Так беснуйтесь же, люди, от радости! С помощью тайных наук - черной, белой, желтой и синей магии - мне стало известно, что принцесса Брамбилла приехала сюда на поиски своего сердечного друга и жениха, ассирийского принца Корнельо Кьяппери, который покинул Эфиопию, чтоб удалить себе коренной зуб, что я весьма успешно и выполнил. Вот он, этот зуб, перед вами!
Челионати открыл маленькую золотую коробочку, вынул из нее очень белый, длинный, острый зуб и поднял его высоко в воздух. Толпа громко вскрикнула от восхищения, нарасхват раскупая слепки зуба, которые шарлатан пустил в продажу.
- Слушайте, слушайте, добрые люди! - снова заговорил он. - После того как ассирийский принц Корнельо Кьяппери со стойкостью и терпением вынес эту операцию, сам он неизвестно куда исчез. Ищите его, люди, ищите ассирийского принца Корнельо Кьяппери, ищите повсюду - среди масок на Корсо, в своих комнатах, каморках, кухнях, погребах, в ящиках шкафов. Кто его найдет и невредимым доставит принцессе Брамбилле, получит от нее в уплату за находку пятьсот тысяч дукатов. Во столько она оценила его голову, не считая содержимого сей головы, столь богатой умом и рассудком. Ищите его, люди, ищите! Но сможете ли вы разглядеть ассирийского принца, если бы даже он оказался у вас под самым носом? И сможете ли заметить принцессу Брамбиллу, хотя б она стояла рядом с вами? Нет, вы не сможете этого сделать, если не воспользуетесь очками, которые мудрый индийский маг и волшебник Руффиамонте самолично шлифовал и коими я из милосердия и чистой любви к ближнему готов вас снабдить, буде вы не пожалеете на это несколько паоли. - Тут шарлатан открыл ящик и вынул целую груду большущих очков.
Если люди крепко вздорили между собой из-за принцева зуба, то теперь свара из-за очков усилилась еще вдесятеро. От ссоры перешли к тычкам и побоям, пока наконец, по итальянскому обычаю, не засверкали ножи, так что сбирам снова пришлось вмешаться и рассеять толпу, как это было перед дворцом Пистойя.
Пока это происходило, Джильо Фава, погруженный в глубокое раздумье, все еще стоял перед дворцом, неподвижно уставившись на его стены, за которыми так загадочно скрылось причудливейшее маскарадное шествие. Ему казалось странным, что он никак не может преодолеть какое-то жуткое и в то же время сладостное чувство, целиком овладевшее его душой. Еще более странным казалось ему, что свою мечту о принцессе, которая искрой вылетела из ружья и бросилась ему в объятия, он невольно связывал с этим причудливым шествием; более того, у него даже шевельнулась догадка, что в карете с зеркальными окнами сидела именно она - его сонная греза. Легкий удар по плечу вывел Джильо из задумчивости: перед ним стоял шарлатан.
- Эх, мой добрый Джильо! - заговорил Челионати. - Нехорошо вы сделали, что ушли от меня, так и не купив ни принцева зуба, ни волшебных очков.
- Оставьте меня в покое, - ответил Джильо, - не приставайте с вашими дурацкими шутками и нелепой болтовней, которой морочите людей, чтобы сбыть им свой никуда не годный хлам.
- Ого, сколько гордости, молодой человек! Я был бы рад выбрать для вас из моего, как вы изволили выразиться, негодного хлама верное средство, талисман, который помог бы вам стать отличным, хорошим или хотя бы сносным актером, ибо последнее время, господин Фава, вы изволите прескверно играть в своих трагедиях.
- Что? - взревел Джильо, не помня себя от злобы. - Синьор Челионати, вы позволяете себе называть меня скверным актером, меня, кумира римской публики?
- Куколка моя! - спокойно ответил Челионати. - Да ведь это вы себе только вообразили. В этом ни слова правды. Если иногда и случалось, что в минуту особого вдохновения некоторые роли вам удавались, то сегодня вы безвозвратно лишитесь даже той малости успеха или славы, которую снискали. Ведь вы совершенно забыли своего принца; а если порой его образ и встает в вашем сознании, то он потерял все свои краски, потускнел, за-(*365)костенел, и не в ваших силах снова вдохнуть в него жизнь. Все ваши помыслы, все чувства сосредоточены на той странной мечте, которая, как вы сейчас думаете, проследовала в карете с зеркальными окнами во дворец Пистойя. Замечаете, что я читаю в вашей душе, как в открытой книге?
Джильо, покраснев, опустил глаза.
- Синьор Челионати, - прошептал он. - Вы, право, преудивительный человек. Должно быть, вам подвластны тайные силы, они вам помогают угадывать мои самые сокровенные мысли. А вместе с тем ваше шутовское поведение перед толпой... Одно с другим не вяжется. А впрочем, дайте мне пару ваших больших очков!
