Д. Бонч-Бруевича) также ведется наблюдение.
В середине января к В. Д. Бонч-Бруевичу явился солдат, георгиевский кавалер Я. Н. Спиридонов, и рассказал, что ему поручили выследить и взять живым (или убить) В. И. Ленина и обещали за это 20 тысяч рублей.
Выяснилось, что во главе заговора стояли деятели «Петроградского союза георгиевских кавалеров»: председатель «Союза» старший унтер-офицер А. Ф. Осьминин, подпоручик Г. Г. Ушаков (в прошлом адъютант командующего Московским военным округом полковника А. Е. Грузинова), капитан А. М. Зинкевич, военный врач М. В. Некрасов (брат бывшего министра Временного правительства Н. В. Некрасова), вольноопределяющийся Н. И. Мартьянов и другие.
По словам Я. Н. Спиридонова, заговорщики имели сведения о том, что В.И. Ленин часто приезжает на квартиру В.Д. Бонч-Бруевича, в дом № 57 по Херсонской улице, неподалеку от Перекупного переулка, где проживала и содержала небольшую лавку знакомая Осьминина – некая О.В. Салова. Осьминин предложил Саловой принять в ее лавку приказчиком солдата Спиридонова, который мог бы, находясь поблизости от квартиры Бонч-Бруевича, проследить за появлением там В.И. Ленина. Салова отказалась. Тогда Осьминин попросил ее познакомиться с домашней работницей Бонч-Бруевича и выяснить через нее, когда у них бывает В. И. Ленин, но опять получил отказ. Спиридонов попытался устроиться дворником в доме, где жил Бонч-Бруевич, и некоторое время сам следил за ним. В конце концов, у него заговорила совесть, и он решил рассказать обо всем Бонч-Бруевичу.
В связи с показаниями Спиридонова в ночь на 22 января Чрезвычайная комиссия по охране города Петрограда произвела одновременно аресты Саловой, Ушакова, Некрасова, Зинкевича и Мартьянова. Осьминин был арестован на следующий день в помещении «Союза георгиевских кавалеров» по Захарьевской улице, 14. Здесь же были найдены бомбы, гранаты и несколько винтовок.
Задержанные Ушаков, Осьминин, Некрасов и другие заговорщики сознались в том, что разрабатывали план нападения на В. И. Ленина, с тем чтобы захватить его в качестве заложника (или, как показал Спиридонов, убить). На вопрос, с какой целью они замышляли это злодеяние, подпоручик Ушаков ответил, что они хотели таким путем заставить большевиков прекратить борьбу с контрреволюцией.
Заговорщики принадлежали к группе военной молодежи, связанной в прошлом с «Комитетом спасения родины и революции» и «Союзом защиты Учредительного собрания». Арестованные раскаивались в своей деятельности, а Ушаков заявил, что теперь он осознал свое заблуждение и что «все те ложные сведения, которые в изобилии он получал на фронте против большевиков из буржуазной прессы, теперь совершенно выветрились из его души». Официальное сообщение об аресте этой антисоветской группы заканчивалось так: «Являются ли эти слова (слова Ушакова. – Д. Г.) только отводом или искренним заявлением, судить пока трудно, но несомненно, что этот молодой человек, бывший адъютант главнокомандующего Московским округом полковника Грузинова, отличавшийся большой храбростью и решительностью во время Февральской революции, переживает большую душевную тревогу».
В. Д. Бонч-Бруевич впоследствии рассказывал: «По логике вещей все главные виновники покушения, конечно, должны были быть немедленно расстреляны, но в революционное время действительность и логика вещей делают огромные, совершенно неожиданные зигзаги, казалось бы, ничем не предусмотренные. Когда следствие уже было закончено, вдруг была получена депеша из Пскова, что немцы двинулись в наступление… Все дела отпали в сторону. Принялись за мобилизацию вооруженного пролетариата для отпора немцам.
Как только было распубликовано ленинское воззвание «Социалистическое отечество в опасности!», из арестных комнат Смольного пришли письма покушавшихся на жизнь Владимира Ильича, просивших отправить их на фронт на броневиках для авангардных боев с наседавшим противником.
Я доложил об этих письмах Владимиру Ильичу, и он, всегда забывавший о себе, в мгновение ока сделал резолюцию: «Дело прекратить. Освободить. Послать на фронт».
И вот те, которые еще вчера были у нас на следствии и сидели под строгим арестом, ожидая неминуемого расстрела, спешили броситься в головной ударной группе в атаку на немцев.
Громадное благородство было проявлено здесь Владимиром Ильичом…
Что может быть более возвышенным, чем этот поступок действительно революционного бойца и глубоко проникновенного социалиста, каким всегда был Владимир Ильич?»
