По застывшему лицу время от времени пробегала судорога победного торжества — ястреб над растерзанным телом своей жертвы.
Битва стала затихать, когда сумерки опустились над равниной. А когда совсем стемнело, зазвучали робкие звонки вызывного устройства главных ворот — это поодиночке, один за другим, проскальзывали в Гебель-Нахар музыканты полкового оркестра Мигеля де Сандовала. С их возвращением я и братья Гримы могли больше не вести наблюдение за равниной, как поочередно делали до этого. Но только после полуночи, не опасаясь более за судьбу крепости, мы решились покинуть ее стены — забрать тело Мигеля.
Аманда Морган настояла на том, чтобы идти вместе со всеми. Причин отказать ей у нас не нашлось, а вот аргументов в ее пользу оказалось достаточно. Дренаж и восемь часов сна совершили чудо, и здоровью ее более ничего не угрожало. И еще — именно она предложила похоронить Мигеля в земле Дорсая.
Стоимость перелета между мирами была такова, что очень немногие могли позволить себе подобные путешествия, и потому в очень редких случаях тела наших товарищей, погибших на других планетах, хоронили в родной земле. Героический поступок Мигеля решил многое, и Аманда считала, что Дорсай обязан отдать ему последние почести; а в нашем маленьком курьере хватало места и для этого скорбного груза.
Падма и Эль Конде предполагали, что после неудавшейся попытки переворота вряд ли в скором будущем идея революции снова завладеет умами нахарцев. Тщательно продуманная, далеко идущая комбинация Уильяма сорвалась, и теперь у Яна и Кейси появилось право выбора: или оставаться и продолжать исполнение контракта, или — на законном основании — разорвать его.
Глубокая ночь опустилась на равнины Нахара. Расставив на внешних террасах музыкантов нести караульную службу, мы спустились в секретный туннель.
— Эль Конде придется строить для себя новый потайной ход, — усмехнулся Кейси, когда над нашими головами вспыхнуло звездами ночное небо. — Этот, пожалуй, стал национальным памятником.
Легкий ночной ветер, обдувая лица, нес с собой запахи степных трав. Слишком мало времени прошло, чтобы запах тлена и смерти воцарился над полем битвы. Покой, тишина и порядок опустились на эту землю.
Мы дошли до места, где упал Мигель, но тела его не нашли. Ян включил карманный фонарь и, присев на корточки, вдвоем с Кейси стал искать следы. Нам с Амандой оставалось лишь ждать. Братья были настоящими полевыми командирами, и я мог потратить часы на то, что они определяли с одного взгляда.
Через несколько минут они поднялись на ноги, и Ян выключил свой фонарь.
— Он лежал здесь, это совершенно точно, — сказал Кейси. — Такое впечатление, что целая толпа побывала здесь. Думаю, будет нетрудно отыскать, куда они отправились.
Взрыхленная подошвами ног земля, сломанный кустарник — вот следы, которые оставили те, кто унес тело Мигеля, и мы медленно шли по этим следам, таким отчетливым и свежим, что даже я мог без труда читать их в блеклом сиянии мерцающих звезд.
Они все дальше уводили нас от Гебель-Нахара, туда, где когда-то стоял центр армии, где началось свирепое побоище. И чем дальше уходили мы, тем чаще стали попадаться трупы.
Следы оборвались, и на месте, где утром стоял Гвардейский полк, мы нашли Мигеля. Он лежал на вершине холма, что темной, бесформенной при свете звезд массой возвышался на ровной, без конца и края равнине. И только когда Ян снова включил фонарь, мы поняли его истинный смысл и значение. Холм этот, высотой в метр и метра два в основании создала не природа из земли и камня.
Человеческие руки смешали в беспорядочную груду одежду, пояса, позументы... Лежало здесь и оружие, такое древнее, что, наверное, как реликвия передавалось из поколения в поколение. А еще драгоценности: кольца, перстни, цепочки... даже сапоги и туфли.
Но основным материалом рукотворного холма стала одежда: форменные куртки, рубашки, вперемешку с рукавами и воротничками, хранящими знаки отличия, сознательно оторванными их прежними хозяевами от воинских мундиров.
На вершине холма, с лицом, обращенным к звездам, лежал Мигель. После того что я видел на стене космопорта в Нахар-Сити, мне не требовалось объяснений смысла и предназначения сего скорбного монумента. Мигель не сжимал в руках окровавленного меча — gaita gallega покоилась на его груди, а под ним было leto de muerte — настоящее leto de muerte, ложе Героя, созданное из самого дорогого, что принадлежало тем, кто сегодня убивал и защищал его.
В скорбном молчании застыли мы и, склонив головы, долго стояли так, пока не заговорил Кейси:
— Ты все еще хочешь забрать его домой, Аманда?
