– Мы там не проиграли, – согласился Гордон. – Али Шах не станет угрозой для мира. Он не прикоснется к золоту шайтана. Внешняя организация, построенная Жакровичем, разрушится; останется только сравнительно безобидное ядро Черных тигров, как это было до его прихода. Мы выдернем им клыки, как только безопасность Индии окажется под угрозой. Платой за все это могут стать наши жизни. Впрочем, я настолько эгоистичен, что хочу их сохранить.
8
Брент хлопал окоченевшими руками, чтобы хоть как-то согреться. Вот уже несколько дней они пробивались через горы. Истощенные лошади спотыкались и шатались даже от временами налетавших сильных порывов ветра. Всадники садились в седла, когда можно было проехать, но чаще шли рядом, ведя лошадей на поводу. По ночам они сбивались все вместе в одну кучу, люди и животные, под защитой какой-нибудь скалы. Скудный огонь разводили, только когда случайно находили топливо. Выносливость Гордона была удивительной. Он шел впереди, прокладывая дорогу, находил воду, запутывал их слишком заметные следы, заботился о лошадях, когда другие были слишком измучены, чтобы делать что-то после тяжелого перехода. Он отдал свой плащ и халат раздетым вазирам, как будто его самого не жалил холодный ветер и не жгло палящее солнце.
Запасная лошадь сдохла; для остальных осталось совсем мало еды. Для людей – еще меньше. Сейчас они поднялись в более высокие пределы. Перед ними маячили сквозь дымку вершины Большого хребта. Жизнь казалась Бренту болезненным сном, в котором все было словно в тумане. Однажды, взглянув с высоты на только что пройденную обширную долину, они увидели в утренней дымке, далеко позади, движущиеся белые точки.
– Они вышли на наш след, – тихо сказал Алафдаль Хан. – У них хорошие лошади и полно еды.
С этого момента беглецы время от времени видели далеко внизу позади эти зловещие движущиеся точки, которые медленно и неуклонно сокращали большое расстояние между ними. Гордон прекратил попытки замести следы. Они направились прямо к позвоночнику хребта, который, как огромный крепостной вал, поднимался перед ними – люди, похожие на пугала, на некоем подобии лошадей, следующие за своим суровым вождем.
В полдень, когда небо было ясным, как холодная сталь, они пробились к очень высокому уступу и увидели впереди выемку, которая разбивала цепь снежных – гор, а за нею остроконечную вершину.
– Перевал мечей, – сказал Гордон. – Гора за ним – это Калат эль Джеханджир. Там меня ждут мои люди. Откуда кто-нибудь из них постоянно осматривает все вокруг через сильный полевой бинокль. Не знаю, смогут ли они увидеть дым на таком расстоянии, но я все же пошлю им сигнал, чтобы они встретили нас у перевала.
Вместе с Ахметом он взобрался по склону горы. Там они нашли достаточно зеленого топлива, чтобы устроить костер. Вскоре клубы густого черного дыма поднялись в голубизну неба. Это был старый способ передачи сигнала, который применяли индейцы в родных местах Гордона, и Брент надеялся, что горцы, у которых глаза как у ястребов, его заметят. Они спустились с уступа и потеряли перевал. Затем снова стали взбираться дальше по склонам, скалам, по краям глубоких пропастей. На одном из карнизов лошадь, на которой ехал Сулейман, споткнулась, задала и свалилась, разбившись вместе со своим всадником на огромной глубине, в то время как остальные беспомощно смотрели на опустевшее место, где только что был человек на коне.
К перевалу заморенные лошади достигли предела своей выносливости. Беглецы забили одну из них. Куски жилистой конины, сваренные на скудном огне, почти не утолили голод. Утомленным и истощенным людям требовался отдых и сон. Брент цеплялся за одну мысль: если афридии видели сигнал, они будут ждать их у перевала со свежими лошадьми, на которых они оторвутся от своих преследователей.
Они пробирались по крутому ущелью, таща за собой измученных лошадей. Ночь застала их в пути, но они не остановились и к рассвету вышли из устья ущелья на широкий склон, который шел наклонно вверх к проходу через стену гор. Он был пуст. Афридиев там не было. Позади них белые точки неумолимо двигались вверх по ущелью.
– Мы сделаем последнюю остановку при входе на перевал, – сказал Гордон.
Он оглядел призрачную компанию со странным выражением. Стоявшие вокруг него люди напоминали мертвецов. Они еле держались на ногах, покачиваясь от изнурения и головокружения.
– Мне очень жаль, что так случилось, – сказал он. – Простите, Брент.
– Стоктон был моим другом, – ответил Брент. Он выругался бы, если бы у него были силы. Сказанное им звучало так банально и мелодраматично.
– Алафдаль Хан, я очень сожалею, – обратился Гордон к вазиру. – Я чувствую себя виноватым перед тобой и твоими людьми.
Алафдаль поднял голову, как лев, встряхивающий гривой.
– Нет, Аль Борак! Ты сделал меня эмиром. Я был обжорой и пьяницей, мечтал о власти, но был слишком робок и ленив, чтобы сделать попытку ее захватить. Ты подарил мне момент славы. Он стоит остатка моей жизни.
С трудом они поднялись к перевалу. Брент полз последние несколько ярдов, пока Гордон не помог ему встать на ноги. В устье огромного коридора, который тянулся между высокими скалами, на них налетел ледяной ветер. Взглянув назад на путь, который был ими проделан, они увидели своих преследователей. Теперь это были уже не точки. Одна группа всадников приблизилась к ним на расстояние мили, отряд побольше только что вошел в ущелье. Самые выносливые воины на лучших лошадях далеко оторвались от остальных.
Беглецы лежали за валунами. У них было три револьвера, сабля, кинжал и нож. Они видели, как всадники, подстегивая коней, обогнули выступ. Брент заметил среди них самого Али Шаха с рукой на перевязи, Мухаммеда Захира и чернобородого юсуфзая, командира отряда Черных тигров, еще несколько свирепых воинов следовали за ними по пятам. Они двигались безостановочно и, приблизившись, начали стрелять. Однако первые понесли потери.
Алафдаль Хан, зная, что он плохой стрелок, поменялся с Ахметом, отдав ему револьвер и взяв у него саблю. Ахмет прицелился, выстрелил и выбил всадника из седла. Он торжествующе вскрикнул и неосторожно приподнял над валуном голову. Ответный залп осыпал камень градом свинца, и одна пуля поразила Ахмета между глаз. Алафдаль схватил револьвер, как только Ахмет упал, и открыл огонь. Его глаза налились кровью, прицеливался он в спешке, но тем не менее, попал в лошадь, которая, упав, придавила своего седока.
Заглушая треск люгера, загремел кольт Гордона. Али Шаха спасло только то, что его конь вскинул голову. Пуля, предназначавшаяся ему, попала в лошадь. Али Шах успел соскочить при ее падении и покатился за укрытие. Остальные повернули своих коней и последовали его примеру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20