Раз квартира остается... Мы ничего, мы проживем. (Специально тоненьким голоком). Передайте ему, я устроюсь на работу в дом инвалидов, нас с Алешей возьмут...
Проскок! Я видел уже этот дом инвалидов и Алешу в койке.
Еще новости! В дом инвалидов Алешу! Такого умного пацана! А сама будешь дома ночевать?
- А квартиру сдадим... Так и скажите. Ему некуда возвращаться.
- В дальнейшем в хорошу... в хорошую погоду,- сказал Номер Один свою обычную фразу.
Она насторожилась. Но тут послышался ясный, тонкий голосок.
- Нет, засыпай, Алеша, это не папа,- ответила этому голосу жена.
- Короче, я еду. Адрес мне ваш муж дал.
И он положил трубку.
Все внутри кипело. Алеша не спит в двенадцать ночи! А мне некуда возвращаться! Что же это за баба!
Довольно быстро для такого гиблого места Номер Один поймал машину и поехал домой.
Когда он позвонил в дверь, жена открыла ему дверь только на ширину цепочки.
- Извините, мы спим,- сказала она. Умная женщина, однако!
- Тут две сумки еще. Они не пролезут, вы что.
Он показал новенькие, туго набитые сумки.
- Пока что возьмите паспорт.
- А зачем мне его паспорт? Как же он без него?
Она начала что-то понимать.
- Он жив?
- Я не в ку-курсе,- ответил Валера.- Мне он велел передать, сказал перед смертью...
Она сразу залилась слезами там, за цепочкой. Наконец открыла, взяла в руки его паспорт, посмотрела на фотографию и быстро пошла на кухню, плечи ее тряслись от беззвучного плача.
- Мам, папочка приехал?- спросонья запищал Алешка.
- Нет, нет, спи, нет.
Она пошла к Алеше, а Валера у порога снял ботинки, надеть свои тапки не посмел, остался в новых американских носках не без гордости, и сразу сунулся в ванную вымыть руки. Но что-то было необычное там, под вешалкой.
Все было как заведено кроме того что в прихожей. В ванной висело бельишко. Пахло детским мыльцем. Все чисто вымыто. Анюта молодец. Перебрался на кухню с сумками, по дороге отметив, что да, вот оно: под вешалкой стоят чьи-то новые мужские тапочки, большого размера причем. Тут вошла жена. Вяло, сопливо предложила:
- Чаю хотите?
- Хочу.
Поставила чайник. Села. Тоненькие руки, большие глаза, челка. И дать-то тебе можно восемнадцать лет. Только истощенная, как узница какая-то. Старый халатик. Тапочки с дыркой на большом пальце. Тонкий розовый ноготок поблескивает. Он всегда ей сам стриг ногти на ногах с того времени, когда она ходила Алешкой и не могла наклоняться. Волосы золотые собраны в пучочек. Красит волосы дешевым аптечным гидроперитом. Нет денег в этом доме. Нет денег.
Сначала вытащил пакет с деньгами, все двадцать шесть тысяч. Положил на холодильник.
- Муж ваш сказал, что это вам на какое-то время хватит.
Выставил бутылку коньяка.
Она не пошевелилась. Горел огонек под чайником.
Тихо, тепло. Чьи же это тапочки? Для меня купила. Нет!
Стал распаковывать сумку. Эт-то еще что! Пакеты... Господи, из сексшопа искусственный член!
- Ой, нет, это мое.
Дальше было тонкое красное белье, четыре упаковки.
- Это вам. Протянул.
- Это, вероятно, тоже не мне. Она усмотрела размер.
- Ну продадите, все же дорогое...
- Это он не мне покупал. Кому-то побольше меня.
Потом шли колготки, черные кружевные, сетчатые, но тоже все оказалось большого размера. Кого он там себе завел, этот генерал? Слоних каких-то.
- Ну все понятно, больше не надо смотреть,- сказала она задумчиво, глаза в разные стороны от обиды.
- Я вам все это оставлю, мне зачем.