Челионати громко рассмеялся.
- Все вы, люди, таковы! - воскликнул он. - Пока здоровы, пока у вас ясная голова и хорошо варит желудок, вы верите лишь тому, что можете пощупать руками. Но стоит начаться у вас душевному или физическому несварению, как вы жадно хватаетесь за первое, что вам предложат. Ха-ха! Профессор, который громил мои, да и все на свете симпатические средства, предавая их анафеме, на другой день с трогательной серьезностью прокрался к Тибру и, как ему посоветовала старая нищенка, бросил в воду левую туфлю в надежде, что утопит мучившую его злейшую лихорадку. А мудрейший из мудрейших синьоров, который зашил в уголок плаща порошок крестового корня, дабы преуспеть в игре в мяч? Я знаю, синьор Фава, вам хочется сквозь мои очки увидеть свою мечту, принцессу Брамбиллу. Но сейчас вам это не удастся. Впрочем, возьмите, попытайтесь.
Джильо жадно схватил красивые, блестящие, непомерно большие очки, которые протянул ему Челионати, и, надев их, взглянул на дворец. И - о диво! - стены его стали вдруг прозрачными, как хрусталь; но Джильо ничего не разглядел за ними, кроме смутно, беспорядочно мелькающих пестрых фигур, и только иногда по телу его словно пробегал электрический ток, возвещая о прекрасной мечте, которая, казалось, тщетно силилась вырваться из этого безумного хаоса.
- Всех злых чертей ада вам в глотку! - гаркнул вдруг чей-то громовый голос рядом с Джильо, поглощенным созерцанием дворца, и кто-то схватил его за плечо. - Всех злых чертей ада вам в глотку! Вы губите меня! Через десять минут поднимется занавес, ваш выход в начале первой сцены, а вы стоите тут, полоумный дурак, и глазеете на старые стены пустого дворца.
Это был импресарио театра, в котором играл Джильо; весь в поту, в смертельном страхе обегал он из конца в конец весь Рим в поисках своего исчезнувшего prime amoroso12 и наконец нашел его там, где меньше всего ожидал.
- Одну минуту! - сказал Челионати и, крепко схватив Джильо за другое плечо так, что тот стоял теперь столб столбом, лишенный возможности даже шевельнуться. - Одну минуту! - и вполголоса добавил: - Синьор Джильо, может быть, завтра на Корсо вы увидите свою мечту. Но вы будете последним дураком, если вырядитесь в красивую маску, ибо это лишит вас возможности лицезреть прекрасную.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12
Челионати открыл маленькую золотую коробочку, вынул из нее очень белый, длинный, острый зуб и поднял его высоко в воздух. Толпа громко вскрикнула от восхищения, нарасхват раскупая слепки зуба, которые шарлатан пустил в продажу.
- Слушайте, слушайте, добрые люди! - снова заговорил он. - После того как ассирийский принц Корнельо Кьяппери со стойкостью и терпением вынес эту операцию, сам он неизвестно куда исчез. Ищите его, люди, ищите ассирийского принца Корнельо Кьяппери, ищите повсюду - среди масок на Корсо, в своих комнатах, каморках, кухнях, погребах, в ящиках шкафов. Кто его найдет и невредимым доставит принцессе Брамбилле, получит от нее в уплату за находку пятьсот тысяч дукатов. Во столько она оценила его голову, не считая содержимого сей головы, столь богатой умом и рассудком. Ищите его, люди, ищите! Но сможете ли вы разглядеть ассирийского принца, если бы даже он оказался у вас под самым носом? И сможете ли заметить принцессу Брамбиллу, хотя б она стояла рядом с вами? Нет, вы не сможете этого сделать, если не воспользуетесь очками, которые мудрый индийский маг и волшебник Руффиамонте самолично шлифовал и коими я из милосердия и чистой любви к ближнему готов вас снабдить, буде вы не пожалеете на это несколько паоли. - Тут шарлатан открыл ящик и вынул целую груду большущих очков.
Если люди крепко вздорили между собой из-за принцева зуба, то теперь свара из-за очков усилилась еще вдесятеро. От ссоры перешли к тычкам и побоям, пока наконец, по итальянскому обычаю, не засверкали ножи, так что сбирам снова пришлось вмешаться и рассеять толпу, как это было перед дворцом Пистойя.
Пока это происходило, Джильо Фава, погруженный в глубокое раздумье, все еще стоял перед дворцом, неподвижно уставившись на его стены, за которыми так загадочно скрылось причудливейшее маскарадное шествие. Ему казалось странным, что он никак не может преодолеть какое-то жуткое и в то же время сладостное чувство, целиком овладевшее его душой. Еще более странным казалось ему, что свою мечту о принцессе, которая искрой вылетела из ружья и бросилась ему в объятия, он невольно связывал с этим причудливым шествием; более того, у него даже шевельнулась догадка, что в карете с зеркальными окнами сидела именно она - его сонная греза. Легкий удар по плечу вывел Джильо из задумчивости: перед ним стоял шарлатан.
