Тогда, извлечено ли из юности и любви нечто большее, чем девические груди и белый животик, отдаваемые в распоряжение возлюбленного, да мимолетное опьянение, а после недоуменная тоска, которая теперь покорно умирает, во многом точно так же, как тихо замирают в конце песни долгие низкие рыдания этой скрипки?
Вот так вполголоса говорил седой Мануэль, сидя в блестящем золотисто-малиновом костюме и вертя в руке гусиное перо.
– Да, – сказала вскоре Ниафер, – но лично я думаю, что он в самом деле играет очень мило. Мануэль резко встряхнул головой и засмеялся.
– Дорогая коротышка, – сказал он, – скажи-ка честно, о чем ты размышляла, пока я нес этот вздор?
– Ну, я думала, что завтра первым делом должна пересмотреть твое теплое белье, Мануэль, поскольку все знают, какой сырой климат осенью в Англии…
– Моя дорогая, – серьезно и убежденно сказал Мануэль, – ты представляешь собой архетип и безупречный образец жены.
Глава XXXIV
Прощание с Алианорой
Дальше дон Мануэль садится на корабль и отправляется в Англию. И у нас нет авторитетных сведений о происшедшем там, кроме отчета, который по возвращении дон Мануэль дал жене.
(«Однако почему тебе понадобилось оставаться там так долго?» – спросила госпожа Ниафер.
«В общем, – объяснил Мануэль, – одно, так сказать, вело к другому».
«Гм!» – заметила Ниафер.)
Вскоре он имел личную беседу с королевой. Как она была одета? Насколько помнил Мануэль, на Алианоре была зеленая мантия с квадратной застежкой, отделанной золотом и самоцветами. Под ней приталенное парчовое платье с золотым узором и такими узкими и длинными рукавами, что они наполовину скрывали кисти рук, как митенки. Корона украшена орнаментом из трилистников, увенчивающим кольцо из рубинов. Хотя, конечно, это могли быть всего лишь гранаты…
(«И где же это происходило, что она разоделась во все эти наряды для личной беседы с тобой?»
«Естественно, в Вудстоке».
«Я знаю, что в Вудстоке, но где в Вудстоке?»
«Это происходило у окна, моя милая, у окна со стеклами, деревянными решетками и свинцовыми переплетами».
«Твой отчет весьма обстоятелен, но где находилось это окно?»
«О, теперь я тебя понял! В комнате».
«В какой комнате?»
«В общем, на стенах яркие фрески из саксонской истории, на камине очень красивые, высеченные из камня драконы, а пол покрыт свежим тростником. В самом деле, у королевы одна из самых уютных спален, какие я только видел».
«Ах да, – сказала Ниафер, – и о чем же ты говорил все то время, что там провел?»)
Он обнаружил, что у королевы Алианоры все идет хорошо, за исключением того, что она еще не подарила наследника английскому трону, и это единственное, что ее беспокоит. Из-за этого она и послала за доном Мануэлем.
– Вообще-то после трех лет замужества это выглядит не совсем хорошо, – сказала ему королева, – и люди начинают болтать всякие гадости.
– Обычная судьба королев, – ответил дон Мануэль, – подвергаться критике завистливых людей.
– Не надо, перестаньте блистать афоризмами, Мануэль, потому что я хочу, чтобы вы помогли мне в этом вопросе более практичным образом.
– Охотно помогу вам, если это в моих силах. Но как?
– Что ж, вы должны посодействовать мне в приобретении ребенка… конечно, мальчика.
– Охотно сделаю все, что в моих силах, поскольку определенно то, что у вас нет сына – будущего английского короля, выглядит не совсем хорошо. Но как я могу содействовать вам в этом деле?
– Но, Мануэль, заимев троих детей, вы наверняка знаете, что для этого необходимо!
Дон Мануэль покачал седой головой.
– Мои дети появились из источника, который иссяк.
– Это было бы плачевное известие, если б я ему поверила, но я точно знаю, что, если вы предоставите в мое распоряжение все сведения, я смогу убедить вас в обратном.
– Меня можно убедить в чем угодно.
– Хотя я едва ли знаю, как начать, поскольку уверена, вы подумаете, что это по отношению к вам несправедливо…
Он взял ее за руку. Дон Мануэль признался Ниафер, ничего не утаивая, что тут он взял королеву за Руку и сказал:
– Не играйте больше со мной, Алианора, вы ясно видите, что я горю желанием вам услужить. Поэтому перестаньте смущаться и переходите к сути, а я сделаю все, что в моих силах.
– Что ж, Мануэль, мы оба отлично знаем, что вы владеете расписками аиста на доставку по требованию в манере филистеров еще одной девочки и еще одного мальчика.
