Существовали специализированные мастерские, где выполнялись заказы правящих верхов и администрации. Но постепенно часть времени ремесленники начинали уделять и выполнению приватных заказов. Городские мастера образовывали корпорации-шрени, основывали собственные мастерские. Правда, вся частнопредпринимательская деятельность ремесленников и торговавших изделиями ремесла и сельского хозяйства торговцев находилась под строгим контролем государства. По сведениям Артхашастры («Наука о политике» – сочинение, написанное, по преданию, советником Чандрагупты брахманом Каутильей и являющееся более теоретическим трактатом, нежели источником, повествующим о реальной жизни), были определены размеры налогов, а также количество дней, которое ремесленник должен отработать в государственной мастерской; был строго регламентирован также порядок регистрации местожительства, получения разрешения на отъезд и т. п. Под централизованным руководством находились и дорожное строительство, судоходство, морская торговля.
В сфере аграрных отношений тоже очень большую роль играло государство, которое выступало как верховный распорядитель земельного фонда. Государство регулировало подати и повинности населения. Есть основания считать, что наряду с общинными землями существовали обширные царские хозяйства типа царско-храмовых земель, характерных для ближневосточной древности. Земли в этих хозяйствах обрабатывались либо рабами и наемниками-кармакарами, статус которых был достаточно близок к рабскому, либо арендаторами из числа неимущих и преимущественно выходцев из низших слоев общества. Существовало и должностное землевладение; земли здесь тоже обрабатывались зависимыми или арендаторами. Но основной формой землевладения была все-таки община, подробнее о которой будет сказано ниже.
Экономическая интеграция, способствовавшая политической консолидации индийцев в середине I тысячелетия до н. э., была важным фактором, но не единственным и даже не самым главным. Много большую роль в консолидации индийцев как этноса и тем более индийской цивилизации как великой социокультурной цельности сыграли процессы, протекавшие в это время в духовно-религиозной сфере и на тысячелетия определившие облик всей культуры Индии, духовные ценности ее цивилизации. Эти процессы начались с того, что древние веды стали обрастать уже упоминавшимися толкованиями и комментариями, которые энергично разрабатывались усилиями жрецов различных брахманских каст. На базе активных религиозных поисков возникали сложные философские построения – прежде всего упанишады, в которых дебатировались проблемы бытия и небытия, жизни и смерти, первопричины сущего, верховного Абсолюта и т. п. Следует особо подчеркнуть, что все эти отвлеченные рассуждения были практически исключительным достоянием брахманов, которые ревниво оберегали свою монополию на образование, изучение и комментирование священных текстов. Монополия брахманов на знание со временем вызывала все большее недовольство со стороны соперничавших с ними кшатриев, чей высокий политический статус и чья реальная и возраставшая власть питали это недовольство. Оно было тем более основательным, что формально кшатрии как дваждырожденные имели право проникать в глубинные тайны религиозно-философской мудрости.
Философские поиски авторов упанишад, к которым постепенно приобщались помимо брахманов и некоторые кшатрии, приобретавшие все большую значимость в ходе усиления политической власти и централизованной администрации, оказывали определенное воздействие на всю атмосферу духовной жизни древней Индии. Безусловный авторитет и монопольные позиции брахманов ослабевали. Естественным следствием этого было появление новых религиозно-философских течений и направлений, у истоков которых стояли проповедники-шраманы, имевшие сравнительную независимость мысли и порой даже отрицавшие святость вед или стремившиеся поколебать систему варн. Всех этих шраманов объединяла оппозиционность традиционному брахманизму, но между собой они расходились весьма значительно: одни из них видели свой идеал в аскезе, другие – в фатализме, третьи – в настойчивых поисках спасения. К числу сторонников последнего из этих направлений нужно сгнести буддистов, последователей Будды, т. е. легендарного вероучителя Гаутамы Шакьямуни, проповедовавшего в VI в. до н. э. и призывавшего своих сторонников постичь четыре священные истины: мир – страдание; страдание – от страстей и желаний; освобождение от страданий – в нирване; существует восьмеричный путь праведной жизни, следуя которому и отказываясь от всего мирского каждый может достичь нирваны.
