Кому-нибудь скажите, что мне отдавило ногу! Да идите же!..
Вера Георгиевна побежала к выходу. О раненой руке она забыла. Сейчас её вдруг охватила страшная, невыносимая тревога за мужа. Ведь с ним тоже могло что-нибудь случиться!
Когда молодая женщина оказалась во дворе, она вдруг почувствовала, что сейчас упадёт. Она вспомнила об артериях, вскрытых в тканях ладони. «Я не сумела хорошо стянуть рану… дрянь, слабая девчонка, не смей падать», – говорила она себе. У неё ещё хватило сил спросить кого-то:
– Где Алексей Фёдорович? Где он?
Но ответа она не успела услышать…
Глава четвёртая
ЧЕРВЬ У КОРНЯ
1
Ровно в двенадцать часов дня большой автомобиль, пробежав по шоссе, ведущему от столицы на северо-восток, замедлил ход, свернул в сторону по узкой тропе и остановился на поляне, в густом лесу.
Было жарко и душно. Парило. Чувствовалась, что к концу дня соберётся гроза.
Шесть человек разлеглись на поляне с видом горожан, приехавших на пикник. Щербиненко взял с собой из машины чемоданчик размером не многим больше набитого бумагами делового портфеля и присоединился к компании.
Теперь все семеро расположились в тени трёх старых берёз, посредине закрытой от дороги лесом широкой поляны, так что никто, оставаясь незамеченным, не мог бы подслушать их беседу. Поэтому Щербиненко нисколько не смутился, когда по краю поляны прошёл человек с корзинкой, прикрытой листьями, в левой руке. Прохожий, по виду немолодой рабочий, наклонился, сорвал гриб и прошёл дальше, срезая на ходу корень ножом. Щербиненко проводил его глазами и продолжал подробно и точно объяснять своим подручным, что и как нужно сделать. Он предусмотрел всё и распределил роли. Терпеливо добился полного понимания и остался доволен общей решимостью выполнить заданное.
Затем он дал каждому из шестерых по автоматическому пистолету не совсем обычного вида. Стволы оканчивались толстыми, раза в три больше диаметра канала ствола, цилиндрами длиной в восемь сантиметров.
Щербиненко, лёжа, выстрелил в берёзу. Пуля, брызнув корой, исчезла в дереве. Звука же выстрела не было. Лёгкое шипенье… и только! Продемонстрировав совершенство глушителя, «хозяин» раздал широкие ножи испытанной «западной» стали с вытравленными на клинках фигурками «человечков» из точек и чёрточек. Потом Щербиненко встал.
– Вы останетесь со мной, – сказал он Заклинкину. – Остальные едут в моей машине. Не торопитесь. Время есть. Встретимся ровно в три, на углу, как я говорил. Отправляйтесь!
Пять человек сели в автомобиль, молча, с серьёзными лицами. Машина вышла на шоссе и направилась к городу.
Щербиненко и Заклинкин шли некоторое время лесом, без дороги. Очевидно, чемоданчик был очень тяжёл, так как Андрей Иванович часто перекладывал его из руки в руку. Вскоре Щербиненко свернул влево, к шоссе. Он посмотрел на часы и ускорил шаг. Выйдя на магистраль, они некоторое время шли молча по обочине, пока их не догнал автомобиль светлокоричневой окраски Щербиненко и Заклинкин сели в него. Андрей Иванович вытирал обильный пот с лица. Они продолжали удаляться от города. Но на первом скрещении дорог автомобиль, повернул, переехал железнодорожный путь и по другой дороге направился в город.
Тем временем автомобиль с пятью пассажирами шёл по магистрали с допустимой скоростью около сорока километров в час. Он уже приближался к тому месту, где шоссе проходит под Окружной железной дорогой, когда его стала быстро настигать трёхтонная грузовая машина.
Вероятно, на грузовике внезапно испортилось рулевое управление, так как, обогоняя, он метнулся вправо, потом влево. Шофёр резко затормозил. Грузовик пошёл юзом и развернулся поперёк дороги. Со стороны казалось, что-он сейчас перевернётся. Автомобиль, в котором ехали люди Щербиненко, успел тоже затормозить, но всё же ударился о кузов грузовой машины.
К месту аварии бежал милиционер. Движение здесь, было очень сильное, и пробка из машин, двигавшихся по правой стороне магистрали, росла с каждой минутой.
Пять человек, из которых один прихрамывал, а другой ушиб голову, вышли из своей повреждённой машины и стали совещаться, как продолжать путь. В это время к ним подошла группа людей в военной форме с малиновыми околышками фуражек.
…А Щербиненко и Заклинкин прогуливались тем временем около угла улицы вблизи Института Энергии и ждали. Время шло. Щербиненко поглядывал на городские часы. Наконец, он пробормотал что-то на своём языке и сказал Заклинкину по-русски:
– Пора, идём!
