— Он слабо пошевелил руками, будто ребенок. — Вот я и спасся.
Ребел хотелось плакать.
— О, Джонамон! Ну и чего вы добились? Они могли вас убить!
Джонамон ухмыльнулся, и на миг Ребел увидела молодого алчного человека со старой голограммы.
— По крайней мере, я бы умер в благодати.
Уайет тянул Ребел за собой:
— Солнышко, у нас нет времени.
— Без Джонамона я никуда не пойду.
— Гм. — Уайет задумчиво хрустнул пальцами, его губы двигались в беззвучном споре с самим собой. — Хорошо, — наконец согласился он. — Бери его за одну руку, а я возьму за другую.
* * *
Они медленно продвигались вниз по коридору, старик плыл посередине. От боли Джонамон раскрыл рот и прикрыл глаза. Он не пытался разговаривать. Видя маску карателя на лице Уайета, жители резервуара обходили их стороной.
— Здесь близко постоялый двор королевы Розлин, — сказал Уайет. — Она хищная старая ведьма, но хранит кучу психосхем. Если где-то здесь и есть больница, то у нее.
Красный трос вывел их на темную улицу с единственными ярко освещенными воротами. Люди входили и выходили. Ребел догадалась, что сюда-то они и шли.
У ворот им преградила путь сухощавая женщина с костлявыми плечами и маленькими черными сосками.
— Все забито! Все забито! — закричала она. — Мест нет, идите отсюда!
Она даже не взглянула на Джонамона, который к тому времени потерял сознание.
Не говоря ни слова, Уайет отдал ей браслеты с одной руки. Женщина многозначительно посмотрела на них и перевела взгляд на другую руку Уайета. Он нахмурился:
— Не будь жадиной, Розлин.
— Ладно, — ответила Розлин. — Сделаем для вас исключение.
Браслеты исчезли, и женщина провела всю компанию во двор.
Здесь царил великий беспорядок. Повсюду висели санитарные тросы. Их занимали раненые — крутые мальчики и крутые девочки, временные каратели, религиозные фанатики без краски на лице и даже один крепко связанный сумасшедший. В воздухе густо летали капли крови, мусор и огрызки бинтов. Но среди раненых расхаживали люди в раскраске врачей, и их программы, судя по всему, были составлены достаточно квалифицированно. Розлин остановила одного из них и сказала:
— Примите этого старикана в первую очередь. Его друзья заплатили.
Техник сухо кивнул и унес Джонамона. Розлин улыбнулась:
— Видите? Спросите кого хотите, Розлин платит добром за добро. Но вам надо уйти. У меня нет места для зевак.
И она стала гнать Ребел и Уайета со двора.
По дороге к выходу Ребел увидела вдруг знакомое лицо. Она схватила Уайета за руку и показала пальцем.
— Смотри! Это же…
На тросе висел Максвелл, он был в обмороке. Обозначающая принадлежность к полиции красная полоса размазалась по красивому, будто выточенному лицу.
Розлин увидела жест Ребел и рассмеялась:
— Еще один приятель? Придется тебе завести других, которые не лезут на рожон. Но с этим все в порядке. Может, останется без зуба. А вообще у него просто гистаминная реакция от укусов пчел. — Они подошли к воротам. — Его привела молодая женщина. Хорошенькая такая малышка. — Розлин захихикала. — Кажется, она от него без ума.
— Да? — равнодушно сказала Ребел. — Каких только дур не бывает.
* * *
Они пробирались по пустым коридорам, вдали от центра поселка и отодвинувшегося атмосферного фронта урагана.
— Уайет, — после долгого молчания спросила Ребел, — неприятности Джонамона — следствие недостатка кальция, да?
— Неприятности Джонамона — следствие того, что он старый упрямый пень. В этот раз он выживет, но рано или поздно подохнет!
— Нет, правда, — настаивала Ребел. — Я хочу сказать, что, как и болезни почек, его недомогание — следствие недостатка кальция. Если хоть какое-то время понаблюдать за ним, видно, что у него мышечные судороги, дыхание прерывистое… Так почему он не лечится?
Они приближались к стене резервуара. Здесь было холоднее, чем во внутренней части. Уайет притормозил и поплыл по узкой боковой дорожке. Ребел двигалась следом.
— Это неизлечимо. Проживешь с год в невесомости, и обратной дороги нет. Восстановить ничего нельзя. Не торопись, скоро поворот.
— Но это так просто. Можно вырастить разновидность коралловых полипов, способных жить в крови. На первом этапе они будут плавать свободно, на втором — внедряться в костную ткань. Когда они умрут, останется кусочек известняка.
— Коралловые рифы в костях? — Уайет был поражен.
— Так делают у меня на родине.
— Интересная цивилизация на твоей родине, солнышко, — заметил Уайет. — Когда-нибудь ты расскажешь мне о ней побольше. А сейчас… Вот мы и пришли.