Как и другие философско-религиозные учения той поры, буддизм объективно разрушал варновые основы социальной структуры, уравнивая всех своих последователей перед высшей вечностью великой нирваны. И поскольку именно это учение наиболее быстро и очевидно завоевывало популярность в народе в начале второй половины I тысячелетия до н. э., его сочли за благо поддержать правители впервые созданной на территории Индии империи Маурьев. Именно в буддизме они видели идеологию, которая могла бы способствовать интеграции социально-политической структуры страны. Забегая вперед, можно сказать, что буддизм как религиозно-философская доктрина не стал такой идеологией. Не исключено, что это обстоятельство, наряду с другими, сыграло свою роль в слабости и недолговечности империи Маурьев. Впрочем, справедливости ради стоит заметить, что и альтернативные буддизму доктрины, число которых в древней Индии было не малым, не обладали желанными для правителей потенциями. И это, как упоминалось, сыграло свою роль в формировании специфики политической системы и как бы противостоявшей ей социальной структуры Индии, как древней, так и средневековой.
Глава 10
Древняя Индия: политическая система и социальная структура
Захватив в 317 г. до н. э. власть в Пенджабе и решительно очистив эту часть Индии от остатков греко-македонских гарнизонов, Чандрагупта, как упоминалось, на развалинах державы Нандов создал новое государство Маурьев, которое стало быстро расширять свои пределы. Особых успехов в этом добился преемник Чандрагупты Биндусара, который простер пределы государства, превратившегося в одну из крупнейших империй мира, почти на всю территорию Индостана и на часть земель Афганистана. Его сын и внук Чандрагупты Ашока (268–231 гг. до н. э.) продолжил эти успешные завоевания, сокрушив сопротивление государства Калинги на востоке Индии.
Империя Маурьев, охватив в результате этих завоеваний почти весь Индостан, за исключением крайнего юга, подчинила себе наряду с высокоразвитыми территориями долины Ганга или Пенджаба множество населенных отсталыми племенами периферийных районов, которые именно благодаря включению их в единую политическую суперсистему получили мощный толчок для своего развития в рамках уже сложившейся древнеиндийской культуры и социальной структуры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192
В сфере аграрных отношений тоже очень большую роль играло государство, которое выступало как верховный распорядитель земельного фонда. Государство регулировало подати и повинности населения. Есть основания считать, что наряду с общинными землями существовали обширные царские хозяйства типа царско-храмовых земель, характерных для ближневосточной древности. Земли в этих хозяйствах обрабатывались либо рабами и наемниками-кармакарами, статус которых был достаточно близок к рабскому, либо арендаторами из числа неимущих и преимущественно выходцев из низших слоев общества. Существовало и должностное землевладение; земли здесь тоже обрабатывались зависимыми или арендаторами. Но основной формой землевладения была все-таки община, подробнее о которой будет сказано ниже.
Экономическая интеграция, способствовавшая политической консолидации индийцев в середине I тысячелетия до н. э., была важным фактором, но не единственным и даже не самым главным. Много большую роль в консолидации индийцев как этноса и тем более индийской цивилизации как великой социокультурной цельности сыграли процессы, протекавшие в это время в духовно-религиозной сфере и на тысячелетия определившие облик всей культуры Индии, духовные ценности ее цивилизации. Эти процессы начались с того, что древние веды стали обрастать уже упоминавшимися толкованиями и комментариями, которые энергично разрабатывались усилиями жрецов различных брахманских каст. На базе активных религиозных поисков возникали сложные философские построения – прежде всего упанишады, в которых дебатировались проблемы бытия и небытия, жизни и смерти, первопричины сущего, верховного Абсолюта и т. п. Следует особо подчеркнуть, что все эти отвлеченные рассуждения были практически исключительным достоянием брахманов, которые ревниво оберегали свою монополию на образование, изучение и комментирование священных текстов. Монополия брахманов на знание со временем вызывала все большее недовольство со стороны соперничавших с ними кшатриев, чей высокий политический статус и чья реальная и возраставшая власть питали это недовольство. Оно было тем более основательным, что формально кшатрии как дваждырожденные имели право проникать в глубинные тайны религиозно-философской мудрости.
