За дверью кто-то кашлянул, постучал кулаком о косяк.
- Войдите!
Аламдар-киши, откинув занавеску, шагнул в комнату. Под мышкой у него был большой арбуз.
- Добрый вечер, ай Бахыш, как дела?
- Добрый вечер! В комнате жарко, давай пойдем на балкон.
Просторный балкон выходил в сад. Аламдар-киши аккуратно положил арбуз, так, чтобы он не скатился со стола, крякнул и сел на стул.
- Целый день тебя вчера не видел, уже беспокоиться стал. Спрашивал у ребят - никто толком не знал, где ты.
- Я сегодня утром вернулся...
- Ну что, помог врач?
- Нет, не помог. Умерла белка. Аламдар-киши всплеснул руками:
- Быть не может!
- Еще в городе умерла ночью. Я ее сегодня сюда привез, здесь в роще закопал.
- Обидно, обидно...
- Не говори...
- Правду тебе скажу, когда ты собрался везти белку в город, я хотел тебе отсоветовать. Видно было, что ей уже на свете не жить. А потом промолчал. Думаю, разубежу тебя, умрет белка, а ты после ни себе, ни мне простить этого не сможешь.
- Выходит, напрасно ездил...
- Да хватит тебе убиваться! Сто таких белок мизинца твоего не стоят.
Бахыш-киши принес стакан, хотел налить Аламдару чай, но старик жестом остановил его.
- Вот посмотри на этого красавца,- он хлопнул арбуз по боку,- с нашей бахчи. Я тут попросил, его положили в холодильник, сейчас он остыл - в самый раз. Я же знал, что ты в такую жару все равно из города сюда вернешься. А что может быть лучше холодного арбуза? - Он вытащил из кармана складной нож и вопросительно взглянул на Бахыша.- Если будешь есть, я разрежу. Или, может, на завтра оставим?
- Режь, дядя Аламдар, режь!
Аламдар вонзил нож в верхушку арбуза, и тот треснул, разломился на две части. Мякоть была ярко-алой, вся в кристаллах сахара, сквозь нее просвечивали черные точки семечек.
Аламдар-киши выколупнул одну семечку, показал ее Бахышу:
- Гляди, какие у него семечки мелкие! Этот сорт вообще замечательный, исконно апшеронский. А сладкий какой - во рту тает...
Отрезав большой кусок, он протянул его Бахышу. Тот с наслаждением откусил сочную мякоть, покачал головой:
- И вправду как мед.
- Это еще что! - скромно улыбнулся Аламдар-киши.- Бывают арбузы и повкуснее. Те, что уже, может, пятьсот лет, а может, и тысячу на Апшероне растут, привыкли к нашим ветрам, к горячим пескам, к зною, к соли морской... Но, знаешь,- он с сожалением покачал головой,- многие фрукты теперь уже не те, что прежде. Возьми виноград: черный шаны, белый шаны уже почти исчезают, о более редких я и не говорю... Сейчас многие молодые и не знают, какой вкус у шувелянской алычи, дыни джоратской или лука, что в Говсанах прежде рос. Это мы знаем, старики... Знаем, хотим сохранить, да только много ли нам осталось жить на свете? А что будет после нас? Эх! Не ценим мы нашу землю и щедрость ее, не ценим и молодых не учим ценить.
- Верно, дядя Аламдар, а только ведь и на нас, стариках, тут вина немалая.
Бахыш взял второй кусок арбуза, откусил, зажмурился от удовольствия.
- Так вот мы и не ценим хорошего - ни старого, ни нового,- продолжал он, внимательно глядя на Аламдара.- Сохранять - это же всегда трудно, зато разрушать мы умеем быстро... Тут нам равных нет, тут мы первые.
Наступила долгая пауза. Аламдар-киши, причмокивая, ел арбуз; время от времени поворачивая голову, глядел на море. Что же касается Бахыша, то разговор, видно, задел его не на шутку.
