VI–IV тысячелетиями до н. э. датируются первые неолитические поселения в предгорьях долины Инда, а примерно XXIV в. до н. э. – величественные памятники развитой городской культуры, известные по раскопкам в Хараппе и Мохенджо-Даро.
Выстроенные из кирпича городские строения (дома, дворцы, цитадели, зернохранилища), бассейны с хорошо налаженной системой канализации и даже соединенное каналом с рекой сооружение типа верфи – все это не только свидетельствует о высоком уровне градостроительства и, следовательно, всей урбанистической цивилизации, но позволяет предполагать существование развитого ремесла, включая бронзолитейное дело, а также, что важно подчеркнуть особо, торговых связей с соседями, прежде всего с шумерским Двуречьем. Трудно сказать, насколько культура шумеров повлияла на возникновение центров индской цивилизации и следует ли эти центры считать чем-то вроде очагов, возникших при содействии шумерской колонизации (на этот счет существуют различные мнения), но сам факт влияния со стороны более развитого Двуречья несомненен. К этому надлежит добавить, что и населяли индские центры европеоиды, антропологически близкие к населению ближневосточного региона. Речь, конечно, не о том, чтобы видеть в индских городах просто шумерскую колонию, – здесь иная культура, своя письменность (хотя и близкая к шумерской), иной тип строений. И все-таки связи несомненны, причем не только внешнеторговые, фиксируемые, в частности, обнаружением индских печатей при раскопках в Двуречье, но и структурные, сущностные: схожие мифологические сюжеты (герой типа Гильгамеша с зверями), строительные материалы (кирпич), достижения культуры и техники (прежде всего бронза и письменность).
Города долины Инда были, в отличие от месопотамских, очень недолговечны. Они быстро и ярко расцвели и столь же быстро по неизвестной до сих пор причине пришли в упадок и исчезли с лица земли. Ориентировочно период их жизни ограничивается пятью-шестью веками, с конца XXIV до XVIII в. до н. э. Некоторые данные говорят о том, что упадок очагов индской городской культуры начался задолго до их исчезновения и что он был связан с нараставшими нарушениями нормальной жизни, ослаблением порядка и администрации (строились и селились где попало, даже на прежних центральных улицах-площадях) и, возможно, с изменением русла Инда и затоплением городов.
Что касается внутренней структуры индского городского общества, то данные на этот счет необычайно скудны. Судя по существованию предприятий вроде верфи, крупных строений типа дворца, огромных зернохранилищ, здесь должна была существовать примерно та же, что и в ранних обществах Двуречья, протогосударственная структура с властью-собственностью правящих верхов и важной ролью централизованной редистрибуции. Более того, сам облик богатых городов с развитым ремесленным производством заставляет полагать, что к городам примыкала немалая земледельческая периферия, за счет налогов и повинностей с которой в основном отстраивались города и существовали освобожденные от производства пищи слои населения, включая администраторов, воинов, жрецов, ремесленников. Однако ничего более точного и определенного сказать нельзя: сам факт социальных и экономических различий при полном молчании нерасшифрованной письменности (а это в основном небольшие, в 6–8 знаков, тексты на печатях из иероглифов и пиктографов, количество которых, по ориентировочным подсчетам, достигает 400) не дает оснований говорить ни о рабах, ни о кастах, ни о частных собственниках, хотя кое-кто из специалистов подчас пытается делать это.
Но, как бы то ни было, одно на сегодняшний день установлено достаточно твердо и определенно: хараппская культура долины Инда исчезла, почти не оказав существенного воздействия на пришедшую ей на смену с разрывом в несколько веков культуру индоариев, положивших практически заново начало древнеиндийскому очагу цивилизации. Пожалуй, здесь нужна одна существенная оговорка: новый очаг складывался в основном в долине Ганга, в районах, отстоящих от центров хараппской культуры на многие сотни, если даже не тысячи километров. Только историческое единство Индии в ее привычных недавних границах, объединяющих обе великие речные долины (да и то не учитывая современность, когда долина Инда в основном вошла в состав Пакистана), побуждает специалистов столь тесно связывать между собой Хараппу и ариев и, более того, искать преемственность между ними.