— Нет. — Слово, как слабый вздох, сорвалось с ее губ. — Нет, здесь теперь его дом.
Мы вернулись в Гебель-Нахар, оставив мертвое тело Мигеля лежать окруженным почетным караулом других мертвых тел.
На рассвете у ворот крепости стали собираться вчерашние мятежники. Они просили вновь принять их на службу и были удивительно покорны и даже угодливы.
А уже на следующий день мы с Амандой попрощались с крепостью — нас ждал Дорсай. Кейси и Ян оставались, чтобы выполнить до конца условия контракта, и, судя по всему, это решение не должно было вызвать какие-либо проблемы.
Падма тоже покидал Гебель-Нахар, и снова мы, вместе с провожающими нас братьями Гримами, собрались в космопорте — у стены с картиной leto de muerte.
— Теперь я, кажется, понимаю, — сказала Аманда после мгновений тишины. Она слегка коснулась стоящих по обе стороны от нее Кейси и Яна. — Мы скоро вернемся, — предупредила она, уводя их за собой.
Я остался с Падмой.
— Понимает? — немного удивленно повторил я. — Что понимает, идею leto de muerte?
— Думаю, не это, — тихо ответил мне Падма. — Думаю, понимает, ради чего жил и что хотел от этой жизни Мигель... А главное, что эта жизнь значит для нее, значит для всех, включая и нас с тобой.
Я почувствовал, как холод пробежал по моей спине.
— Для меня?
— И для тебя тоже, потому что треснул созданный тобой самим панцирь скорби от горькой утраты, в который ты заковал свою душу. Сейчас в ней поселился Мигель, и теперь душа твоя сможет снова стать открытой людям.
— Неужели вы так думаете? — произнес я и, не желая услышать ответа, поспешно сменил тему:
— Мне нужно идти, готовить корабль. Пойдемте со мной.
Падма покачал головой:
— Нет, пожалуй, я должен сказать вам всем до свидания. Много неотложных дел накопилось за это время, пора вспомнить и о них. Поэтому я говорю слова прощания, а ты передай их своим товарищам.
— Тогда до свидания, — кивнул я. Как и в первый день нашей встречи, он не подал мне руки, но, как и тогда, пьянящая волна тепла и света захлестнула меня, и, наверное, с этого мига я стал понимать, что он действительно был прав и в мыслях, и в словах своих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
Битва стала затихать, когда сумерки опустились над равниной. А когда совсем стемнело, зазвучали робкие звонки вызывного устройства главных ворот — это поодиночке, один за другим, проскальзывали в Гебель-Нахар музыканты полкового оркестра Мигеля де Сандовала. С их возвращением я и братья Гримы могли больше не вести наблюдение за равниной, как поочередно делали до этого. Но только после полуночи, не опасаясь более за судьбу крепости, мы решились покинуть ее стены — забрать тело Мигеля.
Аманда Морган настояла на том, чтобы идти вместе со всеми. Причин отказать ей у нас не нашлось, а вот аргументов в ее пользу оказалось достаточно. Дренаж и восемь часов сна совершили чудо, и здоровью ее более ничего не угрожало. И еще — именно она предложила похоронить Мигеля в земле Дорсая.
Стоимость перелета между мирами была такова, что очень немногие могли позволить себе подобные путешествия, и потому в очень редких случаях тела наших товарищей, погибших на других планетах, хоронили в родной земле. Героический поступок Мигеля решил многое, и Аманда считала, что Дорсай обязан отдать ему последние почести; а в нашем маленьком курьере хватало места и для этого скорбного груза.
Падма и Эль Конде предполагали, что после неудавшейся попытки переворота вряд ли в скором будущем идея революции снова завладеет умами нахарцев. Тщательно продуманная, далеко идущая комбинация Уильяма сорвалась, и теперь у Яна и Кейси появилось право выбора: или оставаться и продолжать исполнение контракта, или — на законном основании — разорвать его.
Глубокая ночь опустилась на равнины Нахара. Расставив на внешних террасах музыкантов нести караульную службу, мы спустились в секретный туннель.
— Эль Конде придется строить для себя новый потайной ход, — усмехнулся Кейси, когда над нашими головами вспыхнуло звездами ночное небо. — Этот, пожалуй, стал национальным памятником.
Легкий ночной ветер, обдувая лица, нес с собой запахи степных трав. Слишком мало времени прошло, чтобы запах тлена и смерти воцарился над полем битвы. Покой, тишина и порядок опустились на эту землю.
Мы дошли до места, где упал Мигель, но тела его не нашли. Ян включил карманный фонарь и, присев на корточки, вдвоем с Кейси стал искать следы. Нам с Амандой оставалось лишь ждать. Братья были настоящими полевыми командирами, и я мог потратить часы на то, что они определяли с одного взгляда.
