Как-то часто бывает неприметное место было отведено свойству, затрагивающему более материальную сторону жизни, нежели более духовную, тем самым словно спустившимся на другой, более низкий уровень, или же, наоборот, не достигшему высот непредсказуемости, а потому неоднозначности духовного, ибо любая материя так предсказуема, так однозначна по сравнению с бескрайними тайнами метафизики. Однако именно это свойство гармонии так важно для ее сути, ибо оно представляет собой своеобразный мост, перекинутый между двумя мирами – миром духовного и миром материального, иными словами миром вещей. Гармония означает также их абсолютное принятие человеком.
Мой милый читатель, я вновь призову тебя бросить осторожный, но ни в коем случае не назойливый взгляд на нашу героиню, но на сей раз я попрошу тебя обратить внимание не на гармонию, царящую в картине отдыхающего на природе человека, на его спокойствие и самодостаточность, сейчас я буду всем своим существом апеллировать к миру осязаемых вещей. Ева нежится в шелковых лучах солнца, которые перекликаются с цветом отдельных прядей ее волос, однако сколь бы милой не была эта картина для моего взгляда и сердца, сейчас я постараюсь сосредоточить все внимание на туфлях, приоткрывших нам наконец визуальную картину, приглашающую ступить в мир материальных вещей. Я представляю себе те растянутые негой мгновения, когда Ева опускается на землю, выбрав для себя наконец наиболее подходящее место для отдыха, и, слегка потянувшись, начинает развязывать многочисленные цветные ленты своих туфель, опутавших ее ногу точно шелковые лучи солнца, играющие бликами в ее волосах, местами созвучных их теплому тону. Ева делает это не спеша, с удовольствием, предвкушая неторопливый отдых на благоухающей поляне цветов. Развязав все ленты, распутав все цветные узлы, Ева отставляет туфли в сторону, и рассыпавшись по земле цветной шелк уже почти не выбивается из окружающей его картины пестрящих цветов, лишь его насыщенные оттенки наводят наблюдателя на мысль, что в природе не существует таких тонов. Там, где ленты туго перехватывали икры ног, поднимаясь от щиколоток до самых коленей, остаются небольшие следы, и Ева принимается их тщательно и неторопливо растирать. Для нее это не одна из неприятных, совершаемых повседневно, а потому блекнувших на фоне чего-то красочного, необычного, спонтанного, процедур, для нее это часть отдыха, и она с должным вниманием растирает оставленные шелковыми лентами туфель следы на своих, почти не тронутых загаром ногах, уделяя этому занятию долгие минуты потерявшего здесь прыткость обычного хода времени. Гармония дает нам возможность по-новому взглянуть на вещи, уже давно потерявшие прицел нашего внимания, запылившиеся в многочисленных повторениях наших будничных дел. Из обязанности она превращает их в удовольствие, из механически повторяемого по одной лишь необходимости действия она превращает его в нечто осмысленное, имеющее значение даже будучи вырванном из породившего его контекста. Здесь, на поляне, в окружении цветов, и ветра, собравшего с них всю пыльцу и смешавшего ее в пьянящий букет ароматов, можно развязывать шелковые ленты туфель, освобождая ноги от крепких пут тысячи раз лишь потому, что перебирания шелка в руках, его соприкосновение с кожей может быть приятно и доставлять удовольствии само по себе. Из совершаемого по необходимости действия в суете города, здесь, в дали от его шума и быстротечного времени, завязывание и распутывание шелковых лент превращается в кантовскую Ding an sich.
И здесь я вынужден сделать небольшой перерыв, предугадав твой назревающий упрек, а вместе с ним и недовольство. Я понимаю, что со стороны могло показаться, будто я отклоняюсь от заранее выбранной темы моего повествования, однако смею тебя заверить, пока голословно, но уже в следующим строках опираясь на факты, подтверждающие, что о теме этой главы я не забыл и как можно скорее постараюсь ее раскрыть.
Терпение
Рассказывая о контрастах, выбрав для их иллюстрации столь наглядную форму, хоть, бесспорно, примеров им бесчисленное множество и в деталях каждого дня, я также невольно затронул тему терпения, ведь не иначе как терпением можно назвать преодоление человеком встречающихся трудностей и неудач на пути к поставленной цели, особенно если дорога к ней лежит через упорный труд, а с искусством рисования по-другому и не бывает. В отчаянии порванные листы, скомканные неудавшиеся образы, которые автор столь необдуманным поступком лишает права жизни, бессильно опускающиеся руки или, наоборот, стремительные движения карандаша, доселе пытающегося нащупать нужный контур, а потом так яростно скрыть непойманные линии под черной пустотой неведения – все это не имеет никакого отношения к терпению, ибо терпение по сути относится не к действию, а скорее к мыслям.
