– спросил Иван. – Что я такого сделал?
– Как – что?! – вспылила бабушка. – Да я же тебе объяснила. Не имеешь ты права выполнять мои обязанности! Бабушка я тебе или не бабушка?
– А я внук тебе или не внук?
– Ты внук. А я бабушка. И не лезь в мои дела. Будь любезен спать до тех пор, пока я тебя не разбужу.
– А если я сам проснусь?
– Не имеешь права!
– А если проснулся?
– Всё равно спи. Или просто лежи, пока я не приду. Если ты сам просыпаться будешь, зачем я тогда нужна? Если ты сам завтрак готовить будешь, мне что делать?
– Отдыхать.
– Отдыхать?! – возмутилась бабушка. – За кого ты меня принимаешь? Чтобы я да на старости лет бездельничала?
– А ты меня за кого принимаешь? – возмутился Иван. – Чтобы я да на молодости лет тунеядничал?! Ты знаешь, как интересно самому просыпаться? Замечательно! Ты что, собираешься со мной в армию идти? И там меня станешь будить? А? Может, по-твоему, каждый солдат со своей бабушкой в армию придёт?
Тут бабушка горько расплакалась.
– Ни в какую я армию не собираюсь, – сквозь слезы сказала она. – Но учти: пользы от нас в армии было бы много!
А Иван расхохотался.
– Бабушки! – скомандовал он. – По порядку номеров рассчитайтесь. Бабушки, вперёд шагом марш! Песню!.. Да ты хоть одну строевую песню знаешь?
– Знать не знаю и знать не желаю! – отрезала бабушка. – А только в армии без меня ты пропадёшь! Ты ведь даже ботинки зашнуровывать толком не умеешь.
– А в армии сапоги носят! У них шнуровки нет.
– Пожалеешь, – бабушка снова горько расплакалась. – Я ли тебя не любила! Я ли за тобой не ухаживала! Я ли тебя не баловала! А ты?
– Эх ты, рёва, – сказал Иван ласково, – а ещё в армию собираешься.
– Я не рёва, – сквозь слезы ответила бабушка, – просто я тебя люблю, а ты меня нет.
– И я тебя люблю. Только я с тобой не согласен.
– Когда любят, соглашаются!
– Не могу я с тобой согласиться, – твёрдо сказал Иван. – Ты что, хочешь, чтобы меня бабушкиным сынком дразнили?
– Хочу! – горячо призналась бабушка. – Очень!
– Значит, тебе меня нисколько не жалко.
– А ты меня жалеешь? Ты меня и за бабушку не считаешь.
– Считаю. Ты замечательная бабушка. Только есть у тебя один недостаток.
– Нет у меня недостатков!
Иван чмокнул её в щёку, шепнул:
– Один, маленький.
– Может быть, – подумав, нерешительно согласилась бабушка, – но я не знаю, какой. Не замечала.
– Ты не даёшь мне нормально жить.
– Я?!
– Ты, бабушка. Только ты не сердись и не плачь. Держи себя в руках. Надо мне просыпаться самому.
– А давай по очереди? – обрадованно предложила бабушка. – Один раз я тебя разбужу, а один раз ты, может, сам проснёшься?
– Нет, – отказался Иван. – Не хочу я быть умственно отсталым.
– Не понимаю, – испуганно прошептала бабушка, – кто от кого отстал?
– А я понимаю. Если бы я вчера не выучил уроки, то сегодня меня бы как миленького в специальную школу отправили.
– Вот! – радостно воскликнула бабушка. – Вот что значит – просыпаться самому! Соображать плохо стал! Ещё будешь с бабушкой спорить?
– Буду, – тихо, но решительно ответил Иван. – Приходится. Я ещё, может быть, отличником сделаюсь. Ненадолго, конечно. Чтобы всем доказать, что я не умственно отсталый.
– А зачем это тебе, миленький? – ласково спросила бабушка. – Для меня-то ты всегда самый умный! Вот подрастёшь, сил наберёшься, тогда и станешь отличником. Сейчас-то зачем тебе надсажаться? Вспомни-ка, до чего мы с тобой замечательно жили!
