Только этого и нужно было моей старухе. Поезжай, говорит, женись. Соединить Жогово с Мизинцевым, брат, не шутка. Сатрап - да и конец! Письмо написала к княгине самое любезное... ты знаешь, если она захочет. Вот я уж недели две в Москве; третьего дня я сделал предложение, и теперь, как видишь, формальный жених.
- Поздравляю.
- Да и есть с чем. Приезжай ко мне в Жогово: я тебе покажу, что это такое. Но зато, чего это мне стоит! Я между двух огней. Васильеву ты знаешь - скупа, как жид; а у меня хоть и есть отцовское состояние, да мать еще своего не отдает, а главное, накопила денег и сидит над ними. Ну, знаешь, позамотался. Взял сюда тысяч десять ассигнациями - мало осталось. Да я без церемонии написал матери, если не пришлет сорока тысяч, так я себе пулю в лоб. Зато посмотрел бы ты, какие я им сделал подарки! Наталье Николаевне привез серебряную вазу - так она и ахнула! Старой колдунье Лапоткиной тоже подарил.
Я хотел было спросить Аполлона, хороша ли Софья, нравится ли она ему, но он не дал мне говорить.
- Ах, да! Право, от этих хлопот голова до того вертится, что чуть не забыл сказать тебе про главную цель моего визита. Скажи: ты читаешь Сю?
- Читаю; но к чему этот вопрос?
Встретил я, братец, в магазине на Кузнецком француженку. Совершенно Урзула в "Матильде". Я готов для нее разориться... обожаю "Сю"! {8} Раскопай мне, братец, каких-нибудь ее знакомых, родственников. Поедем туда. Ведь ваша братья, студенты, доки, всю подноготную знают; а в магазине объясняться - все дело испортишь.
Я наотрез отказался искать родственников героини Сю, и Аполлон надулся.
- Прощай, брат, - сказал он, набрасывая плащ. - Если будешь завтра у княгини, так увидимся.
Некоторое время, по уходе двоюродного братца, я не мог вникнуть в работу. Все слышанное было для меня так неожиданно и загадочно! Этот Аполлон, появившийся вдруг, как deus ex machina... {бог из машины (лат.).} неужели он в такое короткое время успел пленить княжну? Но, может быть, она продолжает играть незавидную роль, которую играла в детстве? Неужели княгиня не нашла никого лучше в женихи своей дочери? Все эти вопросы представились мне разом; но, не найдя на них в голове своей ответов, я махнул рукой и принялся за работу. На другой день являюсь к княгине. Наталья Николаевна и Лапоткина сидели в гостиной.
- Что это вы, мой милый, совсем нас забыли? - сказала княгиня.
- Ммы поллаггалли, что васс ужже нет в Мосскве, - прибавила Лапоткина, стараясь придать лицу своему приветливое выражение, хотя оно тем не менее походило на голову лупоглазого кузнечика под микроскопом.
- Вы знаете нашу новость? - спросила княгиня.
- Я хотел ее слышать от вас и приехал с поздравлением.
- Как же, как же! Наша невеста сейчас выйдет. А между тем очень рада вас видеть. Я хотела с вами переговорить. Шаг, предстоящий моей дочери, так важен! Скажите как родственник, какого вы мнения об Аполлоне?
Я мог бы ответить, что дело почти сделано, что меня об этом прежде никто не спрашивал и что Аполлона Наталья Николаевна знает столько же, как я; но подобный ответ не повел бы ни к чему. Вспомнив случайно, как, с год назад, княгиня говорила мне, будто до нее дошли слухи о непочтительном обращении Аполлона с матерью, я отвечал:
- Хороший сын обещает быть хорошим мужем.
- Да, мой милый, - перебила княгиня, и глаза ее сверкнули едва заметно.
В таком молодом человеке, как наш Аполлон, трудно предвидеть, каков он будет в совершенно зрелых летах. Ты боишься вечеров, собраний, одним словом, толпы, шуму и расходов; тебе нужно сбыть дочь с рук! Делай что хочешь! Может быть, найдется и еще какая-нибудь тайна - какое мне дело!
- А ввот нашша милая неввеста, - сказала Лапоткина, и в появившейся девушке я в ту же минуту узнал княжну. Как описать ее наружность? "Глаза - зеркало души" - говорит пословица. Дивно хорошо это зеркало, когда свет - жизнь впервые бросит в сердце женщины свои жгучие речи, свои заветные, нескромные тайны; стремления души получают направление; в молодой, пылкой голове роятся самые смелые мечты, и весь этот план жизни светится в глазах. Не менее прекрасны глаза княжны; ничего подобного еще нет в них; они так сини и прозрачны... Если она смотрит на вас, то не с намерением судить, а только изучать. Вы для нее один из уроков жизни. Это почти тот же взгляд Сонечки, но вы чувствуете: вот-вот он загорится самобытной мыслью. Склонением этих длинных ресниц управляет уже тайный инстинкт. Круглое детское личико перешло в овал с самым тонким очертанием. Этот свежий, летучий румянец - Сонечкин, но у Сонечки не было такого плеча, не было тяжелой косы, которая, кажется, так и оттягивает назад миловидную головку.
