Карцев и Толик измерили расстояние от гроба до стенок фургона и стали отрезать и обрубать лишние куски от брусков...
А потом Карцев и Толик загнали бруски между гробом и стенками фургона. Загнали плотно, чтобы гроб не сползал при движении.
И встали. Один по одну сторону, другой — по другую...
В темном проеме фургона они стояли над гробом Сереги Пушкарева, опустив головы.
Прислонившись лицом к борту, беззвучно плакала Лена.
— Все... — сказал Карцев.
* * *
По трассе Рязань — Москва шли две голубые «шкоды» с серебристыми фургонами. Несмотря на яркий солнечный день, «шкоды» шли с включенными фарами и зажженными бортовыми огнями...
Впереди шел Карцев. За ним, за рулем Серегиной машины, — Толик.
На контрольном посту рязанского ГАИ старший лейтенант милиции, который помогал Карцеву, Лене и Толику, говорил по селектору:
— Передай всем постам до Москвы: две «шкоды» с включенным светом, фургоны «алка» — не останавливать. Пусть идут... Запиши номера машин и фургонов...
Километр за километром катились «шкоды» к Москве... Они проходили какие-то посты ГАИ, и сидящие в высоких застекленных будках милиционеры отмечали их прохождение по трассе...
На узкой обочине стояла «шкода» с молдавскими номерами.
Около нее были разбросаны инструменты, валялся ватник. Два колеса от тягача вылезли косо в сторону...
Машина стояла на домкрате. Грязный измученный водитель в отчаянии маялся у фургона, по которому шла надпись огромными буквами: «Молдовощпром».
Он увидел две идущие «шкоды» с включенными фарами и отчаянно замахал руками.
«Шкоды» начали притормаживать, съезжать с трассы.
Карцев медленно вылез из кабины. Спрыгнул на землю Толик. Подошел к отцу. Лена осталась сидеть в кабине... Молдавский водитель бросился к Карцеву и Толику.
— Мужики!.. Не поможете?..
— Что у тебя? — спросил Карцев.
— Полуось полетела!..
Несколько секунд Карцев невидяще смотрел на молдаванина, потом повернулся к Толику:
— У тебя ключи дяди Сережи?
— Вот... — Толик показал связку ключей.
— Вот этим, большим, открой нижний багажник в своей машине. Дай ему полуось. Дядя Сережа всегда возил с собой полуось...
Толик открыл багажник Ссрегиной «шкоды», порылся в куче нужного железного барахла и нашел длинную полуось, завернутую в промасленную тряпку. Закрыл багажник на замок и принес полуось молдаванину.
— Ну, мужики!.. — восхищенно сказал тот и стал лихорадочно доставать из кармана деньги. — Ну, спасибо! Ну, выручили! За полуось-то, ребята... Четвертачок хоть возьмите! Братцы!..
— Спрячь... — тихо сказал Карцев. — Недавно на трассе?
— Точно! А вы откуда узнали?
— Больно громко радуешься...
Карцев пошел к своей машине. Толик — за ним. У самой кабины Толик остановил отца:
— Папа... пока вы оформляли документы в больнице, я позвонил Лизе. Я ей все сказал... Она ждет нас... — И Толик показал глазами на кабину, в которой сидела Лена.
Карцев усталой рукой погладил Толика по лицу.
— Хорошо, сынок. Трогай потихоньку. Не торопись... Не рви.
* * *
Когда впереди показался до боли знакомый Карцеву щит с надписью «До Москвы 65 км», Лена сидела уже в своей старенькой замшевой курточке с уложенной сумкой на коленях.
Она положила руку на плечо Карцеву и показала на щит. Карцев сбросил скорость, проглотил комок.
— Притормози, Витя.
Медленно надвигался на них зеленый щит.
— Останови.
И Карцев остановил машину у самого щита.
— Не уходи, — хрипло сказал Карцев. — Не бросай меня.
Лена судорожно вздохнула, горько улыбнулась сквозь слезы:
— Хорошо. И ты не бросай меня, пожалуйста...
Подбежал обеспокоенный Толик:
— Что-нибудь случилось?
— Все нормально, сынок. Едем.
Толик побежал к своей машине, а Карцев включил первую передачу, и зеленый щит, на котором было написано, что до Москвы осталось всего шестьдесят пять километров, стал уплывать назад, все быстрее и быстрее уменьшаясь в размерах...
А потом трасса пошла чуть влево, и зеленый щит совсем исчез за поворотом.
1979 г.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17