– Нет, не по требованию. Первая расписка ждала девять месяцев, а следующая – еще дольше. Но какое это имеет отношение к вашему делу?
– Мануэль, мне поистине очень неудобно просить вас, но возникла отчаянная нужда, да еще вся эта критика и сплетни. Поэтому ради прошлого и ради жизни, которую я вам вручила в качестве рождественского подарка, рассказав моему дорогому отцу совершеннейшую ложь, вы должны позволить мне воспользоваться распиской и направить аиста с мальчиком ко мне в Англию, а не к вашей жене в Пуактесм.
Вот чего хотела госпожа Алианора.
(«Я все время это знала», – заметила госпожа Ниафер, сказав неправду, но придерживаясь своей универсальной теории, что в отношениях с мужем лучше казаться всеведущей.)
Дон Мануэль огорчился при мысли о разлуке с сыном до его рождения, но он также был движим своим прошлым обожанием Алианоры, чувством задолженности ей и наложенным на него обязательством как можно лучше обеспечить своего сына. Никто не мог спорить, что положение мальчика в качестве английского короля было бы неизмеримо выше ранга младшего брата графа Пуактесмского. Так что Мануэль высказал жалобу относительно своей печали и печали Ниафер по поводу преждевременной потери любимого сына…
(«Мне повторить сказанное мной, моя милая?»
«Нет, Мануэль, я никогда не понимаю тебя, когда ты стараешься быть напыщенным и впечатляющим».)
Жалоба впечатляла, но в итоге дон Мануэль согласился на такую жертву.
Однако он не согласился остаться в Англии, чего хотела Алианора.
– Нет, – сказал он благородно, – выглядело бы не совсем хорошо заиметь меня в качестве любовника и нарушить брачный обет не любить никого, кроме короля. Нет, Алианора, я помогу вам достать ребенка, в котором вы нуждаетесь, постольку поскольку задолжал вам за свою жизнь и имею договор на двоих детей, но не хочу иметь ничего общего с нарушением брачного обета, потому что это преступление, запрещенное Священными писаниями, и о нем Ниафер, несомненно, рано или поздно услышит.
(«О Мануэль, ты этого не говорил!»
«Моя милая, я сказал так слово в слово. А почему бы нет?»
«Это, конечно, выражено разумно, но все прозвучало бы намного лучше, если б ты высказал доводы, основанные целиком и полностью на морали. Самое важное, Мануэль, как, уверена, говорила тебе множество раз, для людей, имеющих такое положение, показывать должное уважение к морали, религии и тому подобным вещам, когда о них заходит речь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Вот так вполголоса говорил седой Мануэль, сидя в блестящем золотисто-малиновом костюме и вертя в руке гусиное перо.
– Да, – сказала вскоре Ниафер, – но лично я думаю, что он в самом деле играет очень мило. Мануэль резко встряхнул головой и засмеялся.
– Дорогая коротышка, – сказал он, – скажи-ка честно, о чем ты размышляла, пока я нес этот вздор?
– Ну, я думала, что завтра первым делом должна пересмотреть твое теплое белье, Мануэль, поскольку все знают, какой сырой климат осенью в Англии…
– Моя дорогая, – серьезно и убежденно сказал Мануэль, – ты представляешь собой архетип и безупречный образец жены.
Глава XXXIV
Прощание с Алианорой
Дальше дон Мануэль садится на корабль и отправляется в Англию. И у нас нет авторитетных сведений о происшедшем там, кроме отчета, который по возвращении дон Мануэль дал жене.
(«Однако почему тебе понадобилось оставаться там так долго?» – спросила госпожа Ниафер.
«В общем, – объяснил Мануэль, – одно, так сказать, вело к другому».
«Гм!» – заметила Ниафер.)
Вскоре он имел личную беседу с королевой. Как она была одета? Насколько помнил Мануэль, на Алианоре была зеленая мантия с квадратной застежкой, отделанной золотом и самоцветами. Под ней приталенное парчовое платье с золотым узором и такими узкими и длинными рукавами, что они наполовину скрывали кисти рук, как митенки. Корона украшена орнаментом из трилистников, увенчивающим кольцо из рубинов. Хотя, конечно, это могли быть всего лишь гранаты…
(«И где же это происходило, что она разоделась во все эти наряды для личной беседы с тобой?»
«Естественно, в Вудстоке».
«Я знаю, что в Вудстоке, но где в Вудстоке?»
«Это происходило у окна, моя милая, у окна со стеклами, деревянными решетками и свинцовыми переплетами».
«Твой отчет весьма обстоятелен, но где находилось это окно?»
«О, теперь я тебя понял! В комнате».
«В какой комнате?»
«В общем, на стенах яркие фрески из саксонской истории, на камине очень красивые, высеченные из камня драконы, а пол покрыт свежим тростником. В самом деле, у королевы одна из самых уютных спален, какие я только видел».