Взглянув на пышное, бледно-розовое платье, на дорогие серьги и браслеты, невольно скажешь: "Нет, это уж не Сонечка: это княжна, Софья Михайловна". С заметною радостью приняла она мое поздравление. Вероятно, ей хотелось поскорей ускользнуть из-под стеклянных взоров крокодила, а может быть, и от матери.
В голубом стекле гостиной мелькнула дуга, и серый рысак, распластавшись, пронесся по мостовой.
- Кажжется, этто наш женних, - сказала Лапоткина, вставая. - Пойддемте к немму ннавстрречу.
Княгиня осталась в гостиной, а мы втроем вышли в приемную. Раздался учащенный стук каблуков, и Аполлон с самодовольною улыбкою влетел в комнату, держа в руках какие-то сафьянные футляры.
- Что этто, Аполлон Паввлыч? оппять подарки? - сказала Лапоткина. - Правво, ввы нас совсем избалловвали. Goutt'en vvos caddeaux {Она вся в ваших подарках (фр.).}, - прибавила она с улыбкой, указывая глазами на княжну.
Не желая мешать свиданию жениха и невесты, я взял шляпу и ушел.
Но как описать свадьбу - голубую, восьмистекольную карету жениха и, наконец, нанятый им по этому случаю дом? На третий день после свадьбы, часу в двенадцатом, я поехал к новобрачным. Боже! что за лестница в бельэтаж! Четыре площадки: внизу, при первом повороте направо, при втором и, наконец, наверху. На каждой площадке нужно было проходить между двух деревянных, вызолоченных львов, с ярко-красными языками под лак. Подымешься ступенек пять-два льва, еще пять - еще два льва, еще львы и опять львы... В самом доме архитектор не пощадил ничего. Египет, эпоха Возрождения, Италия, Греция, арабески - словом, все убранство комнат заставляло не менее разбегаться глаза. Гостиная была, так сказать, складом дешевых редкостей. Против дивана, у самых стекол балкона, стояла, на удивление уличному миру, золотая арфа без струн. В этой комнате я застал молодых на диване за кофе.
- J'ai l'honneur de vous presenter m-me de Chmakoff {Имею честь представить вам госпожу Шмакову (фр.).}, - сказал Аполлон, расправляя свою кучерскую прическу.
Молодая, в белом пеньюаре и крохотном, едва прикрывающем косу чепце, протянула ко мне побледневшую руку, спросив, не хочу ли я кофе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
- Поздравляю.
- Да и есть с чем. Приезжай ко мне в Жогово: я тебе покажу, что это такое. Но зато, чего это мне стоит! Я между двух огней. Васильеву ты знаешь - скупа, как жид; а у меня хоть и есть отцовское состояние, да мать еще своего не отдает, а главное, накопила денег и сидит над ними. Ну, знаешь, позамотался. Взял сюда тысяч десять ассигнациями - мало осталось. Да я без церемонии написал матери, если не пришлет сорока тысяч, так я себе пулю в лоб. Зато посмотрел бы ты, какие я им сделал подарки! Наталье Николаевне привез серебряную вазу - так она и ахнула! Старой колдунье Лапоткиной тоже подарил.
Я хотел было спросить Аполлона, хороша ли Софья, нравится ли она ему, но он не дал мне говорить.
- Ах, да! Право, от этих хлопот голова до того вертится, что чуть не забыл сказать тебе про главную цель моего визита. Скажи: ты читаешь Сю?
- Читаю; но к чему этот вопрос?
Встретил я, братец, в магазине на Кузнецком француженку. Совершенно Урзула в "Матильде". Я готов для нее разориться... обожаю "Сю"! {8} Раскопай мне, братец, каких-нибудь ее знакомых, родственников. Поедем туда. Ведь ваша братья, студенты, доки, всю подноготную знают; а в магазине объясняться - все дело испортишь.
Я наотрез отказался искать родственников героини Сю, и Аполлон надулся.
- Прощай, брат, - сказал он, набрасывая плащ. - Если будешь завтра у княгини, так увидимся.
Некоторое время, по уходе двоюродного братца, я не мог вникнуть в работу. Все слышанное было для меня так неожиданно и загадочно! Этот Аполлон, появившийся вдруг, как deus ex machina... {бог из машины (лат.).} неужели он в такое короткое время успел пленить княжну? Но, может быть, она продолжает играть незавидную роль, которую играла в детстве? Неужели княгиня не нашла никого лучше в женихи своей дочери? Все эти вопросы представились мне разом; но, не найдя на них в голове своей ответов, я махнул рукой и принялся за работу. На другой день являюсь к княгине. Наталья Николаевна и Лапоткина сидели в гостиной.
- Что это вы, мой милый, совсем нас забыли? - сказала княгиня.
