И дьявол мог за сим исчезнуть с издевательским смешком: старинный обитатель шпилей, терпеливый наблюдатель, притаившийся на водостоках и карнизах крыш, он знал, что души городов более весомы и долговечны, чем души всех их жителей, собранные воедино.
Теперь, однако, предстояло растолковать Колесо Фортуны,один из наисложнейших символов во всей игре в карты таро. Оно могло означать попросту, что судьба обернулась к Фаусту лицом, но такое объяснение было бы слишком простым для замысловатой и иносказательной манеры повествования Алхимика. С другой стороны, казалось вероятным предположение, что наш доктор, заполучив дьявольский секрет, замыслил ужасное: превратить в золото все, что только способно поддаваться трансмутации. Колесо Десятого Аркана в таком случае означало бы вращающиеся колеса Великой Золотой Мельницы, гигантского механизма, призванного возродить Город Благородного Металла; тогда бы разных возрастов люди, изображенные толкающими колесо или вращающимися вместе с ним, присутствовали здесь, указывая на толпы людей, что с радостью приложили руку к задуманному и посвятили годы и годы неустанному вращению этих колес. Такое объяснение не принимало в расчет все детали рисунка (к примеру, звериные уши и хвосты, украшавшие некоторые из человеческих изображений), но оно служило основанием для толкования следующих карт – кубкови монет – как Царства Изобилия, в коем погрязли жители Золотого Града. (Ряды желтых колец, возможно, напоминали сверкающие купола золотых строений на улицах Города.)
Но когда же соберет оговоренную плату Рогатый? Две следующие карты истории уже лежали на столе, оставленные там первым рассказчиком: Пара Мечейи Сдержанность.У ворот Золотого Града вооруженная стража преграждала путь любому входящему, дабы не допустить к Рогатому Сборшику. какое бы обличье тот ни принимал. Даже если приближалась простая девушка, как та, что была изображена на последней карте, стража останавливала ее.
– Вы напрасно запираете ворота, – таков был ответ той, что несла воду. – Я не войду в город, где все сделано из твердого металла. Мы можем жить лишь там, где все течет и струится.
Была ли она речной Нимфой? Была ли она царицей воздушных Эльфов? Ангелом жидкого огня в центре земли?
(В Колесе Фортуны,если присмотреться внимательно, звериные метаморфозы казались лишь первым шагом к превращению человека в овош и минерал.)
– Боишься ли ты, что наши души достанутся Дьяволу? – вопрошали, должно быть, те, кто обитал в Граде.
– Нет, ибо у вас нет души. Вам нечего предложить ему.
Повесть о проклятой невесте
Я не знаю, кому из нас удалось расшифровать этот рассказ, не потерявшись среди всех этих младших карт, Кубкови Монет,появлявшихся как раз в тот момент, когда мы более всего нуждались в ясном изложении событий. Рассказчик не обладал даром общения, возможно, оттого, что более питал склонность к строгим абстракциям, нежели к образному изложению. Во всяком случае, некоторые из нас думали в это время о другом или же задержались взглядом на некоторых сочетаниях карт и были не в состоянии двигаться далее.
Один из нас, воин с меланхолическим взором, начал забавляться Пажом Мечей,весьма схожим с ним самим, и Шестеркой Палиц;он разместил их подле Семерки Монети Звезды,как будто собирался выстроить собственный вертикальный ряд.
Возможно, для этого воина, заблудившегося в чаще леса, карты, сопровождаемые Звездой,означали мерцание, блуждающий огонь, который привел его к лесной поляне, где в свете звезд явилась ему юная дева, идущая сквозь ночь в одной сорочке, с распущенными волосами, высоко неся зажженную свечу.
Как бы там ни было, он продолжал невозмутимо выстраивать вертикальную линию. Он положил две карты Мечей – Семеркуи Королеву,комбинацию, трудную для истолкования без пояснений. Возможно, она означала примерно такой диалог-.
– Доблестный рыцарь, умоляю, сними свое оружие и панцирь, позволь мне облачиться в него. (На миниатюре Королева Мечейбыла в доспехах – набедренник, налокотник, рукавицы были спрятаны под расшитыми белыми шелковыми одеждами.) Потеряв рассудок, я пообещала себя тому, чьи объятья ныне мне противны. Сегодня он придет требовать исполнения обещанного! Если я буду вооружена, он не сможет овладеть мною. Молю, спаси меня!
Рыцарь согласился немедля. Итак, облачившись в стальные доспехи, несчастная девица превратилась в воинственную королеву, величавую и горделивую. Улыбка плотской радости осветила ее лицо.
Далее все снова зашли в тупик, пытаясь понять, что кроется за расположением этих глупых карт: Пара Палии(знак перекрестка, выбора?), Восьмерка Монет(тайный клад?), Шестерка Кубков(любовное свидание?)
– Твоя учтивость заслуживает награды, – сказала, должно быть, лесная незнакомка. – Выбирай, что предпочесть: могу одарить тебя золотом, или же…
– Или же?…
– …Я могу одарить тебя собой.
Рука воина пододвинула Кубки:он выбрал любовь.
Закончить картину должно было наше воображение: он был уже наг, она начала снимать доспехи и под медной кирасой он сжал округлую, упругую и нежную грудь, скользнул рукой меж стальных набедренников и почувствовал теплое бедро…
Сдержанный и скромный от природы, воин не вдавался в подробности: он сказал, что хотел, в задумчивости положив рядом Кубкии еще одни золотые Монеты,как будто хотелвоскликнуть: «Я думал, что вошел во Врата Рая…»
Карта, которую он положил затем, подтвердила это ощущение, но в то же время бесцеремонно прервала его сладострастный восторг: то был Папа,первосвященник со строгой белой бородой, как и первый из пап, ныне стражник Райских Врат.
– Кто осмеливается упоминать Небеса? – высоко над лесом явился тронный святой Петр, громогласно восклицая: – Для нее наши врата закрыты во веки веков!
То, как стремительно, прикрыв глаза рукой, наш рассказчик положил новую карту, держа ее закрытой, подготовило нас к откровению, которое испытал он сам, когда опустив свой взор от грозных преддверий Небес, он взглянул на деву, в чьих объятиях лежал, и узрел, что уста возлюбленной – более не кораллы, нет прелестных ямок на ланитах, нет точеного носа, а вместо прекрасного лица – частокол зубов без десен и губ, два провала ноздрей, пустые глазницы черепа, и почувствовал, что члены его сплетены с конечностями трупа.
Страшный вид Тринадцатого Аркана (надпись Смертьне фигурирует в колодах, чьи старшие карты несут на себе надписанное имя) возбудил у нас нетерпеливое желание узнать окончание истории. Была ли Десятка Мечейзаслоном из архангелов, заступивших проклятой душе доступ на Небеса? Знаменовала ли Пятерка Палицпуть сквозь лес?
В этом месте вереница карт вновь достигла Дьявола,оставленного там предыдущим рассказчиком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25