Индоарии в долине Ганга
Консолидировавшиеся на рубеже III–II тысячелетий до н. э. где-то в районе Причерноморья и Прикаспия (может быть. Малой Азии и Закавказья) индоевропейские племена с начала II тысячелетия до н. э. в силу не вполне ясных пока причин стали энергично мигрировать в разных направлениях. Один из первых потоков мигрантов составили осевшие в Малой Азии хетты, с которыми было связано одомашнивание лошадей (возможно, их предшественниками в этом деле были митаннийцы) и, главное, изготовление боевых колесниц. Оснащенные боевыми колесницами индоевропейские племена быстро распространились на запад (Балканы), восток (Средняя Азия) и юг. Южная ветвь индоевропейцев, заселившая Иран и Индию, часто именуется индоиранской. Между иранскими ариями, осевшими в Иране в начале I тысячелетия до н. э., и индоариями, чья инфильтрация в районы Северной Индии датируется примерно XIV–XIII вв. до н. э., немало общего. Общность заметна и в языке, и в религии (имена богов), и в ранних формах социально-кастового членения с выделением воинов и жрецов (магов), и во многих других аспектах культуры, включая материальную. Сам термин «арий» – «благородный», использовавшийся иранцами (ар, ир) и индийцами, относился именно к обозначению первоначальной индоиранской общности, впоследствии разделившейся и даже, возможно, противоборствовавшей (есть косвенные данные о том, что между отделившимися друг от друга иранцами и индийцами возник острый антагонизм).
Проникновение индоариев через Афганистан сначала в Пенджаб, а затем в долину Ганга, заселенную до того местными неолитическими земледельцами, преимущественно этнических общностей мунда и дравидов, шло, скорее всего, волнами и длилось века. Вопрос о том, как и когда это происходило, откуда именно и каким образом шли волны индоариев, принадлежит к числу спорных и на современном уровне знаний практически неразрешимых. Однако бесспорно, что первые индоарии прибыли в Долину Ганга еще до того, как их близкие родственники – иранцы заселили ту часть Ирана, где они впоследствии осели, создав свои государства (Мидию, затем Иран). Это ставит под вопрос мнение тех, кто намечает маршрут инфильтрации индоиранцев через Кавказ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192
Выстроенные из кирпича городские строения (дома, дворцы, цитадели, зернохранилища), бассейны с хорошо налаженной системой канализации и даже соединенное каналом с рекой сооружение типа верфи – все это не только свидетельствует о высоком уровне градостроительства и, следовательно, всей урбанистической цивилизации, но позволяет предполагать существование развитого ремесла, включая бронзолитейное дело, а также, что важно подчеркнуть особо, торговых связей с соседями, прежде всего с шумерским Двуречьем. Трудно сказать, насколько культура шумеров повлияла на возникновение центров индской цивилизации и следует ли эти центры считать чем-то вроде очагов, возникших при содействии шумерской колонизации (на этот счет существуют различные мнения), но сам факт влияния со стороны более развитого Двуречья несомненен. К этому надлежит добавить, что и населяли индские центры европеоиды, антропологически близкие к населению ближневосточного региона. Речь, конечно, не о том, чтобы видеть в индских городах просто шумерскую колонию, – здесь иная культура, своя письменность (хотя и близкая к шумерской), иной тип строений. И все-таки связи несомненны, причем не только внешнеторговые, фиксируемые, в частности, обнаружением индских печатей при раскопках в Двуречье, но и структурные, сущностные: схожие мифологические сюжеты (герой типа Гильгамеша с зверями), строительные материалы (кирпич), достижения культуры и техники (прежде всего бронза и письменность).
Города долины Инда были, в отличие от месопотамских, очень недолговечны. Они быстро и ярко расцвели и столь же быстро по неизвестной до сих пор причине пришли в упадок и исчезли с лица земли. Ориентировочно период их жизни ограничивается пятью-шестью веками, с конца XXIV до XVIII в. до н. э. Некоторые данные говорят о том, что упадок очагов индской городской культуры начался задолго до их исчезновения и что он был связан с нараставшими нарушениями нормальной жизни, ослаблением порядка и администрации (строились и селились где попало, даже на прежних центральных улицах-площадях) и, возможно, с изменением русла Инда и затоплением городов.
