– крикнул он. – Разве это по обычаю? Люди Руб эль Харами, я требую справедливости! Я предлагаю шестьдесят одну тысячу рупий и готов предложить больше, если потребуется! Когда это эмиру позволялось пользоваться своей властью, чтобы грабить и обманывать людей? Да, мы воры, но разве мы грабим друг друга? Кто такой Абд эль Хафид, чтобы попирать обычаи города! Если они будут нарушены, что удержит вас вместе? Руб эль Харами существует так долго только потому, что соблюдает древние традиции. Вы хотите, чтобы Абд эль Хафид разрушили. Хотите?
Ему ответил шквал яростных воплей.
– Повинуйся обычаям! – крикнул Ширкух. Толпа подхватила его призыв.
– Повинуйся обычаям! – Это был грохот морских волн о скалы, рев ветра, проносившегося через ледяные перевалы. Люди выкрикивали эту фразу, вздымая лес рук и потрясая кулаками. Во все времена толпа сходила с ума из-за какого-нибудь лозунга. Завоеватели сметали империи, пророки устанавливали мировые религии благодаря нескольким словам, выкрикнутым в подходящий момент. Все на площади повторяли фразу как ритуальную формулу, покачиваясь, потрясая кулаками, с пеной на губах. Они не рассуждали. Это было море слепых человеческих эмоций, бушующих под штормовым ветром выкрикиваемых слов, которые вызывали ярость и побуждали к действию.
Абд эль Хафид потерял голову. Он поднял саблю и ударил человека, схватившегося за его стремя с криком: "Повинуйся обычаям, эмир!" Брызнувшая кровь вызвала у людей страсть к убийству. Но толпа все же была только взбесившимся чудищем без головы.
– Очистите площадь! – приказал Абд Хафид.
Черные тигры, опустив копья, двинулись вперед. Их встретил град камней. Ширкух прыгнул на край помоста и, подняв руки, крикнул, прорезая рев толпы своим пронзительным воплем:
– Долой Абд эль Хафида! Да здравствует Алафдаль Хан. Руб эль Харами!
– Да здравствует Алафдаль Хан! – донеслось из толпы, как удар грома.
Абд эль Хафид поднялся на стременах:
– Дураки! Вы все сошли с ума! Я позову своих воинов и прикажу очистить площадь!
Ширкух закинул голову назад и завопил:
– Зови! Ты не успеешь собрать их по тавернам и притонам! Мы зальем площадь твоей кровью! Докажи свое право на власть! Ты нарушил один обычай и ответишь за это, выполняя другой? Люди Руб эль Харами, разве не было установлено с древних времен, что эмир должен мечом доказать свое право на титул?
– Да! – взревела в ответ толпа.
– Тогда позвольте Хану сразиться с Абд эль Хафидом! – крикнул Ширкух.
– Пусть сражается! – загремела толпа.
Глаза Абд эль Хафида покраснели от ярости. Он был уверен в своей военной доблести, но этот бунт довел его до умопомешательства. Город был средоточием его власти. Здесь он до сих пор чувствовал себя в полной безопасности, как паук в центре своей паутины.
Сейчас у него было слишком мало верных людей; многие из них находились вдали, другие были в городе, но не могли ему помочь в этот момент, маленький отряд телохранителей не сможет защитить его от толпы. Мысленно он решил устроить массовые казни, как только соберет в Руб эль Харами значительные силы. Он проучит Алафдаля за его дерзкие притязания.
– Создатель эмиров, да? – прорычал в лицо Ширкуху, спрыгнув с коня на помост. Он выхватил саблю и взмахнул над головой. – Я повешу твою голову на ворота, когда покончу с этим лупоглазым дураком!
Ширкух засмеялся и отступил назад, оттесняя надсмотрщиков и пленника подальше от края помоста. Алафдаль Хан уже взбирался туда с саблей в руке.
Он не успел еще выпрямиться, как Абд эль Хафид налетел на него, как смерч. Толпа охнула, испугавшись, что эмир одолеет могучего, но медлительного вождя за счет своей вихревой скорости. Однако быстрота и погубила русского. В своей дикой ярости Абд эль Хафид потерял здравый смысл.
Удар, который он метил Алафдалю в голову, мог бы обезглавить и быка, но он начал замах в середине броска и пролетел дальше того расстояния, с которого надо было рубить. Он согнулся, его клинок рассек воздух, когда Алафдаль уклонился, и тогда сабля вазира вонзилась ему в грудь.
Абд эль Хафид фактически насадил себя на клинок Алафдаль Хана. Бросок, удар, встречный выпад – и эмир расстался со своей жизнью, как оскалившаяся крыса – все это произошло буквально за одно мгновение, в течение которого толпа затаила дыхание.
Ширкух прыгнул вперед, как пантера, воспользовавшись моментом молчания. Алафдаль стоял, раскрыв от удивления рот, и тупо глядел на окровавленную саблю и мертвого человека у своих ног.