- Я тебе вот что скажу, дядя Аламдар: на молодых сваливать не надо. Если подумать и поглядеть как следует, выйдет, что виноваты мы. Если отец или мать не сумели воспитать в ребенке любовь к хорошему, семя добра в его душу заронить, что же с ребенка спрашивать? Недаром говорят: что посеешь, то и пожнешь... Выяснял я сегодня адрес того мальчишки, который белку убил. Заодно поинтересовался и местом работы его отца. И что ж ты думаешь? Отец большую должность занимает, уважаемый человек.
- Да что ты?
- Клянусь своим здоровьем.
- И ты, зная это, собираешься ехать к нему и разговаривать о проделках его сына?
- И поеду, а как же иначе?
- Не советую, Бахыш, не советую. Не нашего поля он ягодка. Сам посуди: белка умерла, ее не воскресишь. Но представь - выйдешь ты завтра на дорогу, сядешь в автобус, поедешь в город в духоте, в давке, в толкучке... Что, твоя белка от этого оживет? А во-вторых, милый ты мой, не забывай, что у палки два конца. Заваришь кашу, а потом сам не расхлебаешь. Ты простой человек, рабочий. Делай себе потихоньку свое дело, следи за рощей... Пусть люди здесь гуляют, воздухом чистым дышат и тебя благодарят.
Бахыш-киши крякнул.
- Дядя Аламдар, ты слышал о Сабире? Который стихи писал?
- Стыдно тебе, кто же Сабира не знает...
- Так вот у него есть такие стихи, "Вопрос - ответ" называются. Там двое беседуют. Один говорит другому: "Молчи", а другой отвечает: "А что же, и промолчу".- "Не гляди",- говорит первый, а второй ему отвечает: "А как же, и глядеть не буду".- "Не слушай ничего". В ответ тот отвечает: "Обязательно". И в конце концов этот самый, который все запрещает, говорит собеседнику: "И ничего не понимай". А тот говорит: "Нет, брат, уволь. Вот этого я не могу..."
Бахыш-киши тяжело вздохнул.
- Видишь ли, дядя Аламдар, не могу я прикинуться непонятливым. Я не для себя эту рощу растил, для людей. А тут появляется какой-то барчук и труды мои уничтожает. А я, значит, должен сидеть и помалкивать в тряпочку, потому что, видишь ли, он сын такого-то. Хотел бы я посмотреть: если этот "такой-то" сделает подлость и об этом станет известно его начальству, станут его держать или нет?!
Аламдар-киши разгладил седые усы, взглянул скептически:
- Этот "такой-то" знает, кому и что говорить, для кого и как делать... Как говорили отцы наши, он видит, кто половник в руках держит за обедом.
- Не те теперь времена, дядя Аламдар. Тем, кто хочет себе лишнее урвать, глядишь, и вообще ничего не достанется...
- Эх, Бахыш, Бахыш. да перейдут на меня твои горести! Сколько я слышал таких слов! Да что слова! За глаза-то мы все говорить научились, а вот в глаза - не тут-то было... Смотришь, человек за спиной начальника поносит его как может. И бывает, правду говорит. Но вот наступает время, когда надо об этом сказать на людях открыто. Выложить горькую правду! И куда же этот правдолюбец девается? А он никуда не девается, он вон сидит, только молчит, будто бы воды в рот набрал. Ждет, пока выскажется кто-нибудь другой. А этот другой ждет третьего. В результате, глядишь, осталось все по-прежнему.
- От того и все беды идут, что мы всю жизнь вот так друг на друга надеемся, а сами ничего делать не хотим,- запальчиво возразил Бахыш.
- Э, милый, я человек простой, темный,- горько сказал Аламдар-киши.- Я это так понимаю: никто не хочет себе кровь портить. А тебе зачем это надо? Свяжешься с начальником, потом хлопот не оберешься. Свои нервы будешь тратить, свои силы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12