– Но как же они? – замялся было Заклинкин.
– Не рассуждайте!
2
В последние дни августа пусто в аудиториях высших учебных заведений. Да и в их длинных коридорах немного людей. Испытания окончены, и только у дверей приёмных комиссий и в канцеляриях толпится молодёжь. Так и в Старом Корпусе Института Энергии, где находится излюбленный кабинет Фёдора Александровича. Тихо и спокойно здесь. Здесь он дома и здесь ему думается лучше всего.
Кругом тишина, – но если представить себе, что напряжение мысли и чувства можно было бы измерить, подобно давлению пара в котле, то установивший такой чудесный манометр сейчас заметил бы, что стрелка его дрожит и движется вправо, показывая повышение давления.
На вокзалах и в вагонах поездов куда чаще, чем обычно, слышатся молодые голоса. Уже готовится в путь, движется к центрам знания молодость со всех близких и дальних концов обширной советской земли. К общим целям направлены мысли и чувства учащихся.
Ещё день, два или три – и всё закипит, зашумит в зданиях учебных заведений.
Поднимутся на тысячи кафедр профессора и преподаватели, затихнут во внимательном ожидании наполненные молодёжью аудитории, и тысячи разных голосов почти в одну и ту же минуту произнесут почти одни и те же слова:
– Товарищи! Мы начинаем новый учебный год…
…В кабинет Фёдора Александровича стучат. Дверь не закрыта.
– Прошу войти, – говорит Фёдор Александрович, не поднимая головы. – Прошу садиться, чем могу быть полезен? – продолжает академик, глядя на двоих, стоящих у дверей. И в то же время думает: «Разве секретаря нет на месте?..» Один из вошедших держит в левой руке небольшой чемоданчик. – «Когда-то такие носили врачи, нет… акушерки», – мелькает в голове Фёдора Александровича.
Ни тот, что ниже ростом и старше, ни другой – молодой, – оба незнакомы ему. Вид у обоих напряжённо-натянутый. «Наверно, изобретатели», – мелькает мысль. Здесь изобретатели нередкие гости. Вчера какой-то инженер говорил с академиком по телефону и просил разрешения встретиться. Не он ли это?
– Прошу садиться!
Первый сел в кресло против стола. Второй прикрыл дверь. Первый начал говорить. Очень вежливо, любезно улыбаясь.
Речь его звучала чётко и негромко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
Вера Георгиевна побежала к выходу. О раненой руке она забыла. Сейчас её вдруг охватила страшная, невыносимая тревога за мужа. Ведь с ним тоже могло что-нибудь случиться!
Когда молодая женщина оказалась во дворе, она вдруг почувствовала, что сейчас упадёт. Она вспомнила об артериях, вскрытых в тканях ладони. «Я не сумела хорошо стянуть рану… дрянь, слабая девчонка, не смей падать», – говорила она себе. У неё ещё хватило сил спросить кого-то:
– Где Алексей Фёдорович? Где он?
Но ответа она не успела услышать…
Глава четвёртая
ЧЕРВЬ У КОРНЯ
1
Ровно в двенадцать часов дня большой автомобиль, пробежав по шоссе, ведущему от столицы на северо-восток, замедлил ход, свернул в сторону по узкой тропе и остановился на поляне, в густом лесу.
Было жарко и душно. Парило. Чувствовалась, что к концу дня соберётся гроза.
Шесть человек разлеглись на поляне с видом горожан, приехавших на пикник. Щербиненко взял с собой из машины чемоданчик размером не многим больше набитого бумагами делового портфеля и присоединился к компании.
Теперь все семеро расположились в тени трёх старых берёз, посредине закрытой от дороги лесом широкой поляны, так что никто, оставаясь незамеченным, не мог бы подслушать их беседу. Поэтому Щербиненко нисколько не смутился, когда по краю поляны прошёл человек с корзинкой, прикрытой листьями, в левой руке. Прохожий, по виду немолодой рабочий, наклонился, сорвал гриб и прошёл дальше, срезая на ходу корень ножом. Щербиненко проводил его глазами и продолжал подробно и точно объяснять своим подручным, что и как нужно сделать. Он предусмотрел всё и распределил роли. Терпеливо добился полного понимания и остался доволен общей решимостью выполнить заданное.
Затем он дал каждому из шестерых по автоматическому пистолету не совсем обычного вида. Стволы оканчивались толстыми, раза в три больше диаметра канала ствола, цилиндрами длиной в восемь сантиметров.
Щербиненко, лёжа, выстрелил в берёзу. Пуля, брызнув корой, исчезла в дереве. Звука же выстрела не было. Лёгкое шипенье… и только! Продемонстрировав совершенство глушителя, «хозяин» раздал широкие ножи испытанной «западной» стали с вытравленными на клинках фигурками «человечков» из точек и чёрточек. Потом Щербиненко встал.