– Жили-то мы с тобой замечательно, – согласился Иван, – но, может быть, как раз из-за этого я и чуть-чуть в УО не превратился. Чуть-чуть в специальную школу не попал. На радость дочке крокодильской. Она у меня ещё попляшет! Сто пятьдесят пять с половиной раз пожалеет, что издевалась над гвардии рядовым Иваном Семёновым! Назло ей отличником стану! Да ещё и круглым! Сам просыпаться буду! – со слезами в голосе крикнул Иван. – Сам одеваться буду!
Бабушка легла на кровать и сказала:
– Спасибо. Можешь вызывать скорую помощь.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ,
В КОТОРОЙ БАБУШКА СНОВА ПЫТАЕТСЯ БЫТЬ ОДНИМ ИЗ ГЛАВНЫХ ДЕЙСТВУЮЩИХ ЛИЦ, А ИВАН СЕМЁНОВ СОВЕРШАЕТ НЕСКОЛЬКО ВЫДАЮЩИХСЯ ПОСТУПКОВ
ИВАН ДЕЛАЕТ ВАЖНОЕ ОТКРЫТИЕ
Вызывать скорую помощь не пришлось. Дали бабушке валерьянки, уложили в постель. Сказала бабушка:
– Никому я, значит, не нужна. Пустое я, значит, место. Или вроде старой сковородки. Выбрасывайте.
Тут все стали её утешать, уговаривать, успокаивать. А она твердит своё:
– Надоела я всем. Мешаю я всем. Только и думаете, как бы от меня избавиться.
Тут её опять стали утешать, уговаривать, успокаивать. Бабушка лежала с закрытыми глазами и тихонько постанывала.
– Я в школу, – сказал Иван, но она даже не посмотрела на него.
Утро было серое и дождливое. Иван весело прыгал через лужи. Правда, редкую лужу ему удавалось перепрыгнуть, чаще обеими ногами он попадал прямо в воду.
Устал прыгать, пошёл по тротуару.
Кошку на окошке увидел – отвернулся.
Собака мимо бежала – не обратил на неё внимания.
Вывески не читал.
В зеркале около парикмахерской состроил себе всего одну рожицу.
В школу торопился Иван – ещё как торопился!
А почему?
Да потому, что никого сегодня не боялся.
Ребят не боялся.
Анны Антоновны не боялся.
Даже Аделаиды не боялся.
Да почему?
Да потому, что уроки-то он выучил! Пожалуйста, проверяйте! Сколько угодно! Вопросы задавайте, спрашивайте!
Идёт Иван, подпрыгивает. До чего, оказывается, приятно в школу шагать, когда уроки приготовлены!
НЕУДАЧА
Когда Иван подходил к школе, настроение у него немного испортилось. Он вспомнил, что предстоит разговор с Аделаидой. «Но ничего, – подумал он, – выкрутимся!»
И опять ему стало весело.
– Доброе утро! – услышал он за спиной голос Аделаиды.
Иван обернулся, сказал:
– Между прочим, у меня уроки сделаны.
– Да ну? Сам?
– Своими собственными руками и своей собственной головой, – гордо ответил Иван. – Даже стихотворение выучил. Теперь никто не скажет, что я УО.
– Посмотрим. Кто тебя знает? Может, ты сегодня опять примешься за старое?
– Наверно, нет, – со вздохом, негромко проговорил Иван. – Но ведь трудно.
– Конечно трудно. А ты как думал? Это по телевизору чужие слова легко говорить. И за лунатика себя выдавать легко. Драться легко. И по лужам топать легко. А учиться трудно.
«Тебе-то хорошо, – мрачно подумал Иван, когда она ушла, – ты с детства привыкла уроки делать. А я?»
Войдя в класс, он не закричал, как обычно, не запрыгал, а сел на своё место, сидел и помалкивал.
– Как жизнь? – спросил Колька.
– Нормально, – ответил Иван, – устал только. Всю ночь уроки делал. Не выспался.
– Всю? Ночь?! – поразился Колька. – За час можно сделать.
Звонок.
