иначе – ты знал меня как друга, я же вернусь, чтобы явить тебе обличье супостата!» – сказал он и исчез.
Поразмыслив хорошенько, сеньор замка решил переодеться фокусником и отправиться в город, дабы завоевать власть, соря звенящими монетами. Таким образом, Магили Фокусник (которого мы видели в образе Мефистофеля или же поэта) был также трактиршиком-сеньором, мечтающим стать Императоромпри помощи манипуляций своими Кубками,а Колесо(более не Златая Мельница, или Олимп, или Лунный Мир) представляло его намерение перевернуть мир.
Он отправился в путь. Но в чаше… В этом месте мы вновь должны были растолковать Аркан Папессакак Верховную Жрицу, отправлявшую ритуальное действо в лесу. Она сказала путнику: «Верни вакханкам тот священный кубок, что был обманом выкраден у нас!» Таким образом объяснялось присутствие босоногой девы, обрызганной вином, известной в картах таро как Сдержанность,и так же объяснялась изысканность кубка-алтаря, представленного в Тузе Кубков.
В то же время гигантская женщина, обносившая нас вином подобно внимательной хозяйке трактира, или обходительной жене шателена, также начала свою повесть тремя картами: Королевой Палиц, Восьмеркой Мечей, ПапессойМы должны были увидеть в Папессе Аббатису монастыря, к которой наша рассказчица, тогда еще нежная послушница, обратилась, дабы преодолеть ужас, владевший сестрами пред лицом надвигающейся войны: «Позволь мне вызвать на поединок (Пара Мечей)предводителя завоевателей!»
Это дитя в действительности оказалось искусной фехтовальщицей – как вновь напомнило нам Правосудие, – и на рассвете, на поле сражения, ее величественный вид произвел такое ослепительное впечатление (Солнце),что князь, вызванный на бой (Рыцарь Мечей),пал жертвою любви к ней. Свадебная церемония (Кубки)была отпразднована во дворце родителей жениха (Императрицаи Король Монет);судя по их виду, они сразу невзлюбили свою невестку. Как только молодой супруг вынужден был вновь отправиться в путь (удаляющийся Рыцарь Кубков),его коварные родители заплатили (Монеты)наемному убийце, чтобы тот завел невестку в лес (Палицы)и умертвил ее. Но вскорости оказалось, что негодяй (Сила)и Повешенный – один и тот же человек, наемник, напавший на нашу львицу, но вскоре обнаруживший, что связан и повешен вниз головой этой могучей воительницей.
Избежав опасности, наша героиня скрылась под одеждой трактирщицы или служанки в замке, как то и видели мы в ее реальном обличье и на Аркане Сдержанность,разливающей чистейшие вина (в чем убедили нас вакхические мотивы Туза Кубков).А ныне она убирала стол, ожидая возвращения супруга и пристально всматриваясь в малейшее движение листвы этого леса, в каждую карту, вынутую из колоды таро, в каждый поворот событий в этом ковре историй, пока игра не завершилась. А затем ее руки сгребли карты, перетасовали колоду и начали все сначала.
ТРАКТИР
Трактир
Мы вышли из мрака, нет, мы вошли в него; снаружи была тьма, здесь же можно было разглядеть что-то сквозь дым; свет был дымным, возможно, из-за свечей, но цвета различались, желтое, голубое на белом, на столе, цветные лоскутки, красные, а также зеленые, с черными очертаниями, рисунки на белых прямоугольниках, разбросанных по столу. Тут были палицы,толстые ветви, стволы, листья, мечи,навостренные на нас из листвы, засады во мраке, где мы блуждали; к счастью, мы видели свет в конце, дверь; тут были золотые сверкающие монеты, кубки,на столе выстроились в шеренги стаканы и блюда, чаши с дымящимся супом, кружки с вином; мы находились в безопасности, но все же полуживые от страха; мы могли поведать об этом, нам было что рассказать, каждый хотел поделиться с остальными тем, что случилось с ним, что ему довелось увидеть своими собственными глазами во мраке, в тишине; здесь стоял шум, но я не слышал собственного голоса, мой голос отказывался исторгаться из горла, у меня не было голоса, я также не слышал и голосов других; звуки были слышны, я все же не был глух, я слышал звон кубков, звук открываемых бутылей, стук ложек, чавканье, отрыжку; я делал жесты, чтобы показать, что утратил способность говорить, другие делали те же жесты, они были немы, мы все стали немыми в этом лесу; все мы за этим столом, мужчины ли, женщины ли, хорошо или плохо одетые, были испуганы, на нас страшно было смотреть, старых и молодых, внезапно поседевших; я и сам вгляделся в собственное отражение в одном из этих зеркал, одной из этих карт, мои волосы тоже поседели в приступе внезапного ужаса.
