Хотя река буквально кишела кайманами, капитао не колебался войти в нее; он знал по опыту, что кайманы редко нападают на человека, и малейшего движения достаточно, чтобы испугать и удалить их.
Одной вещи он боялся: его могли заметить индейские часовые, которые, без сомнения, скрывались в окружающих кустах; взять свое платье он мог не иначе, как направляясь в ту сторону, где гуакуры поставили своих невидимых сторожей.
Но случай, который до сих пор покровительствовал капитао, и при этом последнем испытании не покинул его.
Приплыв на некоторое расстояние к кусту, в котором было зарыто платье, Диего нырнул. Впрочем, предосторожность эта была, поспешим сказать, почти бесполезна: гуакуры наблюдали не за рекой, на которой ему было нечего бояться, а только за холмом, где находились их враги.
Диего беспрепятственно уполз в кусты, открыл ямку, вырытую им для скрывания одежды, и вынул последнюю оттуда с чувством живейшей радости; но вместо того, чтобы одеться, он завернул в нее оружие и отправился с узлом в реку.
Ему казалось удобнее и безопаснее пробраться к холму по этому пути; к тому же он был не прочь смыть краску, которая еще оставалась на его теле.
Чтобы не привлечь на себя внимания, капитао завернул свой сверток в пальмовые листья и привязал к голове.
Так как он плыл под уровнем воды, то казалось, будто сверток, отделившись от берега, увлекался течением с берега; он представлялся кучею листьев и веток, и было совершенно невозможно даже самому проницательному глазу заметить голову пловца, спрятанную в траве.
Таким образом, капитао скоро достиг подошвы пригорка.
Там он был спасен, и видеть его могли только люди, которых случай привел бы на другой берег; но благодаря ширине реки и зная, что оружие индейцев не могло достигнуть его, он и не думал прятаться.
Измерив взглядом высоту берега, по которому приходилось взобраться и который поднимался отвесно над рекой, капитао взял в одну руку кинжал, в другую нож, доверенный ему Тару-Ниомом в знак благодарности, и начал взбираться с удивительною ловкостью и проворством по крутой стене, помещая по очереди в расщелины скал свое оружие и поднимаясь потом силою ручных мускулов.
После продолжительных и больших усилий капитао наконец поднялся до верха, подвергаясь не раз значительной опасности; повиснув между небом и землею, он иногда не мог ни подняться, ни спуститься; но, одаренный хладнокровием и мужеством, он, однако, не отчаивался: остановившись секунду, он заметил менее крутую отлогость, отклонился несколько в сторону, удвоил усилия и скоро уже был на платформе пригорка.
Тут он остановился на минуту, чтобы отдохнуть и собраться с мыслями; его трудное предприятие, против ожидания, окончилось счастливо; сведения, собранные им, были немаловажны; все окончилось к лучшему, и он внутренне поздравлял себя не с тем, как он повел это опасное дело, но с радостью, которую принесет его возвращение товарищам, и в особенности маркизу.
Минуту спустя он поднялся и пошел таким вольным шагом, как будто совершил прогулку, нисколько не утомляющую, и не подвергался никакой опасности.
Солнце садилось, когда капитао ступил на вершину холма, а когда он вошел в лагерь, уже наступила ночь.
Как только возвращение его сделалось известно, все товарищи окружили его с радостным криком, который привлек маркиза.
Капитао тоже вскрикнул от изумления и страха при виде зрелища, которое ему представилось, когда он вошел в ограду лагеря.
Палатки и телеги были превращены в пепел; большую часть мулов и лошадей убили, восемь или десять трупов негров и охотников валялось по земле; деревья, наполовину сожженные, согнутые, друг на друга наваленные, придавали этому зрелищу еще более печальный вид.
Донна Лаура Антониа, укрывшись кое-как под enramada , незащищенной от ветра, приютилась перед потухающим огнем и готовила свой ужин с помощью невольницы Фебы.
Повсюду в лагере, который только вчера оставил капитао в хорошем состоянии, обнаруживались следы опустошения.
— Боже мой, что это значит? — вскричал он с печалью.
— Это значит, — сказал с горечью маркиз, — что вы не ошиблись, Диего, и что гуакуры сильные противники.
— Стало быть, во время моего отсутствия происходила битва?
— Нет, было только нечаянное нападение; но отойдемте, Диего, немного в сторону, я объясню вам, что случилось, а потом вы отдадите мне отчет в своих действиях.
Капитао пошел за ним.
Когда они скрылись из виду бразильцев, маркиз начал свой рассказ, рассказ очень короткий, но ужасный.
Два часа спустя после отъезда Диего туча пылающих стрел полетела в лагерь со всех сторон сразу и так внезапно, что бразильцы сначала не знали, куда бежать и как защищаться, а между тем часовые их не заметили ни одного врага; огонь почти сейчас же распространился с такою быстротою, что потушить его было невозможно; потом, к довершению несчастья, одна стрела попала в телегу с порохом, фуру взорвало — убило и ранило несколько человек.
Гуакуры воспользовались беспорядком, чтобы напасть на бразильцев еще раз, нападение было отражено после жестокой рукопашной битвы, во время которой истощились почти все боевые припасы.
Диего покачал печально головой при этом мрачном рассказе, потом по просьбе маркиза он передал свои приключения, которые были внимательно выслушаны доном Роком. Когда он кончил, все умолкло опять на несколько секунд.
— Что посоветуете вы мне? — спросил наконец маркиз.
— Положение наше почти безнадежно, — отвечал откровенно капитао. — Самое лучшее, по моему мнению, было бы попытаться выйти, пробиться через неприятелей и как можно скорее возвратиться в поселения.
— Да, — прошептал маркиз, — может быть, это было бы и лучше, но я хочу подождать еще; я отправил разведчиков, чтобы справиться о неприятеле; кто знает, что они скажут нам?
— Вы властны поступить, как вам угодно, — отвечал Диего, который его выслушал внимательно, — но каждая минута отнимает у нас несколько дней существования.
— Может быть! — вскричал маркиз с досадою, — но, vive Dieu! еще не все сказано; нет, я не могу подло отступать перед этими варварами; разве я не могу присоединиться к дону Иохиму Феррейре?
— Конечно можете, ваше превосходительство.
— Ну! — воскликнул маркиз с радостью.
— Ничего! Вы успеете в том, что нас еще скорее перережут, вот и все.
Сказав это, капитао повернулся спиной к маркизу и присоединился к своим товарищам, потому что не хотел вести более бесполезного разговора и спорить против такого упорного решения.
ГЛАВА X. Бедствие
Ночь прошла спокойно.
Бразильцы провели ее в глубоком сне; один Диего, железное сложение которого, казалось, не знало усталости, наблюдал за общей безопасностью.
Почти за два часа до восхода солнца разведчик, посланный маркизом, возвратился в лагерь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30