* * *
Между тем в недрах вражеского подполья готовились новые террористические акты.
20 июня 1918 г. в Петрограде проходили рабочие собрания в связи с кампанией перевыборов в Советы. На этих собраниях выступали виднейшие деятели большевистской партии, в том числе член президиума Петроградского Совета, комиссар по делам печати, пропаганды и агитации В. Володарский. Во время поездки Володарского по городу автомобиль из-за нехватки горючего, остановился на одной из пустынных улиц, недалеко от фарфорового завода. В. Володарский и сопровождавшие его сотрудницы Смольного, Н.А. Богословская и Е.Я. Зорина, выйдя из автомобиля, направились к находившемуся поблизости зданию районного Совета. В это время на улице появился неизвестный, который, по-видимому узнав Володарского, быстро направился к нему и, приблизившись, сделал в него несколько выстрелов в упор, а затем бросился бежать. – За убийцей погнались люди, находившиеся недалеко от места происшествия, но он, бросив бомбу, скрылся. Володарский, смертельно раненный в сердце, скончался на месте.
Убийство В. Володарского вызвало волну негодования. Рабочие готовы были ответить врагам революции их же оружием – террором, но петроградские партийные и советские органы сдерживали рабочих. Узнав об этом, В. И. Ленин писал 26 июня Зиновьеву, Лашевичу и другим петроградским работникам: «Только сегодня мы услыхали в ЦК, что в Питере рабочие хотели ответить на убийство Володарского массовым террором и что вы (не Вы лично, а питерские цекисты или чекисты) удержали.
Протестую решительно!
Мы компрометируем себя: грозим даже в резолюциях Совдепа массовым террором, а когда доходит до дела, тормозим революционную инициативу масс, вполне правильную.
Это не-воз-мож-но!
Террористы будут считать нас тряпками. Время архивоенное. Надо поощрять энергию и массовость террора против контрреволюционеров, и особенно в Питере, пример коего решает» 1.
Обнаружить убийц Володарского тогда не удалось. Расследование, продолжавшееся до 28 февраля 1919 г., не дало результатов.
В пятницу 30 августа 1918 года в десятом часу утра на Дворцовой площади в Петрограде появился велосипедист. Он остановился у дома № 5, где в то время помещались Комиссариат внутренних дел Петроградской коммуны и Чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
В середине января к В. Д. Бонч-Бруевичу явился солдат, георгиевский кавалер Я. Н. Спиридонов, и рассказал, что ему поручили выследить и взять живым (или убить) В. И. Ленина и обещали за это 20 тысяч рублей.
Выяснилось, что во главе заговора стояли деятели «Петроградского союза георгиевских кавалеров»: председатель «Союза» старший унтер-офицер А. Ф. Осьминин, подпоручик Г. Г. Ушаков (в прошлом адъютант командующего Московским военным округом полковника А. Е. Грузинова), капитан А. М. Зинкевич, военный врач М. В. Некрасов (брат бывшего министра Временного правительства Н. В. Некрасова), вольноопределяющийся Н. И. Мартьянов и другие.
По словам Я. Н. Спиридонова, заговорщики имели сведения о том, что В.И. Ленин часто приезжает на квартиру В.Д. Бонч-Бруевича, в дом № 57 по Херсонской улице, неподалеку от Перекупного переулка, где проживала и содержала небольшую лавку знакомая Осьминина – некая О.В. Салова. Осьминин предложил Саловой принять в ее лавку приказчиком солдата Спиридонова, который мог бы, находясь поблизости от квартиры Бонч-Бруевича, проследить за появлением там В.И. Ленина. Салова отказалась. Тогда Осьминин попросил ее познакомиться с домашней работницей Бонч-Бруевича и выяснить через нее, когда у них бывает В. И. Ленин, но опять получил отказ. Спиридонов попытался устроиться дворником в доме, где жил Бонч-Бруевич, и некоторое время сам следил за ним. В конце концов, у него заговорила совесть, и он решил рассказать обо всем Бонч-Бруевичу.
В связи с показаниями Спиридонова в ночь на 22 января Чрезвычайная комиссия по охране города Петрограда произвела одновременно аресты Саловой, Ушакова, Некрасова, Зинкевича и Мартьянова. Осьминин был арестован на следующий день в помещении «Союза георгиевских кавалеров» по Захарьевской улице, 14. Здесь же были найдены бомбы, гранаты и несколько винтовок.