– Да здравствует Алафдаль Хан, эмир Руб эль Харами! – завопил он, и толпа грохнула в ответ.
– На коня, дружище, быстро! – буркнул Ширкух в ухо Алафдалю, подталкивая его к краю помоста.
Толпа бушевала с жестокой радостью шайки, получившей такого главаря, какого ей хотелось. Когда вазир, все еще растерянный, сел на коня, Ширкух повернулся к ошеломленным Черным тиграм.
– Собаки! – загремел он. – Постройтесь и сопровождайте своего нового хозяина во дворец, как положено по его титулу! Он отправляется в совет имамов! – Они неохотно двинулись вперед, опасаясь стихийной расправы.
Однако в это время на площади возникла суматоха. Али Шах в сопровождении вооруженных сторонников прокладывал себе путь через толпу. Он остановился перед отрядом всадников в кольчугах. Толпа оскалила зубы, вспомнив вражду гилзаи со своим новым эмиром. И все же Али Шах был тверд как сталь. Он не отступил, а у Алафдаля при виде врага в глазах мелькнула прежняя нерешительность.
Ширкух повернулся к Али Шаху с тигриной подозрительностью, но прежде, чем кто-либо что-то успел сказать, из окружения гилзаи вынырнул человек и прыгнул на помост. Это был шинвари, на которого Ширкух наехал накануне. Указав пальцем, он крикнул:
– Это обманщик, братья! Я узнал его! Я вспомнил! Он не курд.
Ширкух выстрелил в него в упор. Шинвари покачнулся и, ухватившись за ограждение на краю помоста, медленно сполз вниз. Он приподнялся на локте и снова ткнул в Ширкуха пальцем. Его голос четко прозвучал во внезапно наступившем молчании:
– Клянусь Аллахом, он не мусульманин! Это Эль Борак! – Трепет прошел по толпе.
– Подчиняйтесь обычаям! – с издевкой крикнул Али Шах. – Вы убили своего эмира из-за ерунды. Здесь стоит человек, который попрал самый важный обычай. Эль Борак, неверный, пробрался в наш город!
В его голосе была такая убежденность, что никто не усомнился в правдивости сказанного. Ошеломляющее открытие поразило всех немотой. Но только на мгновение. Напряженная тишина разорвалась лавиной криков:
– Долой неверных! Смерть Эль Бораку! Смерть Алафдаль Хану!
Брент увидел, как толпа, поднялась, как пенящийся поток, и перелилась через край помоста. Он услышал грохот револьвера в руке Эль Борака, перекрывший глухой рев, брызнула кровь, и в тот же момент помост был усеян мертвыми телами, о которые спотыкались ринувшиеся к Эль Бораку люди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
Ему ответил шквал яростных воплей.
– Повинуйся обычаям! – крикнул Ширкух. Толпа подхватила его призыв.
– Повинуйся обычаям! – Это был грохот морских волн о скалы, рев ветра, проносившегося через ледяные перевалы. Люди выкрикивали эту фразу, вздымая лес рук и потрясая кулаками. Во все времена толпа сходила с ума из-за какого-нибудь лозунга. Завоеватели сметали империи, пророки устанавливали мировые религии благодаря нескольким словам, выкрикнутым в подходящий момент. Все на площади повторяли фразу как ритуальную формулу, покачиваясь, потрясая кулаками, с пеной на губах. Они не рассуждали. Это было море слепых человеческих эмоций, бушующих под штормовым ветром выкрикиваемых слов, которые вызывали ярость и побуждали к действию.
Абд эль Хафид потерял голову. Он поднял саблю и ударил человека, схватившегося за его стремя с криком: "Повинуйся обычаям, эмир!" Брызнувшая кровь вызвала у людей страсть к убийству. Но толпа все же была только взбесившимся чудищем без головы.
– Очистите площадь! – приказал Абд Хафид.
Черные тигры, опустив копья, двинулись вперед. Их встретил град камней. Ширкух прыгнул на край помоста и, подняв руки, крикнул, прорезая рев толпы своим пронзительным воплем:
– Долой Абд эль Хафида! Да здравствует Алафдаль Хан. Руб эль Харами!
– Да здравствует Алафдаль Хан! – донеслось из толпы, как удар грома.
Абд эль Хафид поднялся на стременах:
– Дураки! Вы все сошли с ума! Я позову своих воинов и прикажу очистить площадь!
Ширкух закинул голову назад и завопил:
– Зови! Ты не успеешь собрать их по тавернам и притонам! Мы зальем площадь твоей кровью! Докажи свое право на власть! Ты нарушил один обычай и ответишь за это, выполняя другой? Люди Руб эль Харами, разве не было установлено с древних времен, что эмир должен мечом доказать свое право на титул?
– Да! – взревела в ответ толпа.