Они вошли в совершенно темный коридор, освещенный только цветами. Мусор здесь лежал огромными, нетронутыми кучами. Вокруг не было ни души.
Уайет молча пошел вниз по коридору, он искал какую-то дверь. Обнаружив ее, Уайет остановился и стал стучать в стену.
— Это двор короля Уизмона. Здесь есть то, что нам надо.
— Что?
— Потайной шлюз.
Глава 4. ЛОНДОНГРАД
— Боюсь, вы опоздали. Придется вам уйти.
Король Уизмон выплыл на середину двора, глаза его были закрыты. В противоположность жилистым крутым ребятам, которые провели Ребел и Уайета во двор по извилистым переходам и теперь стояли на страже, Уизмон был непомерно толст. Такая тучность возможна лишь в невесомости. Даже при силе тяжести вполовину меньше земной Уизмону угрожала бы перегрузка сердца, смещение внутренних органов, перенапряжение мышц и костей и коллапс легких. Его руки не могли сойтись на выпяченном брюхе, на коже виднелись красные пятна. Похожие на бесформенные клецки ноги и свисающий живот закрывали промежность, придавая Уизмону вид огромного бесполого шара.
— Нам надо смыться, прежде чем нагрянет полиция! — Ребел показала ему браслеты. — Мы заплатим!
Не открывая глаз, Уизмон сказал:
— Сегодня мне уже пять раз платили за пользование шлюзом. Этого достаточно. Шлюз для меня единственный источник дохода, и я не хочу привлекать к нему внимание. Жадность фраера сгубила.
— Привет, Уизмон, — сказал Уайет. — У тебя нет времени для старого друга?
Глаза толстяка вдруг широко открылись. Это были яркие, блестящие темные глаза.
— А! Наставник! Прости, что не узнал: я спал. — Король замахал бессильной пухлой ручкой на стражу. — Уходите. Этот парень свой в доску. Он не сделает мне ничего плохого.
С недоверчивым, но послушным видом крутые ребята отошли в глубину двора и пропали с глаз.
На миг к Ребел вернулись способности Эвкрейши, и внезапное озарение помогло ей понять, о чем говорили движения мышц лица, выражение глаз и странная, деланная усмешка Уизмона… Это не человек. Это видоизмененный и преобразованный мозг. В темных глазах Уизмона отражалась слишком быстрая для человека, опирающаяся на проницательность и чутье игра ума. Его мысли — бесконечная лавина догадок и умозаключений, которая разрушила бы обыкновенную человеческую личность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
Ребел хотелось плакать.
— О, Джонамон! Ну и чего вы добились? Они могли вас убить!
Джонамон ухмыльнулся, и на миг Ребел увидела молодого алчного человека со старой голограммы.
— По крайней мере, я бы умер в благодати.
Уайет тянул Ребел за собой:
— Солнышко, у нас нет времени.
— Без Джонамона я никуда не пойду.
— Гм. — Уайет задумчиво хрустнул пальцами, его губы двигались в беззвучном споре с самим собой. — Хорошо, — наконец согласился он. — Бери его за одну руку, а я возьму за другую.
* * *
Они медленно продвигались вниз по коридору, старик плыл посередине. От боли Джонамон раскрыл рот и прикрыл глаза. Он не пытался разговаривать. Видя маску карателя на лице Уайета, жители резервуара обходили их стороной.
— Здесь близко постоялый двор королевы Розлин, — сказал Уайет. — Она хищная старая ведьма, но хранит кучу психосхем. Если где-то здесь и есть больница, то у нее.
Красный трос вывел их на темную улицу с единственными ярко освещенными воротами. Люди входили и выходили. Ребел догадалась, что сюда-то они и шли.
У ворот им преградила путь сухощавая женщина с костлявыми плечами и маленькими черными сосками.
— Все забито! Все забито! — закричала она. — Мест нет, идите отсюда!
Она даже не взглянула на Джонамона, который к тому времени потерял сознание.
Не говоря ни слова, Уайет отдал ей браслеты с одной руки. Женщина многозначительно посмотрела на них и перевела взгляд на другую руку Уайета. Он нахмурился:
— Не будь жадиной, Розлин.
— Ладно, — ответила Розлин. — Сделаем для вас исключение.
Браслеты исчезли, и женщина провела всю компанию во двор.
Здесь царил великий беспорядок. Повсюду висели санитарные тросы. Их занимали раненые — крутые мальчики и крутые девочки, временные каратели, религиозные фанатики без краски на лице и даже один крепко связанный сумасшедший. В воздухе густо летали капли крови, мусор и огрызки бинтов. Но среди раненых расхаживали люди в раскраске врачей, и их программы, судя по всему, были составлены достаточно квалифицированно. Розлин остановила одного из них и сказала:
— Примите этого старикана в первую очередь. Его друзья заплатили.