Она смотрела куда-то в пол. Вот идиот! Не мог поглядеть содержимое сумок там, на лестнице!
- Вообще это не он покупал. Я вам честно признаюсь. Это я купил своей жене, но я же вас не знаю, и решил вам все подарить, потому что мужа вашего убили.
- Знаете, не надо обманывать. Его не убили. Не верю. Вы эти вещи видите в первый раз. И деньги заберите.
Вот, это вся его Анюта, она такая. Нет других на свете. Таких маленьких, упрямых. Кого-то она уже принимает.
Он стал мычать какую-то мелодию. Сонный, довольный голосок:
- Папа?
- Нет, спи, Алеша.
Ушла. Алешка узнал его интонации. Вернулась, стала у притолоки:
- Ну что, извините, мы будем ложиться спать. Я вас провожу.
Ждет кого-то, б.
- Дело в чем,- замельтешил Валера,- у меня поезд утром... Я бы здесь на кухне... Переспал бы... Кинешь мне какое-нибудь старое пальто.
- Старого пальто уже нет. А вы можете снять комнату в любой гостинице и подвинула в его сторону пакет с долларами.- Я не возьму.
Точно кто-то у нее есть! Кто-то с бабками! Спонсор.
- Ну хоть на со... сохранение. Я потом приеду.
- Вот уж это нет. Больше я вас сюда не приглашаю. Муж будет недоволен.
Какой муж?
Во дает баба, ДДП. Дощечка два прыща. Да кто на тебя позарится! Мослы!
Кто-то у нее бывает, ночует. Алешу надо спросить. Алеша не соврет. Или тот приходит по ночам? Надевает свои тапочки!
- Нет, женщина, я посижу тут до утра. Вот так, женщина.
Стала водить головой, ошарашенно глядя по сторонам. Закусила губу. Сейчас шарахнет сковородкой.
Нет, подняла трубку телефона. Набирает... милицию!
- Да ты что, охре-охренела?
Вырвал у нее телефон. Хотял грянуть им об пол, но побоялся, что Алешка проснется.
Сердце стучало. Милицию! С такими деньгами вызывать!
Спонсор у тебя?
Он протянул руку и положил ей на бедро. Куриная косточка. Незнакомая бабья мякоть.
Вот! Наконец!
Быстро дернул свою молнию.
Анюта вцепилась пальцами в его руку, оглянулась, побледнела, выкатив глаза по собачьи, в разные стороны. Боится, что Алешка проснется. Забормотала "ну что вы, Господи, ну что вы". Он понял, что кричать она не будет. Ах ты тварь! Ты у меня крикнешь! Водишь? Водишь к себе?
Отправил ее одним махом на пол. Она сложилась у его ног в узел, защищая руками почему-то голову, и бормотала "Господи, что с вами".
Все было в порядке с Джоном Стейнбеком.
Там, на полу у нее началась другая песня: "Не убивайте, оставьте меня в живых, он умрет без меня, отца у нас нет".
Бормотала.
Отца, видите ли, нет! Есть! Валера поднял ее голову за волосы. Вцепилась своими палочками в его руки, шептала "отпусти, сволочь, отпусти". А чтобы ты знала свое место!
Так кошки выглядят, если взять их за шкирку. Рот растянут, глаза враскосяк.
Она висела на своих волосах, пытаясь отцепить его руку. Не плакала, бормотала одно и то же: "Не убивай меня, гадина, ребенок погибнет".
Как это не убивай. Как это гадина.
Освободил Джона Стейнбека.
Сначала ты мне сделаешь... вот бери! Взять! А потом придушу. Отворачиваешь морду? Ударил ее лицом о свое поднятое колено. Ухнула. А вот это не надо, кровь пошла у нее из носу. Это мне не нравится. Еще раз о поднятое колено.
И вдруг раздался дикий визг, от которого у Валеры зашевелились волосы на голове. Он даже отпустил бабу. Он терпеть ненавидел, когда эти короеды выступают, дети так называемые. Валера тронулся это дело придушить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54