Но как ни стонало от боли его тело, как ни страдало самолюбие, где-то в глубине души он Почувствовал восхищение этой молодой индианкой, прекрасной даже в этом, может быть, оправданном гневе.
– Я тоже был в транспорте, – проговорил Заремба, – я спас Мчащуюся Антилопу и много других воинов. Я сам ушел от Длинных Ножей… помог и Тройному Медведю… Только зачем все это я говорю той, у которой глаза подернуты пеленой и она не может отличить друга от недруга, лжи от правды?
– Ах так! – рванулась вперед оскорбленная. Но тут тяжелая рука Черной Тучи легла на ее плечо.
– Уходи! – крикнул он гневно и, схватив извивающуюся в его руках девушку, вытолкнул из типи.
– Как называешься, бледнолицый? – спросил он, присев около пленного, когда стихли крики девушки.
– Зовут меня Заремба. Стефан Заремба.
Глаза вождя внимательно осмотрели лицо говорившего и остановились на его верхней части, где выделялось яркое беловатое пятно шрама.
– Это, Великий Вождь, памятка о твоем томагавке. Помнишь битву в Аппалачах после измены Каменной Стрелы?
– Так ты тот самый белый, который преследовал меня? Я узнал тебя сразу. Ты желал моей смерти, а теперь получишь ее сам. Этого требует мой народ. Смерть за смерть. Пусть бледнолицый уже готовится к своему смертному часу.
– Если я заслужил его, – ответил Заремба твердо, – приму как подобает мужчине и воину, но прежде разреши обратиться к тебе.
– Говори.
– Пошли своих воинов к тому месту, откуда они привели меня. Надо позаботиться о втором твоем брате, которому я помог, – Крученом Волосе.
И Заремба рассказал все, что предшествовало его пленению.
– Правду твоих слов проверю. И пока не узнаю ее, не тешь себя мыслями о спасении, Совет Старейшин решает твою участь, – проговорил вождь и заторопился к выходу.
Никогда раньше не радовался так Заремба своему знанию языка чироков, как сейчас. Это во многом облегчало его задачу в таком положении.
Время тянулось бесконечно долго. Заремба сидел неподвижно, выдерживая, как только мог, взгляды своих часовых, которые буквально пожирали его. Сделай он движение, и они сразу же протягивали к нему свои копья. Заремба решил притвориться спящим.
Раньше ему почему-то казалось, что индейский лагерь – место тишины и покоя. Теперь же, впервые попав в него, убедился, что это не так. До его слуха доносился беспрерывный галдеж собак, плач детей, а главное, не смолкали громкие песни сидящих вокруг костров индейцев, которые исполнялись под ритмичные удары в бубны и трещотки из черепашьих панцирей. Время от времени раздавались военные кличи, от которых холодело под сердцем.
И все-таки сон действительно завладел Зарембой. Проснулся он, когда солнце стояло высоко. Подкралась жара. Теперь его охраняли уже не те молодые, но такие же суровые и неподвижные воины постарше. С неизбежностью своей смерти Заремба уже смирился, хотя где-то в подсознании и теплилась надежда.
И тут послышался громкий крик. Потом заговорили сразу несколько человек, перебивая друг друга. «Это за мной!»– пронеслось в голове, и, глянув в сторону выходного отверстия, офицер решительно встал, скрестив руки на груди.
В эту минуту раздвинулся полог. В типи вошел Черная Туча. Движением руки он удалил воинов, охранявших Зарембу, а ему приказал сесть. Все в нем: и низко опущенные брови над глубоко сидящими глазами, и резко очерченные морщины, изрезавшие его лицо, а главное, голос, каким он приказал пленнику сесть, – не предвещало ничего хорошего. Заремба видел – старик зол.
– В твоих словах была только половина правды, – заговорил Черная Туча сурово, – вторую ты, видно, растерял по дороге сюда. Воины нашли Крученого Волоса, но его разум во власти тьмы. Он не в силах говорить со своими братьями, а между тем, – Черная Туча вгляделся в военный мундир Зарембы, опустил глаза на свою ладонь, – на одежде белого не хватает вот этого, – протянул он железную пуговицу, – значит, мой брат Крученый Волос не сразу отдался в руки бледнолицего, была борьба…
– Но на голове у Крученого Волоса была и повязка. Подумай и реши, Великий Вождь, кто мог ее положить, кроме меня.
– В словах бледнолицего сквозят лучи правды, но чем доказать их достоверность Совету Старейшин?..
Заремба нервно повел плечами. В самом деле – чем? Можно ведь допустить мысль, что он, снимая скальп, преследовал выручку от его продажи, а не саму смерть индейца, потому из великодушия и сделал ему повязку. Ничего удивительного не будет, если они и встанут на этот путь, вынося решение о его участи.
Черная Туча сидел, глубоко задумавшись.
– Разум Крученого Волоса, – произнес он как бы про себя, – все еще во власти тьмы… Скажи, – прямо посмотрел он в глаза Зарембы, – зачем тогда, в битве при Аппалачах, ты пошел ко мне?
«Поймет ли, – подумал Заремба, – поверит ли, что я не мог быть больше участником жестокой бойни, что пошел из желания быть полезным несчастным жертвам произвола?»
Пока офицер подыскивал нужные слова, чтобы выразить яснее свою мысль, Черная Туча проговорил:
– Когда я увидел тебя, поднимавшегося на скалу, я подумал – вот белый, который пришел убить меня, и я сделал это первым. Но ты остался жить, а ведь удар был настолько силен, что я мог лишить тебя жизни.
– Тогда, пожалуй, это было для меня все равно, – проговорил Заремба с грустью.
Брови Черной Тучи дрогнули.
– Твои глаза ответили мне на вопрос. Я прочитал в них, что сердце бледнолицего не жаждет крови.
Глубоко вздохнув, он продолжал.
– Белые одержали тогда победу. Они достаточно сильны для этого. Их сила – в оружии, наша – в справедливом требовании оставаться хозяевами своей земли. На чьей стороне будет перевес – покажет время… Раны, которые белые наносят на наши тела, залечиваются, но те, что поражают душу, переходят от отцов к детям, а это не может ли оказаться острее длинных ножей белых?..
При этих словах Черная Туча встал. Сурово посмотрел он по сторонам и таким же суровым взглядом вперился в пленного. И тот понял – старый вождь недоволен собой. Недоволен тем, что разговорился.
Не удостоив пленного офицера ни словом, ни взглядом, Черная Туча вышел из типи. Сколько прошло времени, Заремба не знал. Он потерял всякое о нем представление. А когда воины вывели его за ремень наружу, была уже темная ночь. Густые тучи метались над лагерем, как Злые Духи.
Толпа воинов с раскрашенными узорами смерти лицами окружила пленника, и его повели к площади, где над костром возвышалась поперечная перекладина. К ней и привязали его, подняв ему руки высоко над головой. Если раньше Заремба и лелеял какую-то надежду, то теперь окончательно понял, что это конец.
Вокруг площади вспыхнуло множество костров. Всем должно быть видно, как будет гореть белый человек.
Время уходило с каждым ударом сердца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38