Задержанные Ушаков, Осьминин, Некрасов и другие заговорщики сознались в том, что разрабатывали план нападения на В. И. Ленина, с тем чтобы захватить его в качестве заложника (или, как показал Спиридонов, убить). На вопрос, с какой целью они замышляли это злодеяние, подпоручик Ушаков ответил, что они хотели таким путем заставить большевиков прекратить борьбу с контрреволюцией.
Заговорщики принадлежали к группе военной молодежи, связанной в прошлом с «Комитетом спасения родины и революции» и «Союзом защиты Учредительного собрания». Арестованные раскаивались в своей деятельности, а Ушаков заявил, что теперь он осознал свое заблуждение и что «все те ложные сведения, которые в изобилии он получал на фронте против большевиков из буржуазной прессы, теперь совершенно выветрились из его души». Официальное сообщение об аресте этой антисоветской группы заканчивалось так: «Являются ли эти слова (слова Ушакова. – Д. Г.) только отводом или искренним заявлением, судить пока трудно, но несомненно, что этот молодой человек, бывший адъютант главнокомандующего Московским округом полковника Грузинова, отличавшийся большой храбростью и решительностью во время Февральской революции, переживает большую душевную тревогу».
В. Д. Бонч-Бруевич впоследствии рассказывал: «По логике вещей все главные виновники покушения, конечно, должны были быть немедленно расстреляны, но в революционное время действительность и логика вещей делают огромные, совершенно неожиданные зигзаги, казалось бы, ничем не предусмотренные. Когда следствие уже было закончено, вдруг была получена депеша из Пскова, что немцы двинулись в наступление… Все дела отпали в сторону. Принялись за мобилизацию вооруженного пролетариата для отпора немцам.
Как только было распубликовано ленинское воззвание «Социалистическое отечество в опасности!», из арестных комнат Смольного пришли письма покушавшихся на жизнь Владимира Ильича, просивших отправить их на фронт на броневиках для авангардных боев с наседавшим противником.
Я доложил об этих письмах Владимиру Ильичу, и он, всегда забывавший о себе, в мгновение ока сделал резолюцию: «Дело прекратить. Освободить. Послать на фронт».
И вот те, которые еще вчера были у нас на следствии и сидели под строгим арестом, ожидая неминуемого расстрела, спешили броситься в головной ударной группе в атаку на немцев.
Громадное благородство было проявлено здесь Владимиром Ильичом…
Что может быть более возвышенным, чем этот поступок действительно революционного бойца и глубоко проникновенного социалиста, каким всегда был Владимир Ильич?»
* * *
Между тем в недрах вражеского подполья готовились новые террористические акты.
20 июня 1918 г. в Петрограде проходили рабочие собрания в связи с кампанией перевыборов в Советы. На этих собраниях выступали виднейшие деятели большевистской партии, в том числе член президиума Петроградского Совета, комиссар по делам печати, пропаганды и агитации В. Володарский. Во время поездки Володарского по городу автомобиль из-за нехватки горючего, остановился на одной из пустынных улиц, недалеко от фарфорового завода. В. Володарский и сопровождавшие его сотрудницы Смольного, Н.А. Богословская и Е.Я. Зорина, выйдя из автомобиля, направились к находившемуся поблизости зданию районного Совета. В это время на улице появился неизвестный, который, по-видимому узнав Володарского, быстро направился к нему и, приблизившись, сделал в него несколько выстрелов в упор, а затем бросился бежать. – За убийцей погнались люди, находившиеся недалеко от места происшествия, но он, бросив бомбу, скрылся. Володарский, смертельно раненный в сердце, скончался на месте.
Убийство В. Володарского вызвало волну негодования. Рабочие готовы были ответить врагам революции их же оружием – террором, но петроградские партийные и советские органы сдерживали рабочих. Узнав об этом, В. И. Ленин писал 26 июня Зиновьеву, Лашевичу и другим петроградским работникам: «Только сегодня мы услыхали в ЦК, что в Питере рабочие хотели ответить на убийство Володарского массовым террором и что вы (не Вы лично, а питерские цекисты или чекисты) удержали.
Протестую решительно!
Мы компрометируем себя: грозим даже в резолюциях Совдепа массовым террором, а когда доходит до дела, тормозим революционную инициативу масс, вполне правильную.
Это не-воз-мож-но!
Террористы будут считать нас тряпками. Время архивоенное. Надо поощрять энергию и массовость террора против контрреволюционеров, и особенно в Питере, пример коего решает» 1.
Обнаружить убийц Володарского тогда не удалось. Расследование, продолжавшееся до 28 февраля 1919 г., не дало результатов.
В пятницу 30 августа 1918 года в десятом часу утра на Дворцовой площади в Петрограде появился велосипедист. Он остановился у дома № 5, где в то время помещались Комиссариат внутренних дел Петроградской коммуны и Чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110