- Ммы поллаггалли, что васс ужже нет в Мосскве, - прибавила Лапоткина, стараясь придать лицу своему приветливое выражение, хотя оно тем не менее походило на голову лупоглазого кузнечика под микроскопом.
- Вы знаете нашу новость? - спросила княгиня.
- Я хотел ее слышать от вас и приехал с поздравлением.
- Как же, как же! Наша невеста сейчас выйдет. А между тем очень рада вас видеть. Я хотела с вами переговорить. Шаг, предстоящий моей дочери, так важен! Скажите как родственник, какого вы мнения об Аполлоне?
Я мог бы ответить, что дело почти сделано, что меня об этом прежде никто не спрашивал и что Аполлона Наталья Николаевна знает столько же, как я; но подобный ответ не повел бы ни к чему. Вспомнив случайно, как, с год назад, княгиня говорила мне, будто до нее дошли слухи о непочтительном обращении Аполлона с матерью, я отвечал:
- Хороший сын обещает быть хорошим мужем.
- Да, мой милый, - перебила княгиня, и глаза ее сверкнули едва заметно.
В таком молодом человеке, как наш Аполлон, трудно предвидеть, каков он будет в совершенно зрелых летах. Ты боишься вечеров, собраний, одним словом, толпы, шуму и расходов; тебе нужно сбыть дочь с рук! Делай что хочешь! Может быть, найдется и еще какая-нибудь тайна - какое мне дело!
- А ввот нашша милая неввеста, - сказала Лапоткина, и в появившейся девушке я в ту же минуту узнал княжну. Как описать ее наружность? "Глаза - зеркало души" - говорит пословица. Дивно хорошо это зеркало, когда свет - жизнь впервые бросит в сердце женщины свои жгучие речи, свои заветные, нескромные тайны; стремления души получают направление; в молодой, пылкой голове роятся самые смелые мечты, и весь этот план жизни светится в глазах. Не менее прекрасны глаза княжны; ничего подобного еще нет в них; они так сини и прозрачны... Если она смотрит на вас, то не с намерением судить, а только изучать. Вы для нее один из уроков жизни. Это почти тот же взгляд Сонечки, но вы чувствуете: вот-вот он загорится самобытной мыслью. Склонением этих длинных ресниц управляет уже тайный инстинкт. Круглое детское личико перешло в овал с самым тонким очертанием. Этот свежий, летучий румянец - Сонечкин, но у Сонечки не было такого плеча, не было тяжелой косы, которая, кажется, так и оттягивает назад миловидную головку.
Взглянув на пышное, бледно-розовое платье, на дорогие серьги и браслеты, невольно скажешь: "Нет, это уж не Сонечка: это княжна, Софья Михайловна". С заметною радостью приняла она мое поздравление. Вероятно, ей хотелось поскорей ускользнуть из-под стеклянных взоров крокодила, а может быть, и от матери.
В голубом стекле гостиной мелькнула дуга, и серый рысак, распластавшись, пронесся по мостовой.
- Кажжется, этто наш женних, - сказала Лапоткина, вставая. - Пойддемте к немму ннавстрречу.
Княгиня осталась в гостиной, а мы втроем вышли в приемную. Раздался учащенный стук каблуков, и Аполлон с самодовольною улыбкою влетел в комнату, держа в руках какие-то сафьянные футляры.
- Что этто, Аполлон Паввлыч? оппять подарки? - сказала Лапоткина. - Правво, ввы нас совсем избалловвали. Goutt'en vvos caddeaux {Она вся в ваших подарках (фр.).}, - прибавила она с улыбкой, указывая глазами на княжну.
Не желая мешать свиданию жениха и невесты, я взял шляпу и ушел.
Но как описать свадьбу - голубую, восьмистекольную карету жениха и, наконец, нанятый им по этому случаю дом? На третий день после свадьбы, часу в двенадцатом, я поехал к новобрачным. Боже! что за лестница в бельэтаж! Четыре площадки: внизу, при первом повороте направо, при втором и, наконец, наверху. На каждой площадке нужно было проходить между двух деревянных, вызолоченных львов, с ярко-красными языками под лак. Подымешься ступенек пять-два льва, еще пять - еще два льва, еще львы и опять львы... В самом доме архитектор не пощадил ничего. Египет, эпоха Возрождения, Италия, Греция, арабески - словом, все убранство комнат заставляло не менее разбегаться глаза. Гостиная была, так сказать, складом дешевых редкостей. Против дивана, у самых стекол балкона, стояла, на удивление уличному миру, золотая арфа без струн. В этой комнате я застал молодых на диване за кофе.
- J'ai l'honneur de vous presenter m-me de Chmakoff {Имею честь представить вам госпожу Шмакову (фр.).}, - сказал Аполлон, расправляя свою кучерскую прическу.
Молодая, в белом пеньюаре и крохотном, едва прикрывающем косу чепце, протянула ко мне побледневшую руку, спросив, не хочу ли я кофе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21