Ты хочешь уйти, но страшно мне, что я сама отправляю тебя на опасность. Если хочешь битвы, то не уезжай: ты должен только предостеречь, чтобы спаслись другие. Я останусь здесь и буду вместо тебя сторожить опустевший дом, пока ты не возвратишься. Помни это. Если же ты хочешь биться с сорбами, то ухвачусь за тебя с просьбой, чтобы не погиб ты в лесу.
Она страстно обняла его, а Инграм поцеловал ее в голову.
– Не тревожься, девушка! Если не захочу, то едва ли сорбы изловят меня. Но я желаю возвратиться и привести вести тебе и твоим друзьям. Пусти меня, милая, уже близится утро.
Он еще раз прижал ее к себе, сел на коня и поехал по направлению к лесу.
Одиноко стояла Вальбурга. Она привыкла видеть людей в опасности, но сегодня она беспомощно заламывала руки и тревожилась обо всех, близких ее сердцу. Мрачный двор напоминал обитель мертвых. Перед ней расстилалась черная окраина леса, в котором таились хищники, и сама она, одинокая, под ночным небом, ожидала часа бегства. Схватившись за гриву коня, она взглянула на добровольно покинутую ею мызу. Там замечалось движение огоньков, люди не спали и поспешно ходили взад-вперед, как бы готовясь к отъезду. Отворились ворота, из которых быстро выехали вершники. Вальбурга догадалась, что это всадники, которых епископ разослал с вестями по стране. Мысли ее снова понеслись за воином, которого отправила она навстречу мстительным врагам. И она стояла таким образом, сложив руки на шее коня и блуждая взором между дворами, лесом и высокими звездами, сияние которых меркло и бледнело в свете близкого утра.
Вдруг в утреннем безмолвии раздался светлый звон, какого еще не слыхивал никто в стране. Медленно и торжественно звучали удары, как бы о некий медный щит, и далеко разносились они в воздухе, напоминая об угрозе и скорби. Звуки неслись по долинам и над лиственным покровом дикого леса. Бегущие женщины, угонявшие скот, и воины, готовящиеся к бою, останавливались и с ужасом глядели то на небо, то на вершины деревьев, словно бы звуки должны были вызвать ответный клич. Но не раздался ни грохот грома, ни завывание бури. Безоблачно закруглялся свод неба и радостно зарделся на востоке диск солнца. Певчие птицы по кустам прекратили свое утреннее щебетанье и запорхали по ветвям. Вороны громким карканьем предостерегали своих товарищей и улетали к мрачным лесам.
– Смотрите! – кричали деревенские жители. – Улетают вороны старых богов!
По нагорной дороге к низменности спускались ратники, неся смерть и пожары в долины турингов. Но и они остановились, изумленные. Окруженный своими воинами, их предводитель поднялся на возвышение, отыскивая открытое место для обозрения страны. А беспрестанный звон все плыл и плыл в небе. Никто не мог определить – откуда он раздается: от земли ли, с облаков или то был сам голос христианского Бога, предостерегающего своих верных детей? У самых мужественных стало жутко на сердце.
Во всей стране, на сколько раздавался в утреннем воздухе зовущий голос, мужи брались за оружие, облачались в воинские доспехи и по всем дорогам спешили к месту, откуда предостереженье поражало их слух. Из дворов, оповещенных лишенным мира, выходили не только христиане, но и язычники.
На башне, сооруженном христианами подле дома епископа, качался колокол и ясным голосом говорил девушке, стоявшей у языческого двора: поди сюда! Сложив руки, Вальбурга прислушивалась к неведомым звукам и, молясь, думала о том, с благоговением ли внемлет предостережению лазутчик, едущий сейчас во мраке леса. Взглянув вверх, она узнала в утренних сумерках отряды приближающихся соотечественников. Сквозь туман, лежащий на деревенских полях, увидела знамена военачальников, сумятицу всадников и отряды вооруженных поселян, которые поднимались к мызе и становились вокруг бревенчатой ограды – места, посвященного богослужению. Из храма, под звоном колокола, она услышала утренние гимны священников, женщин и детей, вспомнив при этом, что братья ее с пением стояли вокруг алтаря и что связанная обетом с Богом небесным, она должна отправиться в общину христиан.
Еще раз взглянула Вальбурга на опустевший двор взяла поводья коня и отправилась на зов. Она привязала коня к одному из деревянных крюков, находившихся на внешней стороне бревенчатого забора, а сама вошла в освещенное здание и у самого входа опустилась на колени подле женщины. Перед алтарем, в епископском облачении стоял Винфрид и свершал священнодействия. Победно и могуществе гремел его голос под звоном колокола, все еще призывающего верных и предостерегающего недругов.