Что касается внутренней структуры индского городского общества, то данные на этот счет необычайно скудны. Судя по существованию предприятий вроде верфи, крупных строений типа дворца, огромных зернохранилищ, здесь должна была существовать примерно та же, что и в ранних обществах Двуречья, протогосударственная структура с властью-собственностью правящих верхов и важной ролью централизованной редистрибуции. Более того, сам облик богатых городов с развитым ремесленным производством заставляет полагать, что к городам примыкала немалая земледельческая периферия, за счет налогов и повинностей с которой в основном отстраивались города и существовали освобожденные от производства пищи слои населения, включая администраторов, воинов, жрецов, ремесленников. Однако ничего более точного и определенного сказать нельзя: сам факт социальных и экономических различий при полном молчании нерасшифрованной письменности (а это в основном небольшие, в 6–8 знаков, тексты на печатях из иероглифов и пиктографов, количество которых, по ориентировочным подсчетам, достигает 400) не дает оснований говорить ни о рабах, ни о кастах, ни о частных собственниках, хотя кое-кто из специалистов подчас пытается делать это.
Но, как бы то ни было, одно на сегодняшний день установлено достаточно твердо и определенно: хараппская культура долины Инда исчезла, почти не оказав существенного воздействия на пришедшую ей на смену с разрывом в несколько веков культуру индоариев, положивших практически заново начало древнеиндийскому очагу цивилизации. Пожалуй, здесь нужна одна существенная оговорка: новый очаг складывался в основном в долине Ганга, в районах, отстоящих от центров хараппской культуры на многие сотни, если даже не тысячи километров. Только историческое единство Индии в ее привычных недавних границах, объединяющих обе великие речные долины (да и то не учитывая современность, когда долина Инда в основном вошла в состав Пакистана), побуждает специалистов столь тесно связывать между собой Хараппу и ариев и, более того, искать преемственность между ними.
Индоарии в долине Ганга
Консолидировавшиеся на рубеже III–II тысячелетий до н. э. где-то в районе Причерноморья и Прикаспия (может быть. Малой Азии и Закавказья) индоевропейские племена с начала II тысячелетия до н. э. в силу не вполне ясных пока причин стали энергично мигрировать в разных направлениях. Один из первых потоков мигрантов составили осевшие в Малой Азии хетты, с которыми было связано одомашнивание лошадей (возможно, их предшественниками в этом деле были митаннийцы) и, главное, изготовление боевых колесниц. Оснащенные боевыми колесницами индоевропейские племена быстро распространились на запад (Балканы), восток (Средняя Азия) и юг. Южная ветвь индоевропейцев, заселившая Иран и Индию, часто именуется индоиранской. Между иранскими ариями, осевшими в Иране в начале I тысячелетия до н. э., и индоариями, чья инфильтрация в районы Северной Индии датируется примерно XIV–XIII вв. до н. э., немало общего. Общность заметна и в языке, и в религии (имена богов), и в ранних формах социально-кастового членения с выделением воинов и жрецов (магов), и во многих других аспектах культуры, включая материальную. Сам термин «арий» – «благородный», использовавшийся иранцами (ар, ир) и индийцами, относился именно к обозначению первоначальной индоиранской общности, впоследствии разделившейся и даже, возможно, противоборствовавшей (есть косвенные данные о том, что между отделившимися друг от друга иранцами и индийцами возник острый антагонизм).
Проникновение индоариев через Афганистан сначала в Пенджаб, а затем в долину Ганга, заселенную до того местными неолитическими земледельцами, преимущественно этнических общностей мунда и дравидов, шло, скорее всего, волнами и длилось века. Вопрос о том, как и когда это происходило, откуда именно и каким образом шли волны индоариев, принадлежит к числу спорных и на современном уровне знаний практически неразрешимых. Однако бесспорно, что первые индоарии прибыли в Долину Ганга еще до того, как их близкие родственники – иранцы заселили ту часть Ирана, где они впоследствии осели, создав свои государства (Мидию, затем Иран). Это ставит под вопрос мнение тех, кто намечает маршрут инфильтрации индоиранцев через Кавказ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192