– Тогда позвольте Хану сразиться с Абд эль Хафидом! – крикнул Ширкух.
– Пусть сражается! – загремела толпа.
Глаза Абд эль Хафида покраснели от ярости. Он был уверен в своей военной доблести, но этот бунт довел его до умопомешательства. Город был средоточием его власти. Здесь он до сих пор чувствовал себя в полной безопасности, как паук в центре своей паутины.
Сейчас у него было слишком мало верных людей; многие из них находились вдали, другие были в городе, но не могли ему помочь в этот момент, маленький отряд телохранителей не сможет защитить его от толпы. Мысленно он решил устроить массовые казни, как только соберет в Руб эль Харами значительные силы. Он проучит Алафдаля за его дерзкие притязания.
– Создатель эмиров, да? – прорычал в лицо Ширкуху, спрыгнув с коня на помост. Он выхватил саблю и взмахнул над головой. – Я повешу твою голову на ворота, когда покончу с этим лупоглазым дураком!
Ширкух засмеялся и отступил назад, оттесняя надсмотрщиков и пленника подальше от края помоста. Алафдаль Хан уже взбирался туда с саблей в руке.
Он не успел еще выпрямиться, как Абд эль Хафид налетел на него, как смерч. Толпа охнула, испугавшись, что эмир одолеет могучего, но медлительного вождя за счет своей вихревой скорости. Однако быстрота и погубила русского. В своей дикой ярости Абд эль Хафид потерял здравый смысл.
Удар, который он метил Алафдалю в голову, мог бы обезглавить и быка, но он начал замах в середине броска и пролетел дальше того расстояния, с которого надо было рубить. Он согнулся, его клинок рассек воздух, когда Алафдаль уклонился, и тогда сабля вазира вонзилась ему в грудь.
Абд эль Хафид фактически насадил себя на клинок Алафдаль Хана. Бросок, удар, встречный выпад – и эмир расстался со своей жизнью, как оскалившаяся крыса – все это произошло буквально за одно мгновение, в течение которого толпа затаила дыхание.
Ширкух прыгнул вперед, как пантера, воспользовавшись моментом молчания. Алафдаль стоял, раскрыв от удивления рот, и тупо глядел на окровавленную саблю и мертвого человека у своих ног.
– Да здравствует Алафдаль Хан, эмир Руб эль Харами! – завопил он, и толпа грохнула в ответ.
– На коня, дружище, быстро! – буркнул Ширкух в ухо Алафдалю, подталкивая его к краю помоста.
Толпа бушевала с жестокой радостью шайки, получившей такого главаря, какого ей хотелось. Когда вазир, все еще растерянный, сел на коня, Ширкух повернулся к ошеломленным Черным тиграм.
– Собаки! – загремел он. – Постройтесь и сопровождайте своего нового хозяина во дворец, как положено по его титулу! Он отправляется в совет имамов! – Они неохотно двинулись вперед, опасаясь стихийной расправы.
Однако в это время на площади возникла суматоха. Али Шах в сопровождении вооруженных сторонников прокладывал себе путь через толпу. Он остановился перед отрядом всадников в кольчугах. Толпа оскалила зубы, вспомнив вражду гилзаи со своим новым эмиром. И все же Али Шах был тверд как сталь. Он не отступил, а у Алафдаля при виде врага в глазах мелькнула прежняя нерешительность.
Ширкух повернулся к Али Шаху с тигриной подозрительностью, но прежде, чем кто-либо что-то успел сказать, из окружения гилзаи вынырнул человек и прыгнул на помост. Это был шинвари, на которого Ширкух наехал накануне. Указав пальцем, он крикнул:
– Это обманщик, братья! Я узнал его! Я вспомнил! Он не курд.
Ширкух выстрелил в него в упор. Шинвари покачнулся и, ухватившись за ограждение на краю помоста, медленно сполз вниз. Он приподнялся на локте и снова ткнул в Ширкуха пальцем. Его голос четко прозвучал во внезапно наступившем молчании:
– Клянусь Аллахом, он не мусульманин! Это Эль Борак! – Трепет прошел по толпе.
– Подчиняйтесь обычаям! – с издевкой крикнул Али Шах. – Вы убили своего эмира из-за ерунды. Здесь стоит человек, который попрал самый важный обычай. Эль Борак, неверный, пробрался в наш город!
В его голосе была такая убежденность, что никто не усомнился в правдивости сказанного. Ошеломляющее открытие поразило всех немотой. Но только на мгновение. Напряженная тишина разорвалась лавиной криков:
– Долой неверных! Смерть Эль Бораку! Смерть Алафдаль Хану!
Брент увидел, как толпа, поднялась, как пенящийся поток, и перелилась через край помоста. Он услышал грохот револьвера в руке Эль Борака, перекрывший глухой рев, брызнула кровь, и в тот же момент помост был усеян мертвыми телами, о которые спотыкались ринувшиеся к Эль Бораку люди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20