«Сейчас вы все ахнете, – торжествующе подумал Иван, – сейчас меня вызовут и…»
Но сколько ни тянул он руку вверх, Анна Антоновна не замечала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
– Как – что?! – вспылила бабушка. – Да я же тебе объяснила. Не имеешь ты права выполнять мои обязанности! Бабушка я тебе или не бабушка?
– А я внук тебе или не внук?
– Ты внук. А я бабушка. И не лезь в мои дела. Будь любезен спать до тех пор, пока я тебя не разбужу.
– А если я сам проснусь?
– Не имеешь права!
– А если проснулся?
– Всё равно спи. Или просто лежи, пока я не приду. Если ты сам просыпаться будешь, зачем я тогда нужна? Если ты сам завтрак готовить будешь, мне что делать?
– Отдыхать.
– Отдыхать?! – возмутилась бабушка. – За кого ты меня принимаешь? Чтобы я да на старости лет бездельничала?
– А ты меня за кого принимаешь? – возмутился Иван. – Чтобы я да на молодости лет тунеядничал?! Ты знаешь, как интересно самому просыпаться? Замечательно! Ты что, собираешься со мной в армию идти? И там меня станешь будить? А? Может, по-твоему, каждый солдат со своей бабушкой в армию придёт?
Тут бабушка горько расплакалась.
– Ни в какую я армию не собираюсь, – сквозь слезы сказала она. – Но учти: пользы от нас в армии было бы много!
А Иван расхохотался.
– Бабушки! – скомандовал он. – По порядку номеров рассчитайтесь. Бабушки, вперёд шагом марш! Песню!.. Да ты хоть одну строевую песню знаешь?
– Знать не знаю и знать не желаю! – отрезала бабушка. – А только в армии без меня ты пропадёшь! Ты ведь даже ботинки зашнуровывать толком не умеешь.
– А в армии сапоги носят! У них шнуровки нет.
– Пожалеешь, – бабушка снова горько расплакалась. – Я ли тебя не любила! Я ли за тобой не ухаживала! Я ли тебя не баловала! А ты?
– Эх ты, рёва, – сказал Иван ласково, – а ещё в армию собираешься.
– Я не рёва, – сквозь слезы ответила бабушка, – просто я тебя люблю, а ты меня нет.
– И я тебя люблю. Только я с тобой не согласен.
– Когда любят, соглашаются!
– Не могу я с тобой согласиться, – твёрдо сказал Иван. – Ты что, хочешь, чтобы меня бабушкиным сынком дразнили?
– Хочу! – горячо призналась бабушка. – Очень!
– Значит, тебе меня нисколько не жалко.
– А ты меня жалеешь? Ты меня и за бабушку не считаешь.
– Считаю. Ты замечательная бабушка. Только есть у тебя один недостаток.
– Нет у меня недостатков!
Иван чмокнул её в щёку, шепнул:
– Один, маленький.
– Может быть, – подумав, нерешительно согласилась бабушка, – но я не знаю, какой. Не замечала.
– Ты не даёшь мне нормально жить.
– Я?!
– Ты, бабушка. Только ты не сердись и не плачь. Держи себя в руках. Надо мне просыпаться самому.
– А давай по очереди? – обрадованно предложила бабушка. – Один раз я тебя разбужу, а один раз ты, может, сам проснёшься?
– Нет, – отказался Иван. – Не хочу я быть умственно отсталым.
– Не понимаю, – испуганно прошептала бабушка, – кто от кого отстал?
– А я понимаю. Если бы я вчера не выучил уроки, то сегодня меня бы как миленького в специальную школу отправили.
– Вот! – радостно воскликнула бабушка. – Вот что значит – просыпаться самому! Соображать плохо стал! Ещё будешь с бабушкой спорить?
– Буду, – тихо, но решительно ответил Иван. – Приходится. Я ещё, может быть, отличником сделаюсь. Ненадолго, конечно. Чтобы всем доказать, что я не умственно отсталый.
– А зачем это тебе, миленький? – ласково спросила бабушка. – Для меня-то ты всегда самый умный! Вот подрастёшь, сил наберёшься, тогда и станешь отличником. Сейчас-то зачем тебе надсажаться? Вспомни-ка, до чего мы с тобой замечательно жили!