- Эх, мой добрый Джильо! - заговорил Челионати. - Нехорошо вы сделали, что ушли от меня, так и не купив ни принцева зуба, ни волшебных очков.
- Оставьте меня в покое, - ответил Джильо, - не приставайте с вашими дурацкими шутками и нелепой болтовней, которой морочите людей, чтобы сбыть им свой никуда не годный хлам.
- Ого, сколько гордости, молодой человек! Я был бы рад выбрать для вас из моего, как вы изволили выразиться, негодного хлама верное средство, талисман, который помог бы вам стать отличным, хорошим или хотя бы сносным актером, ибо последнее время, господин Фава, вы изволите прескверно играть в своих трагедиях.
- Что? - взревел Джильо, не помня себя от злобы. - Синьор Челионати, вы позволяете себе называть меня скверным актером, меня, кумира римской публики?
- Куколка моя! - спокойно ответил Челионати. - Да ведь это вы себе только вообразили. В этом ни слова правды. Если иногда и случалось, что в минуту особого вдохновения некоторые роли вам удавались, то сегодня вы безвозвратно лишитесь даже той малости успеха или славы, которую снискали. Ведь вы совершенно забыли своего принца; а если порой его образ и встает в вашем сознании, то он потерял все свои краски, потускнел, за-(*365)костенел, и не в ваших силах снова вдохнуть в него жизнь. Все ваши помыслы, все чувства сосредоточены на той странной мечте, которая, как вы сейчас думаете, проследовала в карете с зеркальными окнами во дворец Пистойя. Замечаете, что я читаю в вашей душе, как в открытой книге?
Джильо, покраснев, опустил глаза.
- Синьор Челионати, - прошептал он. - Вы, право, преудивительный человек. Должно быть, вам подвластны тайные силы, они вам помогают угадывать мои самые сокровенные мысли. А вместе с тем ваше шутовское поведение перед толпой... Одно с другим не вяжется. А впрочем, дайте мне пару ваших больших очков!
Челионати громко рассмеялся.
- Все вы, люди, таковы! - воскликнул он. - Пока здоровы, пока у вас ясная голова и хорошо варит желудок, вы верите лишь тому, что можете пощупать руками. Но стоит начаться у вас душевному или физическому несварению, как вы жадно хватаетесь за первое, что вам предложат. Ха-ха! Профессор, который громил мои, да и все на свете симпатические средства, предавая их анафеме, на другой день с трогательной серьезностью прокрался к Тибру и, как ему посоветовала старая нищенка, бросил в воду левую туфлю в надежде, что утопит мучившую его злейшую лихорадку. А мудрейший из мудрейших синьоров, который зашил в уголок плаща порошок крестового корня, дабы преуспеть в игре в мяч? Я знаю, синьор Фава, вам хочется сквозь мои очки увидеть свою мечту, принцессу Брамбиллу. Но сейчас вам это не удастся. Впрочем, возьмите, попытайтесь.
Джильо жадно схватил красивые, блестящие, непомерно большие очки, которые протянул ему Челионати, и, надев их, взглянул на дворец. И - о диво! - стены его стали вдруг прозрачными, как хрусталь; но Джильо ничего не разглядел за ними, кроме смутно, беспорядочно мелькающих пестрых фигур, и только иногда по телу его словно пробегал электрический ток, возвещая о прекрасной мечте, которая, казалось, тщетно силилась вырваться из этого безумного хаоса.
- Всех злых чертей ада вам в глотку! - гаркнул вдруг чей-то громовый голос рядом с Джильо, поглощенным созерцанием дворца, и кто-то схватил его за плечо. - Всех злых чертей ада вам в глотку! Вы губите меня! Через десять минут поднимется занавес, ваш выход в начале первой сцены, а вы стоите тут, полоумный дурак, и глазеете на старые стены пустого дворца.
Это был импресарио театра, в котором играл Джильо; весь в поту, в смертельном страхе обегал он из конца в конец весь Рим в поисках своего исчезнувшего prime amoroso12 и наконец нашел его там, где меньше всего ожидал.
- Одну минуту! - сказал Челионати и, крепко схватив Джильо за другое плечо так, что тот стоял теперь столб столбом, лишенный возможности даже шевельнуться. - Одну минуту! - и вполголоса добавил: - Синьор Джильо, может быть, завтра на Корсо вы увидите свою мечту. Но вы будете последним дураком, если вырядитесь в красивую маску, ибо это лишит вас возможности лицезреть прекрасную.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12