«Ах да, – сказала Ниафер, – и о чем же ты говорил все то время, что там провел?»)
Он обнаружил, что у королевы Алианоры все идет хорошо, за исключением того, что она еще не подарила наследника английскому трону, и это единственное, что ее беспокоит. Из-за этого она и послала за доном Мануэлем.
– Вообще-то после трех лет замужества это выглядит не совсем хорошо, – сказала ему королева, – и люди начинают болтать всякие гадости.
– Обычная судьба королев, – ответил дон Мануэль, – подвергаться критике завистливых людей.
– Не надо, перестаньте блистать афоризмами, Мануэль, потому что я хочу, чтобы вы помогли мне в этом вопросе более практичным образом.
– Охотно помогу вам, если это в моих силах. Но как?
– Что ж, вы должны посодействовать мне в приобретении ребенка… конечно, мальчика.
– Охотно сделаю все, что в моих силах, поскольку определенно то, что у вас нет сына – будущего английского короля, выглядит не совсем хорошо. Но как я могу содействовать вам в этом деле?
– Но, Мануэль, заимев троих детей, вы наверняка знаете, что для этого необходимо!
Дон Мануэль покачал седой головой.
– Мои дети появились из источника, который иссяк.
– Это было бы плачевное известие, если б я ему поверила, но я точно знаю, что, если вы предоставите в мое распоряжение все сведения, я смогу убедить вас в обратном.
– Меня можно убедить в чем угодно.
– Хотя я едва ли знаю, как начать, поскольку уверена, вы подумаете, что это по отношению к вам несправедливо…
Он взял ее за руку. Дон Мануэль признался Ниафер, ничего не утаивая, что тут он взял королеву за Руку и сказал:
– Не играйте больше со мной, Алианора, вы ясно видите, что я горю желанием вам услужить. Поэтому перестаньте смущаться и переходите к сути, а я сделаю все, что в моих силах.
– Что ж, Мануэль, мы оба отлично знаем, что вы владеете расписками аиста на доставку по требованию в манере филистеров еще одной девочки и еще одного мальчика.
– Нет, не по требованию. Первая расписка ждала девять месяцев, а следующая – еще дольше. Но какое это имеет отношение к вашему делу?
– Мануэль, мне поистине очень неудобно просить вас, но возникла отчаянная нужда, да еще вся эта критика и сплетни. Поэтому ради прошлого и ради жизни, которую я вам вручила в качестве рождественского подарка, рассказав моему дорогому отцу совершеннейшую ложь, вы должны позволить мне воспользоваться распиской и направить аиста с мальчиком ко мне в Англию, а не к вашей жене в Пуактесм.
Вот чего хотела госпожа Алианора.
(«Я все время это знала», – заметила госпожа Ниафер, сказав неправду, но придерживаясь своей универсальной теории, что в отношениях с мужем лучше казаться всеведущей.)
Дон Мануэль огорчился при мысли о разлуке с сыном до его рождения, но он также был движим своим прошлым обожанием Алианоры, чувством задолженности ей и наложенным на него обязательством как можно лучше обеспечить своего сына. Никто не мог спорить, что положение мальчика в качестве английского короля было бы неизмеримо выше ранга младшего брата графа Пуактесмского. Так что Мануэль высказал жалобу относительно своей печали и печали Ниафер по поводу преждевременной потери любимого сына…
(«Мне повторить сказанное мной, моя милая?»
«Нет, Мануэль, я никогда не понимаю тебя, когда ты стараешься быть напыщенным и впечатляющим».)
Жалоба впечатляла, но в итоге дон Мануэль согласился на такую жертву.
Однако он не согласился остаться в Англии, чего хотела Алианора.
– Нет, – сказал он благородно, – выглядело бы не совсем хорошо заиметь меня в качестве любовника и нарушить брачный обет не любить никого, кроме короля. Нет, Алианора, я помогу вам достать ребенка, в котором вы нуждаетесь, постольку поскольку задолжал вам за свою жизнь и имею договор на двоих детей, но не хочу иметь ничего общего с нарушением брачного обета, потому что это преступление, запрещенное Священными писаниями, и о нем Ниафер, несомненно, рано или поздно услышит.
(«О Мануэль, ты этого не говорил!»
«Моя милая, я сказал так слово в слово. А почему бы нет?»
«Это, конечно, выражено разумно, но все прозвучало бы намного лучше, если б ты высказал доводы, основанные целиком и полностью на морали. Самое важное, Мануэль, как, уверена, говорила тебе множество раз, для людей, имеющих такое положение, показывать должное уважение к морали, религии и тому подобным вещам, когда о них заходит речь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59