– Жили-то мы с тобой замечательно, – согласился Иван, – но, может быть, как раз из-за этого я и чуть-чуть в УО не превратился. Чуть-чуть в специальную школу не попал. На радость дочке крокодильской. Она у меня ещё попляшет! Сто пятьдесят пять с половиной раз пожалеет, что издевалась над гвардии рядовым Иваном Семёновым! Назло ей отличником стану! Да ещё и круглым! Сам просыпаться буду! – со слезами в голосе крикнул Иван. – Сам одеваться буду!
Бабушка легла на кровать и сказала:
– Спасибо. Можешь вызывать скорую помощь.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ,
В КОТОРОЙ БАБУШКА СНОВА ПЫТАЕТСЯ БЫТЬ ОДНИМ ИЗ ГЛАВНЫХ ДЕЙСТВУЮЩИХ ЛИЦ, А ИВАН СЕМЁНОВ СОВЕРШАЕТ НЕСКОЛЬКО ВЫДАЮЩИХСЯ ПОСТУПКОВ
ИВАН ДЕЛАЕТ ВАЖНОЕ ОТКРЫТИЕ
Вызывать скорую помощь не пришлось. Дали бабушке валерьянки, уложили в постель. Сказала бабушка:
– Никому я, значит, не нужна. Пустое я, значит, место. Или вроде старой сковородки. Выбрасывайте.
Тут все стали её утешать, уговаривать, успокаивать. А она твердит своё:
– Надоела я всем. Мешаю я всем. Только и думаете, как бы от меня избавиться.
Тут её опять стали утешать, уговаривать, успокаивать. Бабушка лежала с закрытыми глазами и тихонько постанывала.
– Я в школу, – сказал Иван, но она даже не посмотрела на него.
Утро было серое и дождливое. Иван весело прыгал через лужи. Правда, редкую лужу ему удавалось перепрыгнуть, чаще обеими ногами он попадал прямо в воду.
Устал прыгать, пошёл по тротуару.
Кошку на окошке увидел – отвернулся.
Собака мимо бежала – не обратил на неё внимания.
Вывески не читал.
В зеркале около парикмахерской состроил себе всего одну рожицу.
В школу торопился Иван – ещё как торопился!
А почему?
Да потому, что никого сегодня не боялся.
Ребят не боялся.
Анны Антоновны не боялся.
Даже Аделаиды не боялся.
Да почему?
Да потому, что уроки-то он выучил! Пожалуйста, проверяйте! Сколько угодно! Вопросы задавайте, спрашивайте!
Идёт Иван, подпрыгивает. До чего, оказывается, приятно в школу шагать, когда уроки приготовлены!
НЕУДАЧА
Когда Иван подходил к школе, настроение у него немного испортилось. Он вспомнил, что предстоит разговор с Аделаидой. «Но ничего, – подумал он, – выкрутимся!»
И опять ему стало весело.
– Доброе утро! – услышал он за спиной голос Аделаиды.
Иван обернулся, сказал:
– Между прочим, у меня уроки сделаны.
– Да ну? Сам?
– Своими собственными руками и своей собственной головой, – гордо ответил Иван. – Даже стихотворение выучил. Теперь никто не скажет, что я УО.
– Посмотрим. Кто тебя знает? Может, ты сегодня опять примешься за старое?
– Наверно, нет, – со вздохом, негромко проговорил Иван. – Но ведь трудно.
– Конечно трудно. А ты как думал? Это по телевизору чужие слова легко говорить. И за лунатика себя выдавать легко. Драться легко. И по лужам топать легко. А учиться трудно.
«Тебе-то хорошо, – мрачно подумал Иван, когда она ушла, – ты с детства привыкла уроки делать. А я?»
Войдя в класс, он не закричал, как обычно, не запрыгал, а сел на своё место, сидел и помалкивал.
– Как жизнь? – спросил Колька.
– Нормально, – ответил Иван, – устал только. Всю ночь уроки делал. Не выспался.
– Всю? Ночь?! – поразился Колька. – За час можно сделать.
Звонок.
«Сейчас вы все ахнете, – торжествующе подумал Иван, – сейчас меня вызовут и…»
Но сколько ни тянул он руку вверх, Анна Антоновна не замечала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18