Мелани притащила множество альбомов вместе с целой кипой одеял и подушек.
– Мистер Баррет попросил меня принести это тебе. Я предложила ему, чтобы ты спала в гостевой спальне наверху, но он не разрешил.
– Надо думать, – проворчала Эрин.
– Я как раз вспомнила про эти альбомы, они лежали в шкафу у нас в спальне. Не хочешь взглянуть?
– Спасибо, Мелани. Передать тебе не могу, до чего тоскливо сидеть в четырех стенах. К тому же я хочу знать про Кена все.
С проницательностью, которая изумила Эрин, Мелани заявила:
– Я бы с удовольствием побыла с тобой и поговорила, но думаю, лучше тебе побыть одной. Тебе надо осилить больше тридцати лет жизни Кена.
Эрин бросилась к невестке и расцеловала ее.
– Спасибо, что ты признала меня. Я знаю, что, когда Кена найдут, все образуется. И если понадобится моя помощь, вы всегда сможете на меня рассчитывать.
– О, Эрин, Кен тебя полюбит. Я знаю. – Она опять говорила как невинное дитя.
Скинув туфли и поджав под себя ноги, Эрин забилась в угол дивана и принялась рассматривать фотографии. Там попадались снимки, на которых Кен был в обществе симпатичной пары – по-видимому, своих приемных родителей. Она хохотала над фотографией, на которой Кен был запечатлен у ворот Диснейленда с огромными ушами Микки-Мауса. Вся его жизнь калейдоскопом проходила перед ее глазами. Она провела пальцем по последней фотографии, где Кен стоял на рыбацкой пристани. Его темные волосы были взъерошены ветром, он ухарски улыбался, а длинные ноги в обтрепанных подрезанных выше колен джинсах выглядели загорелыми и сильными.
На глаза у нее навернулись слезы, и она стала мысленно молиться, чтобы скорее увидеться с этим единственным человеком на Земле, с которым ее объединяла кровь. Когда дверь открылась и вошел Ланс, она смахнула слезы тыльной стороной ладони.
На мгновение он задержался в дверях, наслаждаясь видом женщины, свернувшейся калачиком в углу дивана. Или она та, за кого себя выдает, или она величайшая актриса, подумал он угрюмо, заметив, как она вытирает слезы.
Она подняла к нему лицо – ее усталость была слишком очевидной, но он подумал, что ввалившиеся щеки придают ей менее ухоженный и еще более симпатичный вид. Бледно-лиловые тени под огромными, бездонными глазами делали их еще неотразимее. Любой здравомыслящий мужчина должен был бы со всех ног бежать от этих глаз.
Он проглотил комок, который как-то вдруг образовался у него в горле при виде стройных ног, которые она подогнула под себя. Юбка ее задралась выше колен, обнажив гладкое, стройное, обтянутое шелком бедро.
Черт! – подумал он. Если бы он не умел сохранять невозмутимое выражение лица, то выглядел бы сейчас полным идиотом. Он чувствовал себя как мальчишка, впервые открывший «Плейбой». Он пытался заставить себя забыть вкус ее губ.
– Мистер Баррет?
Ее неуверенный вопрос вернул его с небес на землю. Что, если его лицо было не таким непроницаемым, как он вообразил?
– Я думал, вы давно спите, – сказал он, прикрывая за собой дверь.
– Нет. Я устала, но день, что ли, был слишком суматошный, только мне кажется, я не смогу расслабиться.
Его появление отнюдь не способствовало ее спокойствию. Сказать по правде, его присутствие усиливало ее возбуждение.
– Вам с кухни ничего не нужно?
– Нет. Спасибо.
Его учтивость теперь бесила ее не меньше, чем былая враждебность. Она с опаской наблюдала за ним, пока он развязывал галстук, болтавшийся у него на шее весь день, и вешал на спинку стула. Затем положил обе руки на поясницу и потянулся, выставив грудь колесом. Игра мускулов под рубашкой производила впечатление. Наконец он сделал вдох, и мышцы вернулись в обычное положение.
– Какое вы хотите одеяло? – спросил он, усаживаясь в глубокое, туго набитое кресло. Носком одной ноги он сдернул мокасин с другой.
Уставившись на него и не веря в его намерение, Эрин пролепетала:
– Вы хотите сказать… вы собираетесь…
– Не могли бы вы выражаться пояснее, мисс О'Ши? – ядовито спросил он.
Его язвительность вывела ее из себя.
– Не собираетесь ли вы спать в этом кресле?
Он смерил кресло, в котором сидел, оценивающим взглядом.
– Вообще-то собирался. Но если вы предпочитаете, чтобы я прилег с вами на диван…
– Не двигайтесь, – скомандовала она, уставив на него указательный палец, когда он сделал попытку встать с кресла. – Что вы из себя строите? – спросила она, поднимаясь на ноги. Она сделала два шага в его направлении, уперев кулаки в боки. – У вас, наверное, комплекс Джеймса Бонда, и вы воображаете, что можете целый день унижать женщину, а потом ночью ее же и соблазнить. Ну что же, сообщаю вам, мистер Баррет, что, в отличие от любвеобильных барышень в кино, я могу и буду оказывать сопротивление.