Через несколько минут они поднялись на ноги, и Ян выключил свой фонарь.
— Он лежал здесь, это совершенно точно, — сказал Кейси. — Такое впечатление, что целая толпа побывала здесь. Думаю, будет нетрудно отыскать, куда они отправились.
Взрыхленная подошвами ног земля, сломанный кустарник — вот следы, которые оставили те, кто унес тело Мигеля, и мы медленно шли по этим следам, таким отчетливым и свежим, что даже я мог без труда читать их в блеклом сиянии мерцающих звезд.
Они все дальше уводили нас от Гебель-Нахара, туда, где когда-то стоял центр армии, где началось свирепое побоище. И чем дальше уходили мы, тем чаще стали попадаться трупы.
Следы оборвались, и на месте, где утром стоял Гвардейский полк, мы нашли Мигеля. Он лежал на вершине холма, что темной, бесформенной при свете звезд массой возвышался на ровной, без конца и края равнине. И только когда Ян снова включил фонарь, мы поняли его истинный смысл и значение. Холм этот, высотой в метр и метра два в основании создала не природа из земли и камня.
Человеческие руки смешали в беспорядочную груду одежду, пояса, позументы... Лежало здесь и оружие, такое древнее, что, наверное, как реликвия передавалось из поколения в поколение. А еще драгоценности: кольца, перстни, цепочки... даже сапоги и туфли.
Но основным материалом рукотворного холма стала одежда: форменные куртки, рубашки, вперемешку с рукавами и воротничками, хранящими знаки отличия, сознательно оторванными их прежними хозяевами от воинских мундиров.
На вершине холма, с лицом, обращенным к звездам, лежал Мигель. После того что я видел на стене космопорта в Нахар-Сити, мне не требовалось объяснений смысла и предназначения сего скорбного монумента. Мигель не сжимал в руках окровавленного меча — gaita gallega покоилась на его груди, а под ним было leto de muerte — настоящее leto de muerte, ложе Героя, созданное из самого дорогого, что принадлежало тем, кто сегодня убивал и защищал его.
В скорбном молчании застыли мы и, склонив головы, долго стояли так, пока не заговорил Кейси:
— Ты все еще хочешь забрать его домой, Аманда?
— Нет. — Слово, как слабый вздох, сорвалось с ее губ. — Нет, здесь теперь его дом.
Мы вернулись в Гебель-Нахар, оставив мертвое тело Мигеля лежать окруженным почетным караулом других мертвых тел.
На рассвете у ворот крепости стали собираться вчерашние мятежники. Они просили вновь принять их на службу и были удивительно покорны и даже угодливы.
А уже на следующий день мы с Амандой попрощались с крепостью — нас ждал Дорсай. Кейси и Ян оставались, чтобы выполнить до конца условия контракта, и, судя по всему, это решение не должно было вызвать какие-либо проблемы.
Падма тоже покидал Гебель-Нахар, и снова мы, вместе с провожающими нас братьями Гримами, собрались в космопорте — у стены с картиной leto de muerte.
— Теперь я, кажется, понимаю, — сказала Аманда после мгновений тишины. Она слегка коснулась стоящих по обе стороны от нее Кейси и Яна. — Мы скоро вернемся, — предупредила она, уводя их за собой.
Я остался с Падмой.
— Понимает? — немного удивленно повторил я. — Что понимает, идею leto de muerte?
— Думаю, не это, — тихо ответил мне Падма. — Думаю, понимает, ради чего жил и что хотел от этой жизни Мигель... А главное, что эта жизнь значит для нее, значит для всех, включая и нас с тобой.
Я почувствовал, как холод пробежал по моей спине.
— Для меня?
— И для тебя тоже, потому что треснул созданный тобой самим панцирь скорби от горькой утраты, в который ты заковал свою душу. Сейчас в ней поселился Мигель, и теперь душа твоя сможет снова стать открытой людям.
— Неужели вы так думаете? — произнес я и, не желая услышать ответа, поспешно сменил тему:
— Мне нужно идти, готовить корабль. Пойдемте со мной.
Падма покачал головой:
— Нет, пожалуй, я должен сказать вам всем до свидания. Много неотложных дел накопилось за это время, пора вспомнить и о них. Поэтому я говорю слова прощания, а ты передай их своим товарищам.
— Тогда до свидания, — кивнул я. Как и в первый день нашей встречи, он не подал мне руки, но, как и тогда, пьянящая волна тепла и света захлестнула меня, и, наверное, с этого мига я стал понимать, что он действительно был прав и в мыслях, и в словах своих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29