Философские поиски авторов упанишад, к которым постепенно приобщались помимо брахманов и некоторые кшатрии, приобретавшие все большую значимость в ходе усиления политической власти и централизованной администрации, оказывали определенное воздействие на всю атмосферу духовной жизни древней Индии. Безусловный авторитет и монопольные позиции брахманов ослабевали. Естественным следствием этого было появление новых религиозно-философских течений и направлений, у истоков которых стояли проповедники-шраманы, имевшие сравнительную независимость мысли и порой даже отрицавшие святость вед или стремившиеся поколебать систему варн. Всех этих шраманов объединяла оппозиционность традиционному брахманизму, но между собой они расходились весьма значительно: одни из них видели свой идеал в аскезе, другие – в фатализме, третьи – в настойчивых поисках спасения. К числу сторонников последнего из этих направлений нужно сгнести буддистов, последователей Будды, т. е. легендарного вероучителя Гаутамы Шакьямуни, проповедовавшего в VI в. до н. э. и призывавшего своих сторонников постичь четыре священные истины: мир – страдание; страдание – от страстей и желаний; освобождение от страданий – в нирване; существует восьмеричный путь праведной жизни, следуя которому и отказываясь от всего мирского каждый может достичь нирваны.
Как и другие философско-религиозные учения той поры, буддизм объективно разрушал варновые основы социальной структуры, уравнивая всех своих последователей перед высшей вечностью великой нирваны. И поскольку именно это учение наиболее быстро и очевидно завоевывало популярность в народе в начале второй половины I тысячелетия до н. э., его сочли за благо поддержать правители впервые созданной на территории Индии империи Маурьев. Именно в буддизме они видели идеологию, которая могла бы способствовать интеграции социально-политической структуры страны. Забегая вперед, можно сказать, что буддизм как религиозно-философская доктрина не стал такой идеологией. Не исключено, что это обстоятельство, наряду с другими, сыграло свою роль в слабости и недолговечности империи Маурьев. Впрочем, справедливости ради стоит заметить, что и альтернативные буддизму доктрины, число которых в древней Индии было не малым, не обладали желанными для правителей потенциями. И это, как упоминалось, сыграло свою роль в формировании специфики политической системы и как бы противостоявшей ей социальной структуры Индии, как древней, так и средневековой.
Глава 10
Древняя Индия: политическая система и социальная структура
Захватив в 317 г. до н. э. власть в Пенджабе и решительно очистив эту часть Индии от остатков греко-македонских гарнизонов, Чандрагупта, как упоминалось, на развалинах державы Нандов создал новое государство Маурьев, которое стало быстро расширять свои пределы. Особых успехов в этом добился преемник Чандрагупты Биндусара, который простер пределы государства, превратившегося в одну из крупнейших империй мира, почти на всю территорию Индостана и на часть земель Афганистана. Его сын и внук Чандрагупты Ашока (268–231 гг. до н. э.) продолжил эти успешные завоевания, сокрушив сопротивление государства Калинги на востоке Индии.
Империя Маурьев, охватив в результате этих завоеваний почти весь Индостан, за исключением крайнего юга, подчинила себе наряду с высокоразвитыми территориями долины Ганга или Пенджаба множество населенных отсталыми племенами периферийных районов, которые именно благодаря включению их в единую политическую суперсистему получили мощный толчок для своего развития в рамках уже сложившейся древнеиндийской культуры и социальной структуры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192