– Вы перегибаете, мисс О'Ши, – сказал он спокойно и веско. Ее тирада и впрямь прозвучала смешно. – Отдыхайте и будьте уверены, что мое присутствие в одной комнате с вами вызвано производственной необходимостью. Поверьте, я предпочел бы быть сейчас в доме напротив и растянуться на кровати, в которой я проспал последние десять дней, нежели корчиться здесь на кресле.
– За мной не требуется круглосуточного наблюдения, – вспыхнула она.
И снова его голос прозвучал раздражающе спокойно:
– Возможно, но пока я не установил вашу личность, вы останетесь под моим наблюдением. Я не допущу, чтобы контрабандистка совершила побег.
– О Господи! – простонала она, вознеся глаза к небу.
Она рухнула на диван в крайнем раздражении и какое-то время сидела надувшись, а он разбирал одеяла и подушки. Каждое его движение вызывало ее интерес, и она не могла удержаться, чтобы не смотреть в его сторону. Если бы она могла, то призналась бы себе, что идея провести ночь с ним в одной комнате выглядит заманчиво. Она была раздражена не столько его поведением, сколько ударами собственного сердца и всплесками возбуждения, которых она прежде не знала.
Он поровну разделил постельные принадлежности и обернулся к ней. Она встретила его уничтожающим взглядом, который был хорошо знаком ее подчиненным. Обычно он предвещал неприятности для того, кто допустил досадную оплошность.
– Мне бы хотелось принять душ.
– Забудьте об этом.
– Мне нужно в туалет! – воскликнула она.
– Это разрешается.
– Как великодушно с вашей стороны, – ласково сказала она. Она прошествовала мимо него, взяла свои чемоданы и зашагала к двери. – Показывайте дорогу, стражник, – сказала она.
Его золотистые брови грозно нависали над пронзительными голубыми глазами, но он молча открыл дверь и повел ее по темному холлу в крошечную туалетную комнату под лестницей.
– Не стесняйтесь надеть на себя что-нибудь более удобное, – посоветовал он.
Он стоял так близко, кругом было темно. Без каблуков она оказалась настолько ниже его, что он горой нависал над ней, и Эрин почувствовала, как у нее вдруг подкосились ноги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
– Мистер Баррет попросил меня принести это тебе. Я предложила ему, чтобы ты спала в гостевой спальне наверху, но он не разрешил.
– Надо думать, – проворчала Эрин.
– Я как раз вспомнила про эти альбомы, они лежали в шкафу у нас в спальне. Не хочешь взглянуть?
– Спасибо, Мелани. Передать тебе не могу, до чего тоскливо сидеть в четырех стенах. К тому же я хочу знать про Кена все.
С проницательностью, которая изумила Эрин, Мелани заявила:
– Я бы с удовольствием побыла с тобой и поговорила, но думаю, лучше тебе побыть одной. Тебе надо осилить больше тридцати лет жизни Кена.
Эрин бросилась к невестке и расцеловала ее.
– Спасибо, что ты признала меня. Я знаю, что, когда Кена найдут, все образуется. И если понадобится моя помощь, вы всегда сможете на меня рассчитывать.
– О, Эрин, Кен тебя полюбит. Я знаю. – Она опять говорила как невинное дитя.
Скинув туфли и поджав под себя ноги, Эрин забилась в угол дивана и принялась рассматривать фотографии. Там попадались снимки, на которых Кен был в обществе симпатичной пары – по-видимому, своих приемных родителей. Она хохотала над фотографией, на которой Кен был запечатлен у ворот Диснейленда с огромными ушами Микки-Мауса. Вся его жизнь калейдоскопом проходила перед ее глазами. Она провела пальцем по последней фотографии, где Кен стоял на рыбацкой пристани. Его темные волосы были взъерошены ветром, он ухарски улыбался, а длинные ноги в обтрепанных подрезанных выше колен джинсах выглядели загорелыми и сильными.
На глаза у нее навернулись слезы, и она стала мысленно молиться, чтобы скорее увидеться с этим единственным человеком на Земле, с которым ее объединяла кровь. Когда дверь открылась и вошел Ланс, она смахнула слезы тыльной стороной ладони.
На мгновение он задержался в дверях, наслаждаясь видом женщины, свернувшейся калачиком в углу дивана. Или она та, за кого себя выдает, или она величайшая актриса, подумал он угрюмо, заметив, как она вытирает слезы.
Она подняла к нему лицо – ее усталость была слишком очевидной, но он подумал, что ввалившиеся щеки придают ей менее ухоженный и еще более симпатичный вид. Бледно-лиловые тени под огромными, бездонными глазами делали их еще неотразимее. Любой здравомыслящий мужчина должен был бы со всех ног бежать от этих глаз.
