– Вот и стог-то, он точно так же устроен, – вывернулся старик и довольно засмеялся.
Мы ехали вдоль сплошной стены кукурузы.
– Ишь, какая вымахала! – оказал я. – Метра три, не иначе.
– Как на дрожжах, – заулыбался старик. – Королева полей! Царица! А знаешь, что такое кукуруза?
– Конечно, – удивился я. – Растение.
– Не совсем точно. Ты вот что больше всего есть любишь?
– Арбузы! – сразу ответил я.
– Так она любому животному вкусней любых арбузов и дынь. Так лопают, что за ушами трещит.
Кукурузе все не было конца.
– Джунгли, дедушка.
– Что?
– Тропический лес. Как в Африке! Заблудиться можно. А?
– Еще бы! У нас недавно телок забрел в эти тропики. Три дня его искал. Ему-то что, еды навалом и голоса не подает… Начнем убирать, приезжай. Любо-дорого! Комбайн ККХ как дунет, на машине еле угонишься. Успевай только принимать.
Вскоре показалось село. Мы остановились на окраине, у колодца.
– Бросай ведро, – сказал старик и задымил.
Я взял ведро, которое стояло на краю сруба, и бросил вниз. Цепь начала раскручиваться… Послышался плеск.
– А теперь тащи, – приказал старик.
Я начал крутить ворот. Поднимать ведро было легко-прелегко, одно удовольствие. Я так быстро крутил ворот, что старик страшно удивился:
– Малыш-малыш, а силен!
Я нажал, и из колодца показался конец цепи… без ведра.
– Растяпа! – завопил старик. – Ведро-то ты закрепил?
– А откуда мне знать? – закричал я сквозь слезы.
– Ну, ладно… Чего там… – проворчал старик и хитро заулыбался. – Дело поправимое. Нашел выход – я тебя за ремень зацеплю и спущу за ведром.
Я как посмотрел в колодец, голова так и закружилась.
– А вдруг я оторвусь?
– А цепь на что? Ухватишься за нее – вытяну. Не бойся.
Старик стал раскуривать потухшую козью ножку, а я прикрепил цепь к ремню и сел на сруб колодца. Что я трус? А сердце так и колотилось.
– Ты куда? – вдруг испугался старик и вцепился в меня. И как зальется смехом. Смех у него был оглушительный, могучий. Старика так и подбрасывало на месте.
– Возьми «кошку», – оказал он, когда всласть нахохотался. – Закрепи на цепи получше и бросай вниз. А потом шуруй ею по дну колодца. Обязательно ведро поймаешь.
Я здорово обиделся на старика за его глупые шутки. Я ему так и сказал, что здесь даже ученая собака ведро не достанет, а не то что кошка.
А старик снова как начнет хохотать, до штага, и никак не может успокоиться. А потом сам все сделал. У колодца лежал большой крючок-тройник. Ну, вроде рыболовного, щучьего. Таким разве что кашалотов ловить. Это и есть «кошка». С ее помощью старик сразу же нашел ведро и вытянул вместе с водой. И мы начали наполнять бочку. В нее вошло ведер пятнадцать.
Когда мы приехали на поле, все сразу же нас окружили, и мы оказались в центре внимания. Я зачерпнул кружкой воду:
– Испейте водицы. Ключевая! Сам бы пил, да некогда.
– Ух, водичка! – сказали мне. – Зубы ломит. Даже кружка вспотела!
Мы проездили за водой около часа, а стог уже ой как вырос. Здорово наши помогают!
Ко мне подошел Гринберг:
– Видал Грунькина? Стыдно даже. Пользы от него, как от козла – молока. Смотри, за воробьями с граблями носится.
Я посмотрел – и действительно, – Грунькин носился по полю, как заводной. Никто не мог его остановить. Да и не до него было.
Когда все напились, воды в бочке осталось еще очень много. И старик сказал, что поедем на другие участки.