Мой дорогой читатель, с тобой на этих страницах мы уже затрагивали самые разные, самые сложные и противоречивые темы, и, как я подозерванию, во многих отношениях наши мнения разошлись, но, пожалуй, не затрагивали мы еще тему столь сложную, таящую в себе столько неясных и тонких моментов, как тему терпения.
Но что сложного может быть в этой теме, возможно, незамедлительно спросишь ты, мой милый читатель. И мой ответ последует незамедлительно – сложность темы терпения заключается в обилие сходных понятий, сходство которых, однако, является лишь внешним сходством, то есть сходством действий, но не сходством самой природы явлений. Отличие терпения от всех сходных в проявлении своем явлений именно в настрое. Как часто видя отчаянные и пока еще не очень умелые попытки детей что-нибудь совершить впервые, будь то рисунок или вылепленная фигурка из пластилина, наблюдая за их отчаянием в моменты неудач в своих первых, а потому так важных для них начинаниях, мы часто советуем им быть терпеливыми, и многие из нас, мешая понятия, добавляют сюда пожелания стать более спокойными. Но разница между спокойствием внешним, которое обусловлено исключительно самообладанием человека, и спокойствием внутренним, что скорее всего означает жизнь на волне одной, приведенной к некому общему знаменателю эмоции, различаются кардинально, но ребенку это различие еще не бросается в глаза, не бьет оно своим противоречием контрастов схожих понятий, а потому, слова, брошенные ему во время столь важных попыток, могут быть истолкованы неверно и привести к губительным последствиям, а именно к путаннице понятий, и как следствие – неверному формированию идеалов.
Человек творит. Он горит, внутри все пылает от переполняющих его эмоций. Он больше не может ждать ни минуты, ему не терпится перенести созданный одной лишь его фантазией образ в жизнь, найти ему материальное воплощение, и тем самым запечатлеть, а также отпустить, ибо, произведение законченное, работа над которым прекратилась, утрачивает со своим автором всякую связь (здесь я говорю о метафизике, а вовсе не о бюрократии) и начинает свою собственную, независимую жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
Мой милый читатель, я вновь призову тебя бросить осторожный, но ни в коем случае не назойливый взгляд на нашу героиню, но на сей раз я попрошу тебя обратить внимание не на гармонию, царящую в картине отдыхающего на природе человека, на его спокойствие и самодостаточность, сейчас я буду всем своим существом апеллировать к миру осязаемых вещей. Ева нежится в шелковых лучах солнца, которые перекликаются с цветом отдельных прядей ее волос, однако сколь бы милой не была эта картина для моего взгляда и сердца, сейчас я постараюсь сосредоточить все внимание на туфлях, приоткрывших нам наконец визуальную картину, приглашающую ступить в мир материальных вещей. Я представляю себе те растянутые негой мгновения, когда Ева опускается на землю, выбрав для себя наконец наиболее подходящее место для отдыха, и, слегка потянувшись, начинает развязывать многочисленные цветные ленты своих туфель, опутавших ее ногу точно шелковые лучи солнца, играющие бликами в ее волосах, местами созвучных их теплому тону. Ева делает это не спеша, с удовольствием, предвкушая неторопливый отдых на благоухающей поляне цветов. Развязав все ленты, распутав все цветные узлы, Ева отставляет туфли в сторону, и рассыпавшись по земле цветной шелк уже почти не выбивается из окружающей его картины пестрящих цветов, лишь его насыщенные оттенки наводят наблюдателя на мысль, что в природе не существует таких тонов. Там, где ленты туго перехватывали икры ног, поднимаясь от щиколоток до самых коленей, остаются небольшие следы, и Ева принимается их тщательно и неторопливо растирать. Для нее это не одна из неприятных, совершаемых повседневно, а потому блекнувших на фоне чего-то красочного, необычного, спонтанного, процедур, для нее это часть отдыха, и она с должным вниманием растирает оставленные шелковыми лентами туфель следы на своих, почти не тронутых загаром ногах, уделяя этому занятию долгие минуты потерявшего здесь прыткость обычного хода времени. Гармония дает нам возможность по-новому взглянуть на вещи, уже давно потерявшие прицел нашего внимания, запылившиеся в многочисленных повторениях наших будничных дел. Из обязанности она превращает их в удовольствие, из механически повторяемого по одной лишь необходимости действия она превращает его в нечто осмысленное, имеющее значение даже будучи вырванном из породившего его контекста. Здесь, на поляне, в окружении цветов, и ветра, собравшего с них всю пыльцу и смешавшего ее в пьянящий букет ароматов, можно развязывать шелковые ленты туфель, освобождая ноги от крепких пут тысячи раз лишь потому, что перебирания шелка в руках, его соприкосновение с кожей может быть приятно и доставлять удовольствии само по себе. Из совершаемого по необходимости действия в суете города, здесь, в дали от его шума и быстротечного времени, завязывание и распутывание шелковых лент превращается в кантовскую Ding an sich.