Он проглотил комок, который как-то вдруг образовался у него в горле при виде стройных ног, которые она подогнула под себя. Юбка ее задралась выше колен, обнажив гладкое, стройное, обтянутое шелком бедро.
Черт! – подумал он. Если бы он не умел сохранять невозмутимое выражение лица, то выглядел бы сейчас полным идиотом. Он чувствовал себя как мальчишка, впервые открывший «Плейбой». Он пытался заставить себя забыть вкус ее губ.
– Мистер Баррет?
Ее неуверенный вопрос вернул его с небес на землю. Что, если его лицо было не таким непроницаемым, как он вообразил?
– Я думал, вы давно спите, – сказал он, прикрывая за собой дверь.
– Нет. Я устала, но день, что ли, был слишком суматошный, только мне кажется, я не смогу расслабиться.
Его появление отнюдь не способствовало ее спокойствию. Сказать по правде, его присутствие усиливало ее возбуждение.
– Вам с кухни ничего не нужно?
– Нет. Спасибо.
Его учтивость теперь бесила ее не меньше, чем былая враждебность. Она с опаской наблюдала за ним, пока он развязывал галстук, болтавшийся у него на шее весь день, и вешал на спинку стула. Затем положил обе руки на поясницу и потянулся, выставив грудь колесом. Игра мускулов под рубашкой производила впечатление. Наконец он сделал вдох, и мышцы вернулись в обычное положение.
– Какое вы хотите одеяло? – спросил он, усаживаясь в глубокое, туго набитое кресло. Носком одной ноги он сдернул мокасин с другой.
Уставившись на него и не веря в его намерение, Эрин пролепетала:
– Вы хотите сказать… вы собираетесь…
– Не могли бы вы выражаться пояснее, мисс О'Ши? – ядовито спросил он.
Его язвительность вывела ее из себя.
– Не собираетесь ли вы спать в этом кресле?
Он смерил кресло, в котором сидел, оценивающим взглядом.
– Вообще-то собирался. Но если вы предпочитаете, чтобы я прилег с вами на диван…
– Не двигайтесь, – скомандовала она, уставив на него указательный палец, когда он сделал попытку встать с кресла. – Что вы из себя строите? – спросила она, поднимаясь на ноги. Она сделала два шага в его направлении, уперев кулаки в боки. – У вас, наверное, комплекс Джеймса Бонда, и вы воображаете, что можете целый день унижать женщину, а потом ночью ее же и соблазнить. Ну что же, сообщаю вам, мистер Баррет, что, в отличие от любвеобильных барышень в кино, я могу и буду оказывать сопротивление.
– Вы перегибаете, мисс О'Ши, – сказал он спокойно и веско. Ее тирада и впрямь прозвучала смешно. – Отдыхайте и будьте уверены, что мое присутствие в одной комнате с вами вызвано производственной необходимостью. Поверьте, я предпочел бы быть сейчас в доме напротив и растянуться на кровати, в которой я проспал последние десять дней, нежели корчиться здесь на кресле.
– За мной не требуется круглосуточного наблюдения, – вспыхнула она.
И снова его голос прозвучал раздражающе спокойно:
– Возможно, но пока я не установил вашу личность, вы останетесь под моим наблюдением. Я не допущу, чтобы контрабандистка совершила побег.
– О Господи! – простонала она, вознеся глаза к небу.
Она рухнула на диван в крайнем раздражении и какое-то время сидела надувшись, а он разбирал одеяла и подушки. Каждое его движение вызывало ее интерес, и она не могла удержаться, чтобы не смотреть в его сторону. Если бы она могла, то призналась бы себе, что идея провести ночь с ним в одной комнате выглядит заманчиво. Она была раздражена не столько его поведением, сколько ударами собственного сердца и всплесками возбуждения, которых она прежде не знала.
Он поровну разделил постельные принадлежности и обернулся к ней. Она встретила его уничтожающим взглядом, который был хорошо знаком ее подчиненным. Обычно он предвещал неприятности для того, кто допустил досадную оплошность.
– Мне бы хотелось принять душ.
– Забудьте об этом.
– Мне нужно в туалет! – воскликнула она.
– Это разрешается.
– Как великодушно с вашей стороны, – ласково сказала она. Она прошествовала мимо него, взяла свои чемоданы и зашагала к двери. – Показывайте дорогу, стражник, – сказала она.
Его золотистые брови грозно нависали над пронзительными голубыми глазами, но он молча открыл дверь и повел ее по темному холлу в крошечную туалетную комнату под лестницей.
– Не стесняйтесь надеть на себя что-нибудь более удобное, – посоветовал он.
Он стоял так близко, кругом было темно. Без каблуков она оказалась настолько ниже его, что он горой нависал над ней, и Эрин почувствовала, как у нее вдруг подкосились ноги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47