Впрочем, внизу все может оказаться иначе. Однако о том, что могло случиться на этой опасной стоянке у подветренного берега, если бы вдруг разразился шквал, лучше было не думать. Видимо, Рэмсботтома, после того, как он сделал дело, не заботила судьба его маленького судна.
– Эгей! Эгей!
Кто-то окликнул их через рупор с борта другого корабля. Хорнблоуэр взял громкоговоритель, висевший рядом со штурвалом, и закричал в ответ:
– Я адмирал лорд Хорнблоуэр на службе Его величества короля Великобритании. Я поднимаюсь на борт.
Когда он забрался на палубу «Хелмонда», было уже достаточно темно, поэтому его встретили при свете пары фонарей. Капитан, приветствовавший его, был полный человек, превосходно говоривший по-английски, с заметным акцентом, надо было полагать, голландским.
– Не слишком-то вы торопились, сэр, – резко начал он. Неподходящий тон для обращения к офицеру королевского флота, и уж тем более к адмиралу и пэру.
– Был бы благодарен, если бы вы не забывали о вежливости, – отрезал Хорнблоуэр, чувствуя себя задетым.
Двое рассерженных людей рассматривали друг друга при неверном свете фонарей. Затем голландец осознал, что ему лучше не давать волю плохому настроению в разговоре с тем, кто, кроме всего прочего, может в этом уединенном месте подкрепить силой любой приказ, который ему заблагорассудится отдать.
– Прошу вас, спустимся вниз, сэр, – произнес он. – Может быть, стаканчик шнапса?
Каюта, в которой Хорнблоуэру предложили расположиться, была комфортабельной и хорошо обставленной.
– Я был рад увидеть ваши марсели, сэр, – сказал голландский капитан. – Десять дней я провел в настоящих муках. Мой корабль… мой груз… этот берег…
Эти несвязные слова говорили о том, что ему пришлось пережить, когда он обнаружил, что находится в руках повстанцев, вынужден бросить якорь у подветренного берега с вооруженной охраной на борту.
– Что произошло? – спросил Хорнблоуэр.
– Этот проклятый маленький бриг дал выстрел поперек моего курса, когда я был еще в виду Бонэра. Когда я остановился, они захватили судно. Оставили на борту призовую партию. Я думал, что он – один из ваших, военный корабль. Они привели меня сюда и поставили на якорь. Потом объявилась армия. Отсюда я узнал, что это – не военный корабль, не британский.
– Они забрали ваш груз?
– Точно. Двенадцать девятифунтовых полевых орудий, с лафетами, зарядными ящиками и конной упряжью. Один фургон для боеприпасов. Одна ремонтная подвода с инструментом. Две тысячи ядер. Тонна орудийного пороха в бочонках. Все. – Было очевидно, что датчанин цитирует наизусть из судовой декларации.
– Как они переправили их на берег?
– На плотах. Эти англичане работали как сумасшедшие. И среди них были настоящие моряки.
Приятное дополнение, хотя и сделано оно было крайне неохотно. Скорее всего, они использовали понтоны из бочек. Хорнблоуэр подумал, что сам он, по крайней мере, попытался бы решить проблему доставки груза на берег именно таким образом. Надо полагать, что значительная часть неквалифицированной работы производилась на берегу силами повстанцев, но это вовсе не умаляло сделанного.
– А потом все до одного ушли вместе с пушками? – поинтересовался Хорнблоуэр.
– Все. Не так уж много для двенадцати орудий.
Не так уж много. Экипаж «Абидосской невесты» насчитывал около семидесяти пяти человек – этого, по сути дела, едва хватит для обслуживания двух батарей.
– И оставили на борту венесуэльский караул?
– Да. Вы видели их, когда прибыли. Они удерживали меня здесь, на якоре у подветренного берега.
Это, конечно, было сделано для того, чтобы голландец не смог распространить вести об обмане, которому он подвергся.
– Эти… эти негодяи ничего не знали о кораблях. – голландец продолжал рассказ о своих страданиях. – «Десперейт» тут же стал дрейфовать на якоре. Я вынужден был послать своих собственных людей…
– Вам повезло, что они не сожгли ваш корабль, – сказал Хорнблоуэр. – Еще более повезло, что они не разграбили его. Вы должны радоваться, что не находитесь в тюрьме на берегу.
– Может быть и так, но…
– Как бы то ни было, – произнес Хорнблоуэр, поднимаясь, – вы свободны. Вы можете воспользоваться береговым бризом для отплытия. Завтра вечером вы сможете бросить якорь в Виллемштадте.
– Но мой груз, сэр? Я был задержан. Я подвергался опасности. Флаг моей страны…
– Ваши владельцы вправе поступать так, как сочтут нужным. Как мне известно, этот Рэмсботтом – состоятельный человек. Он может возместить убытки.
– Но… но… – голландец не мог подобрать слова, которые смогли бы правильно выразить его чувство как по отношению к ситуации, в которой он недавно оказался, так и к сдержанному сочувствию Хорнблоуэра.
– Ваше правительство может направить протест, разумеется. Правительству Великой Колумбии, или королю Фердинанду. – Высказывая эти явно нереальные предложения, Хорнблоуэр старался сохранить невозмутимое возражение лица. – Должен поздравить вас, сэр, с тем, что вы счастливо избежали серьезной опасности. Надеюсь, что ваш обратный рейс окажется прибыльным.
Он освободил «Хелмонд» и арестовал «Абидосскую невесту». Это все, что он может сделать в данной ситуации, твердил сам себе Хорнблоуэр, возвращаясь на «Клоринду». Правительства в Европе могут пререкаться о юридических нюансах, если сочтут нужным вникать в эту проблему. Он с трудом мог представить себе, как отнесутся к его действиям Кабинет и Адмиралтейство. Когда он касался в уме этой стороны ситуации, по спине его пробегал легкий холодок страха. Однако адмирал не вправе выказывать свой страх кому-нибудь, и уж точно не такому тупому капитану как сэр Томас Фелл.
– Я был бы признателен, сэр Томас, – сказал он, вновь на палубу «Клоринды», – если вы направите на бриг призовую команду. Не будете ли вы любезны дать указание офицеру, которые вступит в командование, следовать за нами? Мы отправимся назад в Пуэрто-Кабельо так скоро, как это устроит вас.
Возможно, Фелл был недалек, но он был настоящим моряком. Хорнблоуэр вполне мог переложить на него нелегкий труд вести корабль вдоль берега ночью. Береговой бриз, пусть изменчивый и непредсказуемый, каким он может быть, предоставлял им возможность выиграть драгоценные мили, растраченные на уклонение в подветренную сторону. Хорнблоуэр мог спуститься в свою душную кабину и приготовиться ко сну. Это был хлопотливый день, и он чувствовал себя физически усталым. Он лежал в койке, чувствуя, как капли пота стекают у него ребрам, страшно раздражая, и пытался принудить себя не думать больше о сложившейся ситуации. Британская публика с одобрением смотрела на любую борьбу за свободу, в каком бы уголке света она не происходила. Британские добровольцы играли в них свою роль – Ричард Черч возглавил греческое восстание против турок несколько лет тому назад, Кокрейн в этот самый момент сражается на Тихом океане за независимость Южной Америки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84