Скоро все люди, входящие в состав каравана, погрузились в сон. Бодрствовали только двое — капитан и проводник.
Каждый из них — приходится предположить это — мучился какими-то мыслями, далеко отгонявшими сон и не дававшими им покоя даже в минуту всеобщего отдыха.
В нескольких шагах от прогалины грелись на солнце чудовищные игуаны, лежа в сероватом русле ручейка, который с легким журчанием катился вперед, преодолевая всевозможные препятствия, попадавшиеся ему на пути. Мириады насекомых наполняли воздух жужжанием, производимым их крыльями, белки прыгали с ветки на ветку, птицы, притаившись в листве, распевали во весь голос, а иногда над высокой травой появлялись острая головка и боязливые глаза лани, которая вдруг кидалась в чащу с криком, выражающим испуг.
Но оба наших героя были слишком заняты своими мыслями, чтобы обращать внимание на окружающее.
Капитан поднял голову. В это мгновение проводник смотрел на него так пристально, что это могло показаться странным. Застигнутый врасплох, он постарался отвлечь внимание капитана, обратившись к нему с разговором, но подобным приемом нельзя было обмануть капитана.
— Вот жарища-то, ваша милость! — сказал проводник с беспечным видом.
— Да, — ответил ему капитан.
— Разве вы не хотите немножко поспать?
— Нет.
— Что касается меня, то веки мои отяжелели и глаза смыкаются помимо моей воли. Я, если позволите, последую примеру товарищей и прилягу на несколько минут.
— Подождите немного, я желаю с вами кое о чем потолковать.
— Со мною?
— Да.
— Я готов, — ответил проводник таким тоном, как будто ему было все равно.
Он со вздохом сожаления поднялся со своего места и пошел, чтобы сесть рядом с капитаном, который подвинулся, давая своему собеседнику возможность воспользоваться тенью толстого дерева с зеленой листвой, осенявшего сидевших под ним своими гигантскими ветвями, сплошь окутанными вьющимися растениями и бородой испанца.
— Нам предстоит серьезная беседа, — заметил капитан.
— Как вам будет угодно.
— Можете вы быть со мною вполне откровенным?
— Что это значит? — произнес проводник, пораженный неожиданностью этого прямого вопроса.
— Или, если вы предпочитаете выражаться по-иному, можете вы быть со мной искренним?
— Это — смотря по обстоятельствам.
Капитан посмотрел на проводника.
— Согласны вы отвечать на мои вопросы?
— Я еще не знаю.
— Как! Вы этого не знаете?
— Выслушайте меня, ваша милость, — сказал проводник, прикидываясь простаком. — Моя мать, уважаемая женщина, всегда советовала мне опасаться людей двух сортов: заемщиков и любопытных, так как первые, по ее словам, думают больше о вашем кошельке, а вторые — о вашей тайне.
— Значит, у вас есть тайна?
— У меня? Ровно никакой.
— Так чего же вы боитесь?
— Ничего особенного я не боюсь, уверяю вас. Ну, задавайте же мне свои вопросы, ваша милость, я постараюсь дать вам на них ответ.
Мексиканский крестьянин имеет большое сходство с нормандским в том отношении, что от него так же трудно добиться точного ответа на предложенный ему вопрос. Капитану пришлось удовольствоваться условным согласием проводника и он продолжал:
— Кто вы такой?
— Я?
— Да.
Проводник рассмеялся.
— Вы сами это отлично видите, — сказал он.
Капитан покачал головой.
— Я спрашиваю вас не о том, чем вы кажетесь, а о том, каковы вы на самом деле.
— Э-э! Senor caballero, кто же может с полной определенностью ответить за себя, каков он на самом деле?
— Послушай, бездельник, — угрожающим тоном произнес капитан, — у меня нет никакой охоты терять с тобой время, слушая все твои увертки. Отвечай мне прямо на мои вопросы, иначе…
— Что иначе? — иронически прервал проводник.
— Иначе я прострелю тебе череп, как собаке! — ответил капитан, вынимая пистолет из-за пояса и быстро взводя курок.
Взор проводника загорелся недобрым огоньком, но лицо сохранило прежнее бесстрастное выражение и ни один его мускул не дрогнул.
— О-о! Господин капитан, — ответил проводник глухим голосом. — У вас странная манера расспрашивать своих друзей.
— Кто мне поручится, что вы мой друг? Я вас совсем не знаю.
— Это верно. Зато вы знаете того, кто послал меня к вам. Человеку этому мы оба подчиняемся, я исполнил его приказание отыскать ваш отряд, а ваша обязанность заключается в том, чтобы повиноваться полученному вами распоряжению.
— Да, но это распоряжение передано мне вами.
— Что же из этого?
— Кто мне может поручиться, что депеша, которую вы мне доставили, действительно была вручена вам?
— Caramba ! Ваши слова, капитан, для меня не очень-то лестны! — возмущенным тоном ответил проводник.
— Я это знаю. К сожалению, мы живем в такое время, когда друзей трудно отличить от врагов, и надо принимать все меры, чтобы не попасть в ловушку. На меня правительство возложило чрезвычайно важное поручение, и мне поневоле приходится относиться с известной подозрительностью к незнакомым мне людям.
— Вы правы, капитан, поэтому, несмотря на всю оскорбительность ваших слов, я те стану относиться к вам придирчиво. Исключительность положения вызывает исключительные меры. Впрочем, я постараюсь своим поведением доказать вам, что вы судите обо мне ошибочно.
— Я буду счастлив, если ваши слова оправдаются. Но берегитесь — если я замечу в ваших действиях что-нибудь подозрительное, да и не только в действиях, но и в словах, то я сейчас же прострелю вам череп. Теперь вы предупреждены, советую вам принять мои слова к сведению.
— Да будет так, капитан, мне придется рисковать своей жизнью. Но что бы ни случилось, я убежден, что совесть не будет меня мучить, так как мною руководят благие цели.
Слова эти были сказаны с таким искренним выражением, что внушили доверие капитану, несмотря на всю его подозрительность.
— Посмотрим, — сказал он. — Скоро ли мы выберемся из этого проклятого леса?
— Нам осталось не более двух часов пути. К вечеру мы соединимся с теми, кто нас ждет.
— Дай-то Бог! — пробормотал капитан.
— Аминь! — сказал проводник веселым тоном.
— Но так как вы не сочли нужным ответить ни на один мой вопрос, вы не должны обижаться на то, что с этой минуты я не буду спускать с вас глаз, а когда мы вступим в ущелье, вы поедете со мной рядом.
— Как вам будет угодно, капитан. Сила, если не право, на вашей стороне, и я должен руководствоваться вашими желаниями.
— Очень хорошо, теперь вы сможете спать, сколько вам будет угодно.
— Значит, наша беседа окончена?
— Окончена.
— В таком случае я охотно воспользуюсь вашим позволением и постараюсь наверстать потерянное время.
С этими словами проводник протяжно зевнул и, отойдя немного в сторону, расположился прямо на земле, закрыл глаза и через несколько минут сделал вид, что погрузился в крепкий сон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70