– Да, сэр. Для этой цели как нельзя лучше подходят роботы-раздатчики из кают-компании.
– Шестирукие?
Гордон по-мальчишески заулыбался:
– Ага, ребята их так называют. Пирс в ответ обнажил крепкие желтые зубы: – Ну что ж, отличный выбор, лейтенант. Правда… Вам не кажется, что они слишком уязвимы? У них все пневматические приводы вылезают из корпуса наружу.
– Но, командор, этот человек спит! И потом. Чтобы повредить пластико-металлические пути воздухоподачи, нужно иметь хотя бы стальные кусачки. А я уверен, что их у него нет.
– А автомат? У него же есть автомат!
– Он заряжен, как и любое другое стрелковое оружие на корабле, мягкими пулями-капсулами. Они могут нанести вред только человеческой плоти.
Пирс задумчиво почесал огромное ухо, заросшее седыми волосами.
– Ну что ж, ладно. Во всяком случае, эти машины имеют все необходимые устройства, и манипуляторы у них, надо сказать, довольно ловкие.
– В ином случае мы стояли бы в очереди за обедами намного дольше, сэр!
Лейтенант и командор засмеялись. Потом Пирс посерьезнел и, склонив седую голову, значительно помолчал.
– Хорошо, – заключил он. – Приступайте к подготовке операции. И не тяните. Кстати, сколько времени длится действие ДХ? Когда проснется наш подопечный?
Гордон посмотрел на часы:
– Через полтора часа.
– Ого! У вас не так уж и много времени на подготовку робота! Торопитесь. Как только все будет готово, рапортуйте мне и выпускайте его в это чертово поле. Удачи!
Стив Гордон вскочил со стула, надел форменный берет, отдал честь командору и чеканным шагом направился к двери.
– Постойте, Гордон.
– Да, сэр?
– Мы с вами решили направить к человеку одного Шестирукого…
– Одного.
– Пошлите двух. Так будет вернее.
ГЛАВА 3
Алекс остервенело продирался сквозь бурелом под днищем звездолета. Фиолетовый свет из люков над головой был почему-то очень ярок, так ярок, что резал глаза, и Алекс все время шел, глядя только вниз. Это страшно раздражало его, мешало передвигаться быстрее, уворачиваться от неожиданных препятствий. Он вынужден был идти наобум, утыкаясь в толстые стволы, запутываясь в непроходимом хитросплетении ветвей, ударяясь головой о корявые суки. Он видел только то, что было у него непосредственно перед носом: белесо-синюю листву, раздвигаемую собственными руками, да пластиковую коробку генератора на груди. Она, эта коробка, выглядывала на свет божий из расстегнутого до пояса комбинезона, и Алекс все собирался остановиться и застегнуться, но никак не мог найти для этого времени.
Он должен был спешить. Там, на заветной полянке, его ждал Микки. Они договорились об этой встрече еще вчера, когда расставались. В общем-то, это был непорядок, чтобы мальчик один шел в лес и ожидал там папу. Но вчера Алекс не мог придумать ничего умнее: они должны были срочно расстаться, это было непреложно, но так же непреложно, обязательно, неотвратимо они должны были и встретиться. И тогда Алекс назначил малышу место – их поляну. Туда, знал Алекс, Микки обязательно найдет дорогу. А уж он – само собой. Он доберется, придет, обязательно придет…
Как он оказался под днищем корабля, Алекс не помнил. Но зато почему-то был уверен, что идет в верном направлении. Он знал, точно знал, что, в каком бы направлении он ни продирался, он непременно выйдет на поляну. По сути дела, ему нужно было только поработать руками и ногами, одолеть эту чащу, и больше ничего. Одолеть, и он окажется рядом с Микки.
Этим своим загадочным свойством бурелом был хорош. Но только этим. Во всем остальном он являл собой отвратительную преграду, потому что не был обычным навалом и сплетением стволов и ветвей. Фиолетовый свет неведомым образом оживлял ветки, суки и траву и заставлял их препятствовать Алексу, строить козни. Трава под ногами не уминалась, а расступалась и крепко охватывала ступни. Алекс сравнительно легко разрывал тонкие длинные стебельки, но это при каждом шаге отнимало лишние силы. Гибкие ветви с разных сторон подлезали ему под мышки, охватывали грудь, сплетались в узлы за спиной. Ему пришлось достать десантный нож, он резал и кромсал живые путы налево и направо, и это порой очень надолго задерживало его на одном месте. Больше всего он опасался толстых сосновых стволов, под которыми ему приходилось пролезать. Они начинали скрипеть и раскачиваться задолго до того, как Алекс доходил до них. А уж как только он нагибался, чтобы подлезть под дерево, оно начинало стонать так страшно, что иной раз он просто не решался нырнуть вперед. Видимо, этого-то фиолетовый свет и добивался: по его разумению, одинокий человек должен был сдрейфить и навсегда остаться в зеленом царстве.
Алекс был с ним не согласен. Несмотря на неимоверные трудности и усталость, он все же шел вперед, уверенно шел и в своем непреклонном марше даже немного сочувствовал фиолетовому властелину. Ведь он хочет от Алекса одного, а получит совсем другое: Алекс дойдет, обязательно дойдет до заветной Миккиной полянки…
Он отдавал дань упорству и могуществу своего противника. Мало того, что фиолетовый свет постоянно и очень изобретательно строил Алексу всевозможные ловушки, он сумел его ранить. Три раза в Алекса вонзались острые суки, и теперь он шел, прихрамывая, а обе раненые руки двигались очень плохо. Больше того, этот свет вдруг стал каким-то особенно резким, и у Алекса невыносимо затрещала голова. Он понимал, что так, с больной головой и ранеными конечностями, он не сможет продержаться долго. Он должен был рано или поздно упасть, чтобы навсегда уснуть в этом буреломе… Но почему-то Алекс не унывал. Он знал, что это только кажется, что он один: на самом деле с ним рядом был кто-то еще, точно был. Невидимый и дружественный. Иначе кто же это так ласково и осторожно, быстро и незаметно обмыл его раны? И кто все время находился рядом, по правую руку, и отдавал Алексу силы, когда он совсем приходил в отчаяние?
Неожиданно он услышал совсем недалекое собачье повизгивание и короткий лай. И понял, что у цели, потому что опять точно знал: незнакомый пес находился на Миккиной полянке. Он прибавил шагу, уверенно ориентируясь теперь на собачьи позывные. Он прошел еще несколько шагов, в последний раз разрубил ножом зеленые силки, продрался через густое сплетение листвы и ветвей и…
Солнце, яркое солнце ударило ему в глаза. И легкий ветерок обласкал разгоряченное лицо, и Микки, его Микки кинулся к нему со всех ног с противоположной стороны поляны, а за ним бросился крупный пес, овчарка-полукровка, с умной мордой, лобастой головой и добрыми карими глазами. Алекс присел на корточки, раскинул руки и принял на себя удар налетевшего, как вихрь, детского тельца. Он уткнулся лицом в мягкое Миккино плечико и почувствовал, как тает за спиной темное царство фиолетового властелина, как уходят из тела боль и усталость, как ровно и сильно бьется враз ожившее сердце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56