Между тем, Инграм осторожно пробирался среди зеленого леса. Только священной дорогой, ведущей к молитвенному камню, чуждые всадники решились бы на рассвете спуститься в долину. Часто прислушивался одинокий Инграм и нетерпеливо поглядывал на узкие, видневшиеся над ним полоски ночного неба. Когда же первый луч солнца пронесся над вершинами деревьев и серый свет стал падать на его пути, Инграм услышал далекий звон колокола и, изумленный остановился. И прежде в стране франков случалось ему слыхивать привет христианского Бога, но сегодня он ощутил неистовую радость, что чуждый повелитель в пору будил союзников народа. Вокруг него слышались только ночные звуки леса. Инграм знал, что сорбы недалеко и пламенная ненависть ясно представляла ему лицо предводителя сорбов, его лукавый голос. Вдруг он ясно услышал звон оружия и топот спотыкающихся копыт. Спрятавшись за деревьями, Инграм разглядел впереди отряд сорбов, и среди них – ехавшего на его вороном коне Ратица. Кровь бросилась в лицо Инграму. В диком озлоблении, позабыв о всяческой осторожности, он окликнул Ворона по имени, а лошадь, на которой сидел сам, пустил наутек. В лесу раздался воинственный клич, когда сорбы признали своего врага. И началась среди деревьев неистовая погоня.
Инграм, хорошо знавший дорогу, далеко ускакал вперед. Только благородный конь Ратица, возбужденный окликом своего хозяина, широким скоком несся за Инграмом, опередив всех сорбских воинов. Погоня перешла из леса в долину, проторенной телегами, до лесной опушки, невдалеке от деревни, где Инграм, поднявшись на стремена, испустил на поляне свой боевой клич.
Священнодействие епископа было прервано этим кличем. Сторожевые повторили его, воины бросились к оградам и коням, а женщины и дети столпились у алтаря, перед которым высоко подняв крест стоял Винфрид. Увидев перед собой открытое пространство, услышав позади мстительные крики сорбов, Инграм развернул коня и метнул копье в приближающегося Ратицу. Но сорб щитом отразил его и метнул свое в бедро коня, который взвился на дыбы и сбросил всадника на бревенчатую ограду. Инграм остался беспомощно лежать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
Она страстно обняла его, а Инграм поцеловал ее в голову.
– Не тревожься, девушка! Если не захочу, то едва ли сорбы изловят меня. Но я желаю возвратиться и привести вести тебе и твоим друзьям. Пусти меня, милая, уже близится утро.
Он еще раз прижал ее к себе, сел на коня и поехал по направлению к лесу.
Одиноко стояла Вальбурга. Она привыкла видеть людей в опасности, но сегодня она беспомощно заламывала руки и тревожилась обо всех, близких ее сердцу. Мрачный двор напоминал обитель мертвых. Перед ней расстилалась черная окраина леса, в котором таились хищники, и сама она, одинокая, под ночным небом, ожидала часа бегства. Схватившись за гриву коня, она взглянула на добровольно покинутую ею мызу. Там замечалось движение огоньков, люди не спали и поспешно ходили взад-вперед, как бы готовясь к отъезду. Отворились ворота, из которых быстро выехали вершники. Вальбурга догадалась, что это всадники, которых епископ разослал с вестями по стране. Мысли ее снова понеслись за воином, которого отправила она навстречу мстительным врагам. И она стояла таким образом, сложив руки на шее коня и блуждая взором между дворами, лесом и высокими звездами, сияние которых меркло и бледнело в свете близкого утра.
Вдруг в утреннем безмолвии раздался светлый звон, какого еще не слыхивал никто в стране. Медленно и торжественно звучали удары, как бы о некий медный щит, и далеко разносились они в воздухе, напоминая об угрозе и скорби. Звуки неслись по долинам и над лиственным покровом дикого леса. Бегущие женщины, угонявшие скот, и воины, готовящиеся к бою, останавливались и с ужасом глядели то на небо, то на вершины деревьев, словно бы звуки должны были вызвать ответный клич. Но не раздался ни грохот грома, ни завывание бури. Безоблачно закруглялся свод неба и радостно зарделся на востоке диск солнца. Певчие птицы по кустам прекратили свое утреннее щебетанье и запорхали по ветвям. Вороны громким карканьем предостерегали своих товарищей и улетали к мрачным лесам.