И здесь я вынужден сделать небольшой перерыв, предугадав твой назревающий упрек, а вместе с ним и недовольство. Я понимаю, что со стороны могло показаться, будто я отклоняюсь от заранее выбранной темы моего повествования, однако смею тебя заверить, пока голословно, но уже в следующим строках опираясь на факты, подтверждающие, что о теме этой главы я не забыл и как можно скорее постараюсь ее раскрыть.
Терпение
Рассказывая о контрастах, выбрав для их иллюстрации столь наглядную форму, хоть, бесспорно, примеров им бесчисленное множество и в деталях каждого дня, я также невольно затронул тему терпения, ведь не иначе как терпением можно назвать преодоление человеком встречающихся трудностей и неудач на пути к поставленной цели, особенно если дорога к ней лежит через упорный труд, а с искусством рисования по-другому и не бывает. В отчаянии порванные листы, скомканные неудавшиеся образы, которые автор столь необдуманным поступком лишает права жизни, бессильно опускающиеся руки или, наоборот, стремительные движения карандаша, доселе пытающегося нащупать нужный контур, а потом так яростно скрыть непойманные линии под черной пустотой неведения – все это не имеет никакого отношения к терпению, ибо терпение по сути относится не к действию, а скорее к мыслям.
Мой дорогой читатель, с тобой на этих страницах мы уже затрагивали самые разные, самые сложные и противоречивые темы, и, как я подозерванию, во многих отношениях наши мнения разошлись, но, пожалуй, не затрагивали мы еще тему столь сложную, таящую в себе столько неясных и тонких моментов, как тему терпения.
Но что сложного может быть в этой теме, возможно, незамедлительно спросишь ты, мой милый читатель. И мой ответ последует незамедлительно – сложность темы терпения заключается в обилие сходных понятий, сходство которых, однако, является лишь внешним сходством, то есть сходством действий, но не сходством самой природы явлений. Отличие терпения от всех сходных в проявлении своем явлений именно в настрое. Как часто видя отчаянные и пока еще не очень умелые попытки детей что-нибудь совершить впервые, будь то рисунок или вылепленная фигурка из пластилина, наблюдая за их отчаянием в моменты неудач в своих первых, а потому так важных для них начинаниях, мы часто советуем им быть терпеливыми, и многие из нас, мешая понятия, добавляют сюда пожелания стать более спокойными. Но разница между спокойствием внешним, которое обусловлено исключительно самообладанием человека, и спокойствием внутренним, что скорее всего означает жизнь на волне одной, приведенной к некому общему знаменателю эмоции, различаются кардинально, но ребенку это различие еще не бросается в глаза, не бьет оно своим противоречием контрастов схожих понятий, а потому, слова, брошенные ему во время столь важных попыток, могут быть истолкованы неверно и привести к губительным последствиям, а именно к путаннице понятий, и как следствие – неверному формированию идеалов.
Человек творит. Он горит, внутри все пылает от переполняющих его эмоций. Он больше не может ждать ни минуты, ему не терпится перенести созданный одной лишь его фантазией образ в жизнь, найти ему материальное воплощение, и тем самым запечатлеть, а также отпустить, ибо, произведение законченное, работа над которым прекратилась, утрачивает со своим автором всякую связь (здесь я говорю о метафизике, а вовсе не о бюрократии) и начинает свою собственную, независимую жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54