– Ну, теперь вы и без меня управитесь. Спасибо за науку! – сказал я и помчался наперерез Грунькину.
Он бежал, бежал и как с размаху прыгнет на кучу соломы. Развалился и смотрит на меня.
– Устал, – вздохнул он и протянул мне грабли. – Иди меня смени.
А мне этого только и надо было. Схватил грабли и помчался к нашим девчонкам. Они сгребали солому в кучи, а ребята носили ее на вилах к стогу.
Маша и я еле успевали за Славкой. Вроде большую кучу сгребешь, а он подойдет, проткнет ее вилами и поднимет в воздух. Несет, как знамя. Руки дрожат, но держится. А у стога солому у него подхватят и – наверх. А там уже наготове. Как по конвейеру.
Мне стало жарко, я сбросил куртку.
Солома, солома, солома… Она хрустела на зубах, шуршала под ногами, за пазухой. А моя голова с запутавшимися в волосах соломинками, наверное, была похожа со стороны на копну средней величины.
Эх! Как мы нажимали!
Рой меня похвалил:
– За тобой не угонишься.
И я стал стараться еще больше. А потом я и рубашку снял – так загорать можно. Приятное с полезным, не успеешь оглянуться – как черным станешь. Солнце так и пекло, быть дождю.
Солома была как золото. Сухая, звонкая – не солома, а мечта! Такая работа никогда не надоест.
Рядом со мной работал мелкий вредитель Колька. В тельняшке. Полосатый, как зебра. Вроде хулиган, а так наворачивает!
– Артист! – сказал о нем Ленька.
С непривычки я устал и даже удивился этому. Мы устроили двухминутный «перекур» и повалились на колючую солому, как на мягкую перину. Ко мне подскочил Грунькин и схватился эа грабли.
– Зажилил, да? – орал он. – Мне доверили. Я тебе на время дал, а ты уже часа два работаешь. Отдай, говорю!
Я так вцепился в грабли, что у меня их можно было бы оторвать разве что с руками. Тогда Грунькин оставил меня в покое, схватил Машины грабли и ну работать в одиночку.
– Ребята! – вдруг закричал он. – Вениамин бежит! Спасайся!
Мы вскочили и видим: мчится Вениамин, пыль столбом. Подскочил:
– А!… Вы?… Все в порядке?
– У-у! Еще как в порядке! – рявкнули мы. А сами думали: ну, сейчас он нас пропесочит.
А Вениамин выхватил у Роя вилы и забрался на стог:
– Нажмем? Подавай!
И мы нажали. Пионервожатые не успевали солому принимать – так мы нажали. Особенно Грунькин нажал. А Рой ходил вокруг нас, как неприкаянный. Вилы-то Вениамин забрал, а других не было. Пришлось работать по очереди. Хуже всего, когда тебе сменять кого-нибудь. Ходишь и упрашиваешь… Ну, отдохни, пожалуйста. Может, ты устал? А если кто и устал, разве он тебе признается? По себе знаю.
Все так увлеклись, что не заметили, как подошла туча. И только когда она закрыла солнце, мы подняли головы. Где-то в отдалении грохнул гром. И все удвоили натиск. Дело шло к концу.
Только была собрана последняя охапка соломы, как упали первые увесистые капли дождя. Мы бросились к нашему стогу. Он был высотой с хороший двухэтажный дом. Наверно, такой стог и не стогом даже называется, а как-нибудь посолидней. Уж очень он был большой!
Ударил косой дождь. Но нас почти не задевал – защищал стог. Здесь подобралась компания еще та, все время – смех, шутки…
– Твои ребята? – спросил Вениамина мой Иваныч, который появился неизвестно откуда. – Вот это пионеры!
Лошадь его стояла под дождем и вертела головой. Ей, видимо, было приятно принимать холодный душ после такой жары. Она так и блестела.
– Его, его! – зашумели мы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40