Техник сухо кивнул и унес Джонамона. Розлин улыбнулась:
— Видите? Спросите кого хотите, Розлин платит добром за добро. Но вам надо уйти. У меня нет места для зевак.
И она стала гнать Ребел и Уайета со двора.
По дороге к выходу Ребел увидела вдруг знакомое лицо. Она схватила Уайета за руку и показала пальцем.
— Смотри! Это же…
На тросе висел Максвелл, он был в обмороке. Обозначающая принадлежность к полиции красная полоса размазалась по красивому, будто выточенному лицу.
Розлин увидела жест Ребел и рассмеялась:
— Еще один приятель? Придется тебе завести других, которые не лезут на рожон. Но с этим все в порядке. Может, останется без зуба. А вообще у него просто гистаминная реакция от укусов пчел. — Они подошли к воротам. — Его привела молодая женщина. Хорошенькая такая малышка. — Розлин захихикала. — Кажется, она от него без ума.
— Да? — равнодушно сказала Ребел. — Каких только дур не бывает.
* * *
Они пробирались по пустым коридорам, вдали от центра поселка и отодвинувшегося атмосферного фронта урагана.
— Уайет, — после долгого молчания спросила Ребел, — неприятности Джонамона — следствие недостатка кальция, да?
— Неприятности Джонамона — следствие того, что он старый упрямый пень. В этот раз он выживет, но рано или поздно подохнет!
— Нет, правда, — настаивала Ребел. — Я хочу сказать, что, как и болезни почек, его недомогание — следствие недостатка кальция. Если хоть какое-то время понаблюдать за ним, видно, что у него мышечные судороги, дыхание прерывистое… Так почему он не лечится?
Они приближались к стене резервуара. Здесь было холоднее, чем во внутренней части. Уайет притормозил и поплыл по узкой боковой дорожке. Ребел двигалась следом.
— Это неизлечимо. Проживешь с год в невесомости, и обратной дороги нет. Восстановить ничего нельзя. Не торопись, скоро поворот.
— Но это так просто. Можно вырастить разновидность коралловых полипов, способных жить в крови. На первом этапе они будут плавать свободно, на втором — внедряться в костную ткань. Когда они умрут, останется кусочек известняка.
— Коралловые рифы в костях? — Уайет был поражен.
— Так делают у меня на родине.
— Интересная цивилизация на твоей родине, солнышко, — заметил Уайет. — Когда-нибудь ты расскажешь мне о ней побольше. А сейчас… Вот мы и пришли.
Они вошли в совершенно темный коридор, освещенный только цветами. Мусор здесь лежал огромными, нетронутыми кучами. Вокруг не было ни души.
Уайет молча пошел вниз по коридору, он искал какую-то дверь. Обнаружив ее, Уайет остановился и стал стучать в стену.
— Это двор короля Уизмона. Здесь есть то, что нам надо.
— Что?
— Потайной шлюз.
Глава 4. ЛОНДОНГРАД
— Боюсь, вы опоздали. Придется вам уйти.
Король Уизмон выплыл на середину двора, глаза его были закрыты. В противоположность жилистым крутым ребятам, которые провели Ребел и Уайета во двор по извилистым переходам и теперь стояли на страже, Уизмон был непомерно толст. Такая тучность возможна лишь в невесомости. Даже при силе тяжести вполовину меньше земной Уизмону угрожала бы перегрузка сердца, смещение внутренних органов, перенапряжение мышц и костей и коллапс легких. Его руки не могли сойтись на выпяченном брюхе, на коже виднелись красные пятна. Похожие на бесформенные клецки ноги и свисающий живот закрывали промежность, придавая Уизмону вид огромного бесполого шара.
— Нам надо смыться, прежде чем нагрянет полиция! — Ребел показала ему браслеты. — Мы заплатим!
Не открывая глаз, Уизмон сказал:
— Сегодня мне уже пять раз платили за пользование шлюзом. Этого достаточно. Шлюз для меня единственный источник дохода, и я не хочу привлекать к нему внимание. Жадность фраера сгубила.
— Привет, Уизмон, — сказал Уайет. — У тебя нет времени для старого друга?
Глаза толстяка вдруг широко открылись. Это были яркие, блестящие темные глаза.
— А! Наставник! Прости, что не узнал: я спал. — Король замахал бессильной пухлой ручкой на стражу. — Уходите. Этот парень свой в доску. Он не сделает мне ничего плохого.
С недоверчивым, но послушным видом крутые ребята отошли в глубину двора и пропали с глаз.
На миг к Ребел вернулись способности Эвкрейши, и внезапное озарение помогло ей понять, о чем говорили движения мышц лица, выражение глаз и странная, деланная усмешка Уизмона… Это не человек. Это видоизмененный и преобразованный мозг. В темных глазах Уизмона отражалась слишком быстрая для человека, опирающаяся на проницательность и чутье игра ума. Его мысли — бесконечная лавина догадок и умозаключений, которая разрушила бы обыкновенную человеческую личность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77