Как могу я рассказать теперь, когда утратил дар речи, все слова, а возможно, и память тоже, как могу я рассказать, что было там, снаружи; и если я обрету память, как найду я слова и как смогу их выговорить? Мы все силились объяснить что-то друг другу, жестикулируя, гримасничая, подобно обезьянам. Слава Богу, что оставались еще эти карты, там, на столе, колода карт таро, самых обычных, Марсельских, как их именуют (известных также как Бергамские, или Неаполитанские, или Пьемонтские, называйте как заблагорассудится), если и не идентичных, то весьма сходных с теми, что можно видеть в руках цыганки в деревенском трактире, грубо рисованных, неуклюжих, но с неожиданными и замысловатыми деталями, как будто тот. кто вырезал эти клише для печати, неловкими своими руками скопировал их с образцов изысканных, благородных, но приступил к ним со своим резцом небрежно, даже не дав себе труда задуматься, что он копирует, а затем он намазал деревянные дощечки чернилами и на этом закончил свою работу.
Все мы разом схватили карты. Некоторые изображения, совпавшие с другими, напомнили мне историю, приведшую меня сюда, я силился вычитать, что случилось со мной и показать это другим, которые тем временем также рылись в колоде, указывая пальцем то на одну, то на другую карту, но ни одна не подходила к другой, и мы выхватывали карты из рук, и мы разбрасывали их по столу.
Повесть непостоянного
Один из нас переворачивает карту, берет ее, смотрит на нее, будто смотрится в зеркало. И в самом деле, Рыцарь Кубковдействительно был на него похож. И не только лицом с широко раскрытыми глазами, длинными и уже седыми волосами, ниспадающими на плечи; сходство обнаруживалось и в руках, которыми он водит над столом, как будто не зная, куда девать их. Там, на карте, в кисти правой руки держит он непомерного размера чашу, а левая рука едва касается кончиками пальцев поводьев. Эта неуверенная поза сообщалась также и коню: можно было бы сказать, что тот не в состоянии твердо ставить копыта на свежую пашню.
Обнаружив эту карту, молодой человек, кажется, осознает особое значение всех остальных карт, оказавшихся в поле его досягания, и он начинает выстраивать их на столе, как будто нанизывая на нить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
Поразмыслив хорошенько, сеньор замка решил переодеться фокусником и отправиться в город, дабы завоевать власть, соря звенящими монетами. Таким образом, Магили Фокусник (которого мы видели в образе Мефистофеля или же поэта) был также трактиршиком-сеньором, мечтающим стать Императоромпри помощи манипуляций своими Кубками,а Колесо(более не Златая Мельница, или Олимп, или Лунный Мир) представляло его намерение перевернуть мир.
Он отправился в путь. Но в чаше… В этом месте мы вновь должны были растолковать Аркан Папессакак Верховную Жрицу, отправлявшую ритуальное действо в лесу. Она сказала путнику: «Верни вакханкам тот священный кубок, что был обманом выкраден у нас!» Таким образом объяснялось присутствие босоногой девы, обрызганной вином, известной в картах таро как Сдержанность,и так же объяснялась изысканность кубка-алтаря, представленного в Тузе Кубков.
В то же время гигантская женщина, обносившая нас вином подобно внимательной хозяйке трактира, или обходительной жене шателена, также начала свою повесть тремя картами: Королевой Палиц, Восьмеркой Мечей, ПапессойМы должны были увидеть в Папессе Аббатису монастыря, к которой наша рассказчица, тогда еще нежная послушница, обратилась, дабы преодолеть ужас, владевший сестрами пред лицом надвигающейся войны: «Позволь мне вызвать на поединок (Пара Мечей)предводителя завоевателей!»
Это дитя в действительности оказалось искусной фехтовальщицей – как вновь напомнило нам Правосудие, – и на рассвете, на поле сражения, ее величественный вид произвел такое ослепительное впечатление (Солнце),что князь, вызванный на бой (Рыцарь Мечей),пал жертвою любви к ней. Свадебная церемония (Кубки)была отпразднована во дворце родителей жениха (Императрицаи Король Монет);судя по их виду, они сразу невзлюбили свою невестку. Как только молодой супруг вынужден был вновь отправиться в путь (удаляющийся Рыцарь Кубков),его коварные родители заплатили (Монеты)наемному убийце, чтобы тот завел невестку в лес (Палицы)и умертвил ее. Но вскорости оказалось, что негодяй (Сила)и Повешенный – один и тот же человек, наемник, напавший на нашу львицу, но вскоре обнаруживший, что связан и повешен вниз головой этой могучей воительницей.
