
— Да ты что? — от удивления Смольников даже пристал на локтях.
— Да лежи, лежи, не вскакивай! — тихо засмеялся Омаров.
И добавил, немного помолчав:
— Мать родила ее от второго мужа, поэтому мы такие разные. Я черный как негр, а она беленькая.
— Красивая у тебя сестра, — произнес Саша, зевая.
— Что будешь делать с деньгами? — спросил Омаров, меняя тему разговора.
Этот вопрос застал Смольникова врасплох. Денег, действительно, было так много, что поначалу даже немного теряешься, думая о них.
— Дом куплю, конечно, — сказал он, зевая. — Может, дело свое открою.
— Я тоже вложу в свое дело. Куплю экскаватор, компрессор, землеройный комплект... — голос Омарова утончился почти до фальцета, словно он уже парил где-то под облаками.
— Славно мы сегодня поработали, — таковы были его последние слова.
2 часа после инфицирования
Смольникову приснился какой-то странный сон. Будто идет он по лестнице, куда-то вверх, смотрит на номера квартир и не может понять, куда он попал. Наконец, до него доходит, что он направляется в квартиру Маши. Вот он видит ее дверь, вот нажимает на кнопку звонка.
— Ну, наконец-то, Смола! — радостно приветствует его Омаров, что-то жуя с аппетитом. — Заходи, заходи!
— А где Маша? — спрашивает Смольников.
— На рынок поехала. Да ты заходи, не стой у порога!
Омаров ведет в его гостиную, где играет музыка, а за большим праздничным столом восседают неизвестные люди. Только один Мамед знаком ему среди шумной компании.
— Вот, решили отметить успешную сделку! — говорит ему Жантик, усаживая рядом с собой.
— Что за сделка? — удивляется Саша.
— Семе-е-н Семе-е-ныч! — в шутку распекает его Омаров.
— А-а, ну да! — догадывается Саша.
— Люди! Тишина! — Омаров стучит вилкой по тарелке. — Среди нас есть человек, который даже кровь пролил ради успеха дела!
— У-у-у! — раздается коллективный вздох.
— Ну-ка покажи свою рану! — требует кто-то со смехом.
— Саш, продемонстрируй, — просит Жантик.
Смольников наклоняется и показывает присутствующим свой затылок.
— Да... Герой! — вздыхает толпа.
— Это дает ему право объявить первый тост!
Кто-то дает ему рюмку, и Саша неловко поднимается со стола. Теперь он может хорошо разглядеть сидящих. Напротив него сидит Мамед, скромно притулившийся в самом дальнем углу. Справа расположился какой-то круглый лысый субъект, весь взмокший от жары. По его загорелому лицу можно предположить, что он казах, хотя, впрочем, мог быть и кыргызом. Сейчас в Алмате много кыргызов.
Саше кажется, что где-то он уже встречал его, во всяком случае, ясно помнит его лицо. По левую руку сидят два парня, одинаково одетые во что-то серое и безвкусное, как близнецы-братья. Так одевались в начале девяностых, на огромных барахолках, где всегда торговали чем-то серым и черным. Тоже знакомые лица, между прочим. Чуть поодаль, на просторном диване, разместился еще кто-то, но за головами сидевших он едва виден.
— Разрешите поднять этот бокал за Жантика! — Саша поворачивается к Омарову. — В общем-то, мы никогда не были близкими друзьями, просто учились на одном курсе. Но, кажется, нашли друг в друге друга, извините за каламбур!
Народ одобрительно шумит и стучит рюмками.
— Хорошо пошла! — одобрительно кивает Омаров, закусывая большим куском бесбармака из дымящегося блюда.
— Ох, и жарко здесь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
— Ничего страшного! Тогда я баиньки, — она поцеловала Сашу и вышла из кухни.
Подельники расселись полукругом, глядя на белый пакет с деньгами. Омаров выложил пачки и разделил их поровну. Часть денег была в евро, часть в тенге.
— Они еще в долларах предлагали, но я отказался, — сказал Омаров, аккуратно складывая в пакет свою долю.
— Правильно сделал, — заверил его Мамед. Его загорелое до черноты лицо светилось от счастья. Таких крупных денег ему, видимо, еще не приходилось держать в руках. Он пошарил глазами по комнате, в поисках какой-нибудь сумки.
— На, возьми рюкзак! — предложил Саша.
Мамед затолкал свои деньги в рюкзак и засобирался домой.
— Может, чаю попьешь? — предложил Омаров.
— Не-е, поеду домой, — сказал Мамед, продолжая сверкать своими золотыми коронками.
Они обнялись на прощание, и крепко пожали друг другу руки.
— Мамед, благодарю, — сказал Смольников, хлопая его по плечу.
— Ладно, пока, — сказал тот и пошел к выходу.
— Мамед, постой! — вдруг позвал Омаров.
— Что? — оглянулся тот, открывая уже дверь.
— Что это у тебя на лице?
Омаров включил свет в коридоре. На подбородке Мамеда белело какое-то пятно. Угадав направление взглядов товарищей, Мамед потер подбородок рукой. Тонкая пена сошла с уголков его губ и, когда он ее растер, еще одна порция выступила изо рта двумя белыми струйками.
— Я уже слюной истекаю, так хочу потратить бабки! — пошутил Мамед, вытирая руки об штаны.
— Ты уверен? Может, останешься?
— Не, пойду, за меня не беспокойтесь!
Они закрыли за ним дверь и снова пошли на кухню.
— Да, молодчина Мамед! Если бы не он, мы бы с тобой здесь не сидели! — сказал Омаров.