– Смотрите! – кричали деревенские жители. – Улетают вороны старых богов!
По нагорной дороге к низменности спускались ратники, неся смерть и пожары в долины турингов. Но и они остановились, изумленные. Окруженный своими воинами, их предводитель поднялся на возвышение, отыскивая открытое место для обозрения страны. А беспрестанный звон все плыл и плыл в небе. Никто не мог определить – откуда он раздается: от земли ли, с облаков или то был сам голос христианского Бога, предостерегающего своих верных детей? У самых мужественных стало жутко на сердце.
Во всей стране, на сколько раздавался в утреннем воздухе зовущий голос, мужи брались за оружие, облачались в воинские доспехи и по всем дорогам спешили к месту, откуда предостереженье поражало их слух. Из дворов, оповещенных лишенным мира, выходили не только христиане, но и язычники.
На башне, сооруженном христианами подле дома епископа, качался колокол и ясным голосом говорил девушке, стоявшей у языческого двора: поди сюда! Сложив руки, Вальбурга прислушивалась к неведомым звукам и, молясь, думала о том, с благоговением ли внемлет предостережению лазутчик, едущий сейчас во мраке леса. Взглянув вверх, она узнала в утренних сумерках отряды приближающихся соотечественников. Сквозь туман, лежащий на деревенских полях, увидела знамена военачальников, сумятицу всадников и отряды вооруженных поселян, которые поднимались к мызе и становились вокруг бревенчатой ограды – места, посвященного богослужению. Из храма, под звоном колокола, она услышала утренние гимны священников, женщин и детей, вспомнив при этом, что братья ее с пением стояли вокруг алтаря и что связанная обетом с Богом небесным, она должна отправиться в общину христиан.
Еще раз взглянула Вальбурга на опустевший двор взяла поводья коня и отправилась на зов. Она привязала коня к одному из деревянных крюков, находившихся на внешней стороне бревенчатого забора, а сама вошла в освещенное здание и у самого входа опустилась на колени подле женщины. Перед алтарем, в епископском облачении стоял Винфрид и свершал священнодействия. Победно и могуществе гремел его голос под звоном колокола, все еще призывающего верных и предостерегающего недругов.
Между тем, Инграм осторожно пробирался среди зеленого леса. Только священной дорогой, ведущей к молитвенному камню, чуждые всадники решились бы на рассвете спуститься в долину. Часто прислушивался одинокий Инграм и нетерпеливо поглядывал на узкие, видневшиеся над ним полоски ночного неба. Когда же первый луч солнца пронесся над вершинами деревьев и серый свет стал падать на его пути, Инграм услышал далекий звон колокола и, изумленный остановился. И прежде в стране франков случалось ему слыхивать привет христианского Бога, но сегодня он ощутил неистовую радость, что чуждый повелитель в пору будил союзников народа. Вокруг него слышались только ночные звуки леса. Инграм знал, что сорбы недалеко и пламенная ненависть ясно представляла ему лицо предводителя сорбов, его лукавый голос. Вдруг он ясно услышал звон оружия и топот спотыкающихся копыт. Спрятавшись за деревьями, Инграм разглядел впереди отряд сорбов, и среди них – ехавшего на его вороном коне Ратица. Кровь бросилась в лицо Инграму. В диком озлоблении, позабыв о всяческой осторожности, он окликнул Ворона по имени, а лошадь, на которой сидел сам, пустил наутек. В лесу раздался воинственный клич, когда сорбы признали своего врага. И началась среди деревьев неистовая погоня.
Инграм, хорошо знавший дорогу, далеко ускакал вперед. Только благородный конь Ратица, возбужденный окликом своего хозяина, широким скоком несся за Инграмом, опередив всех сорбских воинов. Погоня перешла из леса в долину, проторенной телегами, до лесной опушки, невдалеке от деревни, где Инграм, поднявшись на стремена, испустил на поляне свой боевой клич.
Священнодействие епископа было прервано этим кличем. Сторожевые повторили его, воины бросились к оградам и коням, а женщины и дети столпились у алтаря, перед которым высоко подняв крест стоял Винфрид. Увидев перед собой открытое пространство, услышав позади мстительные крики сорбов, Инграм развернул коня и метнул копье в приближающегося Ратицу. Но сорб щитом отразил его и метнул свое в бедро коня, который взвился на дыбы и сбросил всадника на бревенчатую ограду. Инграм остался беспомощно лежать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87