Избежав опасности, наша героиня скрылась под одеждой трактирщицы или служанки в замке, как то и видели мы в ее реальном обличье и на Аркане Сдержанность,разливающей чистейшие вина (в чем убедили нас вакхические мотивы Туза Кубков).А ныне она убирала стол, ожидая возвращения супруга и пристально всматриваясь в малейшее движение листвы этого леса, в каждую карту, вынутую из колоды таро, в каждый поворот событий в этом ковре историй, пока игра не завершилась. А затем ее руки сгребли карты, перетасовали колоду и начали все сначала.
ТРАКТИР
Трактир
Мы вышли из мрака, нет, мы вошли в него; снаружи была тьма, здесь же можно было разглядеть что-то сквозь дым; свет был дымным, возможно, из-за свечей, но цвета различались, желтое, голубое на белом, на столе, цветные лоскутки, красные, а также зеленые, с черными очертаниями, рисунки на белых прямоугольниках, разбросанных по столу. Тут были палицы,толстые ветви, стволы, листья, мечи,навостренные на нас из листвы, засады во мраке, где мы блуждали; к счастью, мы видели свет в конце, дверь; тут были золотые сверкающие монеты, кубки,на столе выстроились в шеренги стаканы и блюда, чаши с дымящимся супом, кружки с вином; мы находились в безопасности, но все же полуживые от страха; мы могли поведать об этом, нам было что рассказать, каждый хотел поделиться с остальными тем, что случилось с ним, что ему довелось увидеть своими собственными глазами во мраке, в тишине; здесь стоял шум, но я не слышал собственного голоса, мой голос отказывался исторгаться из горла, у меня не было голоса, я также не слышал и голосов других; звуки были слышны, я все же не был глух, я слышал звон кубков, звук открываемых бутылей, стук ложек, чавканье, отрыжку; я делал жесты, чтобы показать, что утратил способность говорить, другие делали те же жесты, они были немы, мы все стали немыми в этом лесу; все мы за этим столом, мужчины ли, женщины ли, хорошо или плохо одетые, были испуганы, на нас страшно было смотреть, старых и молодых, внезапно поседевших; я и сам вгляделся в собственное отражение в одном из этих зеркал, одной из этих карт, мои волосы тоже поседели в приступе внезапного ужаса.
Как могу я рассказать теперь, когда утратил дар речи, все слова, а возможно, и память тоже, как могу я рассказать, что было там, снаружи; и если я обрету память, как найду я слова и как смогу их выговорить? Мы все силились объяснить что-то друг другу, жестикулируя, гримасничая, подобно обезьянам. Слава Богу, что оставались еще эти карты, там, на столе, колода карт таро, самых обычных, Марсельских, как их именуют (известных также как Бергамские, или Неаполитанские, или Пьемонтские, называйте как заблагорассудится), если и не идентичных, то весьма сходных с теми, что можно видеть в руках цыганки в деревенском трактире, грубо рисованных, неуклюжих, но с неожиданными и замысловатыми деталями, как будто тот. кто вырезал эти клише для печати, неловкими своими руками скопировал их с образцов изысканных, благородных, но приступил к ним со своим резцом небрежно, даже не дав себе труда задуматься, что он копирует, а затем он намазал деревянные дощечки чернилами и на этом закончил свою работу.
Все мы разом схватили карты. Некоторые изображения, совпавшие с другими, напомнили мне историю, приведшую меня сюда, я силился вычитать, что случилось со мной и показать это другим, которые тем временем также рылись в колоде, указывая пальцем то на одну, то на другую карту, но ни одна не подходила к другой, и мы выхватывали карты из рук, и мы разбрасывали их по столу.
Повесть непостоянного
Один из нас переворачивает карту, берет ее, смотрит на нее, будто смотрится в зеркало. И в самом деле, Рыцарь Кубковдействительно был на него похож. И не только лицом с широко раскрытыми глазами, длинными и уже седыми волосами, ниспадающими на плечи; сходство обнаруживалось и в руках, которыми он водит над столом, как будто не зная, куда девать их. Там, на карте, в кисти правой руки держит он непомерного размера чашу, а левая рука едва касается кончиками пальцев поводьев. Эта неуверенная поза сообщалась также и коню: можно было бы сказать, что тот не в состоянии твердо ставить копыта на свежую пашню.
Обнаружив эту карту, молодой человек, кажется, осознает особое значение всех остальных карт, оказавшихся в поле его досягания, и он начинает выстраивать их на столе, как будто нанизывая на нить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25