— Давно с ним знаком? — спросил Саша.
— Давно, да. Когда только начинал работать в строительном деле, я искал людей для своей первой бригады. Вот тогда и познакомился с ним. Он работал у меня водителем грузовика.
Жантик сел на свое место и поежился, скрестив руки на груди.
— Что-то прохладно с утреца, тебе не кажется?
Смольников тоже чувствовал легкий озноб. Но не придал этому значения, решив, что просто заработал легкое сотрясение мозга, что всегда болезненно отражается на общем состоянии организма.
— Он не местный? — продолжил он разговор.
— Из Петропавловска, — ответил Жантик. — Сидел на зоне, конечно, как ты мог догадаться.
— Да, это заметно — у него все руки в наколках.
— Специализировался на угоне грузовых машин. Вообще, он в машинах — бог!
Жантик поставил чайник и зажег плиту.
— Ну что, поглушим чайку, и на боковую?
— Давай.
Через пять минут они уже пили чай, вприкуску с булочками, которые хозяйка специально напекла им. Потом посидели еще немного, и пошли в гостиную. Смольников так и не решился сказать ему про разгерметизацию ящика. Он так и этак подбирался к этому разговору, но повода не нашел.
— Давай здесь заляжем, в зале, чтобы не будить Машу, — предложил Омаров.
В их распоряжении был диван и просторный мягкий уголок. Саша выбрал себе уголок и подложил под голову какую-то мягкую детскую игрушку. Был когда-то мода класть на диван вместо подушек всяких пушистых собачек и плюшевых львов, а в этом доме она существовала до сих пор.
— Жантик, а кем тебе приходится Маша? — спросил Смольников, глядя на товарища сквозь полуприкрытые веки.
— А ты не догадался?
— Нет.
Омаров с минуту хранил молчание, может быть, заснул. А потом вдруг выдал:
— Она мне сестра.
— Да ты что? — от удивления Смольников даже пристал на локтях.
— Да лежи, лежи, не вскакивай! — тихо засмеялся Омаров.
И добавил, немного помолчав:
— Мать родила ее от второго мужа, поэтому мы такие разные. Я черный как негр, а она беленькая.
— Красивая у тебя сестра, — произнес Саша, зевая.
— Что будешь делать с деньгами? — спросил Омаров, меняя тему разговора.
Этот вопрос застал Смольникова врасплох. Денег, действительно, было так много, что поначалу даже немного теряешься, думая о них.
— Дом куплю, конечно, — сказал он, зевая. — Может, дело свое открою.
— Я тоже вложу в свое дело. Куплю экскаватор, компрессор, землеройный комплект... — голос Омарова утончился почти до фальцета, словно он уже парил где-то под облаками.
— Славно мы сегодня поработали, — таковы были его последние слова.
2 часа после инфицирования
Смольникову приснился какой-то странный сон. Будто идет он по лестнице, куда-то вверх, смотрит на номера квартир и не может понять, куда он попал. Наконец, до него доходит, что он направляется в квартиру Маши. Вот он видит ее дверь, вот нажимает на кнопку звонка.
— Ну, наконец-то, Смола! — радостно приветствует его Омаров, что-то жуя с аппетитом. — Заходи, заходи!
— А где Маша? — спрашивает Смольников.
— На рынок поехала. Да ты заходи, не стой у порога!
Омаров ведет в его гостиную, где играет музыка, а за большим праздничным столом восседают неизвестные люди. Только один Мамед знаком ему среди шумной компании.
— Вот, решили отметить успешную сделку! — говорит ему Жантик, усаживая рядом с собой.
— Что за сделка? — удивляется Саша.
— Семе-е-н Семе-е-ныч! — в шутку распекает его Омаров.
— А-а, ну да! — догадывается Саша.
— Люди! Тишина! — Омаров стучит вилкой по тарелке. — Среди нас есть человек, который даже кровь пролил ради успеха дела!
— У-у-у! — раздается коллективный вздох.
— Ну-ка покажи свою рану! — требует кто-то со смехом.
— Саш, продемонстрируй, — просит Жантик.
Смольников наклоняется и показывает присутствующим свой затылок.
— Да... Герой! — вздыхает толпа.
— Это дает ему право объявить первый тост!
Кто-то дает ему рюмку, и Саша неловко поднимается со стола. Теперь он может хорошо разглядеть сидящих. Напротив него сидит Мамед, скромно притулившийся в самом дальнем углу. Справа расположился какой-то круглый лысый субъект, весь взмокший от жары. По его загорелому лицу можно предположить, что он казах, хотя, впрочем, мог быть и кыргызом. Сейчас в Алмате много кыргызов.
Саше кажется, что где-то он уже встречал его, во всяком случае, ясно помнит его лицо. По левую руку сидят два парня, одинаково одетые во что-то серое и безвкусное, как близнецы-братья. Так одевались в начале девяностых, на огромных барахолках, где всегда торговали чем-то серым и черным. Тоже знакомые лица, между прочим. Чуть поодаль, на просторном диване, разместился еще кто-то, но за головами сидевших он едва виден.
— Разрешите поднять этот бокал за Жантика! — Саша поворачивается к Омарову. — В общем-то, мы никогда не были близкими друзьями, просто учились на одном курсе. Но, кажется, нашли друг в друге друга, извините за каламбур!
Народ одобрительно шумит и стучит рюмками.
— Хорошо пошла! — одобрительно кивает Омаров, закусывая большим куском бесбармака из дымящегося блюда.
— Ох, и жарко здесь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18