– Вы останетесь со мной, – сказал он Заклинкину. – Остальные едут в моей машине. Не торопитесь. Время есть. Встретимся ровно в три, на углу, как я говорил. Отправляйтесь!
Пять человек сели в автомобиль, молча, с серьёзными лицами. Машина вышла на шоссе и направилась к городу.
Щербиненко и Заклинкин шли некоторое время лесом, без дороги. Очевидно, чемоданчик был очень тяжёл, так как Андрей Иванович часто перекладывал его из руки в руку. Вскоре Щербиненко свернул влево, к шоссе. Он посмотрел на часы и ускорил шаг. Выйдя на магистраль, они некоторое время шли молча по обочине, пока их не догнал автомобиль светлокоричневой окраски Щербиненко и Заклинкин сели в него. Андрей Иванович вытирал обильный пот с лица. Они продолжали удаляться от города. Но на первом скрещении дорог автомобиль, повернул, переехал железнодорожный путь и по другой дороге направился в город.
Тем временем автомобиль с пятью пассажирами шёл по магистрали с допустимой скоростью около сорока километров в час. Он уже приближался к тому месту, где шоссе проходит под Окружной железной дорогой, когда его стала быстро настигать трёхтонная грузовая машина.
Вероятно, на грузовике внезапно испортилось рулевое управление, так как, обогоняя, он метнулся вправо, потом влево. Шофёр резко затормозил. Грузовик пошёл юзом и развернулся поперёк дороги. Со стороны казалось, что-он сейчас перевернётся. Автомобиль, в котором ехали люди Щербиненко, успел тоже затормозить, но всё же ударился о кузов грузовой машины.
К месту аварии бежал милиционер. Движение здесь, было очень сильное, и пробка из машин, двигавшихся по правой стороне магистрали, росла с каждой минутой.
Пять человек, из которых один прихрамывал, а другой ушиб голову, вышли из своей повреждённой машины и стали совещаться, как продолжать путь. В это время к ним подошла группа людей в военной форме с малиновыми околышками фуражек.
…А Щербиненко и Заклинкин прогуливались тем временем около угла улицы вблизи Института Энергии и ждали. Время шло. Щербиненко поглядывал на городские часы. Наконец, он пробормотал что-то на своём языке и сказал Заклинкину по-русски:
– Пора, идём!
– Но как же они? – замялся было Заклинкин.
– Не рассуждайте!
2
В последние дни августа пусто в аудиториях высших учебных заведений. Да и в их длинных коридорах немного людей. Испытания окончены, и только у дверей приёмных комиссий и в канцеляриях толпится молодёжь. Так и в Старом Корпусе Института Энергии, где находится излюбленный кабинет Фёдора Александровича. Тихо и спокойно здесь. Здесь он дома и здесь ему думается лучше всего.
Кругом тишина, – но если представить себе, что напряжение мысли и чувства можно было бы измерить, подобно давлению пара в котле, то установивший такой чудесный манометр сейчас заметил бы, что стрелка его дрожит и движется вправо, показывая повышение давления.
На вокзалах и в вагонах поездов куда чаще, чем обычно, слышатся молодые голоса. Уже готовится в путь, движется к центрам знания молодость со всех близких и дальних концов обширной советской земли. К общим целям направлены мысли и чувства учащихся.
Ещё день, два или три – и всё закипит, зашумит в зданиях учебных заведений.
Поднимутся на тысячи кафедр профессора и преподаватели, затихнут во внимательном ожидании наполненные молодёжью аудитории, и тысячи разных голосов почти в одну и ту же минуту произнесут почти одни и те же слова:
– Товарищи! Мы начинаем новый учебный год…
…В кабинет Фёдора Александровича стучат. Дверь не закрыта.
– Прошу войти, – говорит Фёдор Александрович, не поднимая головы. – Прошу садиться, чем могу быть полезен? – продолжает академик, глядя на двоих, стоящих у дверей. И в то же время думает: «Разве секретаря нет на месте?..» Один из вошедших держит в левой руке небольшой чемоданчик. – «Когда-то такие носили врачи, нет… акушерки», – мелькает в голове Фёдора Александровича.
Ни тот, что ниже ростом и старше, ни другой – молодой, – оба незнакомы ему. Вид у обоих напряжённо-натянутый. «Наверно, изобретатели», – мелькает мысль. Здесь изобретатели нередкие гости. Вчера какой-то инженер говорил с академиком по телефону и просил разрешения встретиться. Не он ли это?
– Прошу садиться!
Первый сел в кресло против стола. Второй прикрыл дверь. Первый начал говорить. Очень вежливо, любезно улыбаясь.
Речь его звучала чётко и негромко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72